моей маленькой. И назад бы дороги уже не было.
И какую шутку сыграл бы со мной мой разум, и какую бы словил белку, ведает только дьявол забравший мою грешную душу.
Да даже сейчас, отпустив ее, я не знаю что сделаю завтра и на сколько меня сука хватит.
Как долго может обойтись человек без света? А без воздуха?
Насколько возможно задержать дыхание?
Блядь, да я уже ослеп и задыхаюсь, и мне стоит титанических усилий не сорваться, и не вернуться назад.
— Ааааааааа!!! Как же больно сука!
Набираю Семена и сажусь в тачку, держусь за руль, и жму педаль газа, с трудом перебарывая желание развернуться.
— Да Александр Андреевич.
Прерванная тишина как нельзя кстати. Выравниваю машину, начинающую входить в поворот.
— Слушай сюда Семен. На все про все у тебя есть примерно один час. Юлия Николаевна переезжает и ей потребуется охрана. Очень хорошая охрана.
— Выбери лучших из лучших, в ресурсах без ограничений.
— Но предупреди парней, что если объект хоть на секунду исчезнет с моих радаров, их всех ждет братская магила.
— Действуй. Детали обсудим позже.
Глава 21
Лежу в постели. Проснулась, но не могу заставить себя встать с кровати. Острое чувство одиночества заползает под кожу, опутывает острыми щупальцами и причиняет физическую боль.
Прислушиваюсь к себе, к своему ноющему телу и понимаю, что из-за мучивших меня всю ночь кошмаров снова разбита, и выбилась из сил.
Хорошо хоть сегодня ко второй паре и можно минутку похондрить.
И мне бы просто распахнуть глаза, и встретится с реальностью…
Но…не могу.
Переворачиваюсь на бок и подтягиваю колени к груди, собираюсь в комочек пульсирующей боли. Прячусь в своем воображаемом мирке, где хоть капельку, но легче.
Уже неделя, как я пытаюсь собраться с силами и жить дальше. БЕЗ НЕГО. И неделя как я ЕГО не видела. Тупая ноющая боль заполняет холодом сердце, сковывает тело.
Та наша встреча в спальне после моего изволения из золотого серпентария на восточный манер, была последней.
После того как он оставил меня в ней одну, я проревела пол ночи и полностью опустошенная, напоминающая больше серую тень, нежели живого человека, кое как закидав в сумку свои вещи, вызвав на пять утра такси, вернулась в общежитие.
Мне повезло хотя бы в одном, что на мое место за это время никого не заселили. Иначе, я даже не знаю чтобы я делала. Но предстояло пройти еще блокпост через Клавдию Михайловну.
А наша коменда конечно же не упустила случая чтобы ткнуть меня носом в то самое.
— Что явилась, не запылилась? — донеслось в ответ на мое — Доброе утро Клавдия Михайловна.
— Шляются, шляются месяцами. Шлындрают не пойми где. А потом на те, здрасти, тут она мы.
— Навоображают из себя датских принцесс, королевы трущеб мать вашу и вот все как одна поджав хвост, возвращаются обратно.
— А ты прими их Клавдия Михайловна, оформляй. Мне ж заняться нечем по вашему. — размашисто вписывает мою фамилию в общую тетрадь.
— И хорошо ежели не брюхатые. — оторвав глаза от строчки, сканирует меня на сей предмет.
— И что же вам всем паганки этакие на месте не сидится… птю — сплевывает.
— Ведь была нормальная девка, а теперь на кого похожа…Смотреть противно. — брезгливо кривит свое немолодое лицо, от чего оно покрывается рябью морщин.
— Ну что встала, иди уже.
А главное и возразить на это нечего, да и сил нет.
Спасибо моим девочкам, хоть они не мучали меня расспросами, а еще и взяли на полное свое иждивение.
Правда вчера у меня был мой первый рабочий день в школе детского творчества, где я веду у двух младших групп вечерников, хореографию бального танца, а еще мою там пол на пол ставки и мне обещали уже в конце этой недели выплатить аванс.
Про свою беременность я решила умолчать, но мои утренние марш броски в ванную, выдали меня с головой и я была вынуждена сознаться.
И вот теперь, каждый день, я слушаю лекции о своем холатном поведении, эгоизме, и безответственном отношении к своему здоровью, распорядку дня, а главная точка преткновения, мое питание.
Но я правда не могу заставить себя ни есть, ни пить. И даже сладкое не открывает аппетит.
Поэтому Маринка как полевой камандир вышагивает вокруг меня круги пока моя тарелка не опустеет.
Маме я пока не сказала что мы с Сашей расстались и я вернулась в общежитие. И ее догадки о моей возможной беременности я тоже отрицаю. Не хочу ее растраивать, им и так досталось, пусть хоть выдохнут ненадолго.
Я думаю что новость о брошенной беременной дочери, их точно не порадует. А у них сейчас и без меня дел невпроворот.
Оформляют папину инвалидность, а в нашей стране это занятие требует больших моральных сил и огромных запасов вселенского терпения. Хорошо хоть угрозы Бесланова оказались всего лишь театральным представлением.
Да и мне самой нужно немного времени чтобы сжиться с этим. Понять что делать дальше и вообще разобраться что происходит. Потому как очень много вопросов и почти нет ответов, вот и судьбу моего долга я не знаю.
Саша ничего об этом не сказал. И Семен об этом даже не заикнулся, когда привозил мне в общежитие, будто бы забытые мною в спешке, оставшиеся в коттедже вещи, и драгоценности.
Правда теперь в ближайшие лет пять, у меня совершенно точно, не будет никакой возможности погашать его даже частично.
А вещи и драгоценности купленные для меня Сашей я не забыла. Мы расстались и с чего бы мне забирать их себе, чтобы быть еще больше обязанной ему, мне и так с ним, и за всю жизнь не рассчитаться, но главное они бы навеявали мне воспоминания, а мне, и без них навряд ли удастся что либо забыть.
А закрывая глаза я вообще слышу его голос.
И тот страшный бред, который он выплевывал мне в лицо в последнюю нашу встречу стоит в моих ушах, и мне хочется закрыть их ладонями или просто оглохнуть…
— "Так значит твоим любовником был не сын, а отец? Или ты давала сразу двоим?"
— " Я больше никогда не хочу тебя видеть"- и как насмешка воспоминания совсем другого разговора.
— " Я никогда тебя не обижу маленькая. Ты веришь мне? "- как патока разливается по моим венам и будто сладкий яд отравляет мою душу, и от невыплаканых слез начинает покалывать в глазах, а сердце сжимается от обиды.
Почему, если он не хотел давать мне возможности все
