Тысяча шлюх готовы мне отсосать, а я дрочу сам себе.
Пока приводил себя в порядок малышка успела переодеться в спортивный костюм и накинув на себя сверху, висевший в стенном шкафу рабочий халат, достав от туда же ведро с тряпкой принялась за уборку.
Такая домашняя, моя девочка.
Теперь когда первый пар спущен, я мог внимательно ее рассмотреть.
Оставшись одна она выглядит совсем иначе.
Нет даже намека на былой блеск в глазах, словно ее выкрутили как лампочку или спиралька в один миг перегорела.
Как ненормальный маньячило вожу пальцем по монитору пытаясь осязать ее, а она будто чувствует и смотрит в точку где вмантирована камера, и взволновано хлопает своими глазенками.
Ну, чисто, блядь, ангел поднебесный.
Такая маленькая, хрупкая, но с осунувшимся лицом и бледная как полотно. Словно ее снедает тоска и она страдает.
Страдает по своему любовничку небось.
Моментально помрачнев, сжимаю челюсти так, что начинают ходить желваки.
— Сука-а-а-а!
Пришел в бешенство, скидывая рукой все со стола. И в стену кулаками, до крови, пока кости не затрещали. Бил, бил и остановиться не мог.
Разнес здесь все к чертовой матери, а все равно от боли задыхаюсь.
— Нет. Нет сука. — просто орал и не мог успокоиться, пока не осип, и не стал хрипеть как столетний, умирающий от астмы старик. А потом глаза закрыл и мычу как немое животное, разбивая о стену лоб.
Я чувствовал как едит крыша, как трещат мои мозги. Я бы сука поверил каждому ее слову, если бы не этот хуев диагноз, черт его подери. Да я бы был на седьмом небе от счастья, прыгая как цепной пес на задних лапах.
— За что? За что блядь, ты так со мной? — на разрыв связок, оглушая себя собственным криком. Обращаясь к этой суке, которую все зовут судьбой.
Меня трясло, с кулаков текла кровь. Достал из бара коньяк и глотаю, а он по горлу течет, и ничего. А потом еще бутылку и еще. А потом Карлсон лает и горячо вдруг стало, и голова тяжелая, тяжелая словно битой кто приложил, и едкий запах дыма, и темнота.
Глава 24
— Здравствуй дорогой, чем порадуешь?
— Приветствую вас Икер Джамилевич. Алах на нашей стороне. Пока все идет по плану и складывается куда нельзя лучше.
— Нам повезло и мой человек смог внедриться в службу охраны Малыша.
Стало слышно как на том конце провода глубоко затянулись сигарой.
— Это первые хорошие новости за последние две недели Тагир.
— Если дело выгорит, моя благодарность будет очень и очень щедрой.
— Ты же в курсе…что в настоящее время, в силу обстоятельств я не могу вернуться в страну и заняться этим делом лично. Но именно по этой причине его надо провернуть сейчас, когда враг думает что противник зализывает раны и не способен на удар.
— Ты моя надежда Тагир.
— Ты знаешь Беслановы не остаються в долгах, не забывают добро и всегда платят по своим счетам.
— Да, мне пришлось со многим расстаться, но померу я не пошел. Так что о деньгах можешь не волноваться. Вся сумма и в положенный срок осядет на твоих счетах.
— Что вы Икер Джамилевич, у меня нет ни одной причины вам не доверять. Мы не первый год сотрудничаем.
— И думаю, что уже совсем скоро я смогу порадовать вас отличными новостями.
— Достань мне его Тагир. И я озолочу тебя.
Я скоро его увижу. И от одной этой мысли мне становиться дурно.
Неопределенность и предчувствие неминуемой беды как удавка сжимает горло и душит.
Немного опускаю стекло и жадно глотаю морозный воздух. Голова страшно гудит, а тело пробивает озноб.
В который раз сетую, что я не безбашенная оторва, которая ни о ком не думает, которая ничего не боиться, которой не до кого вообще нет дела, которая махнет на всех рукой и без лишних думок, и сожалений будет в свое удовольствие наслаждаться жизнью.
Вот и сейчас всю дорогу до нашего с Сашей дома, нет… к большой моей скорби этот дом, так и не стал моим.
Меня раздирают мысли.
Понимаю, как жалко это все выглядит со стороны, но ничего не могу с собой поделать. Мои чувства к Саше сильнее гордости, сильнее здравого смысла, и даже сильнее инстинкта самосохранения, отчаянно вопящего "Беги!!!".
Обречено смахиваю с глаз горячую влагу и погружаюсь в омут своих утопических рассуждений, задаваясь в тысячный раз одними, и теми же вопросами.
Пустит ли он меня на порог? Выслушает ли? А если пустит, то с чего начать этот непростой разговор? Как он отреагирует на то, что он является отцом моего ребенка? Поверит ли мне? Как это вообще все будет?
И чем больше я задаю себе вопросов, и не нахожу на них ответов, тем сильнее разрастается мой страх.
Может все-таки вернуться, пока не поздно?
Еще и Маринку втянула.
Подруга всю дорогу держит мою руку поддерживая во мне решимость, а я мечусь от одной крайности в другую.
Пока таксист не останавливается и не сообщает что дальше частная охраняемая территория, и без спец кода нас не пропустят.
Вот он, мой шанс. Это отличный повод чтобы развернуться и бежать назад, но какая-то неведомая сила толкает меня вперед.
На секунду прикрываю глаза, чтобы перевести дыхание и собраться с мыслями.
— Ну и что будем делать? — Маринка локтем пихает меня в бок, а в ее голосе слышится озадаченность.
Выдыхаю. И обращаюсь к водителю который нас сюда привез.
— Вы не уезжайте пожалуйста, подождите минутку на тот случай, если нас развернут.
Открываю двери, таксист молча кивает, а мы с Маринкой выходим и я очень надеюсь, что мои данные еще в базе, и мы не зря проделали весь этот путь. Потому как навряд ли после сегодняшней вылазки, мне удастся еще раз сбежать от моего личного конвоя. А главное решиться…Снова…
Предъявляю паспорт и нас безпрепятственно впускают на территорию коттеджного поселка. До Сашиного дома чуть больше пол километра.
По мере приближения я начинаю все сильнее нервничать, а чувство тревоги внутри, усиливается в геометрической прогрессии.
Я не вижу охраны и мне кажется это весьма странным. Я делюсь своими опасениями с Маринкой и всматриваюсь в плохоосвещаемый периметр.
— Может твой Малыш всех попереубивал. — скорчив серьезное лицо выдает подруга.
— Марин перестань так шутить. Это не смешно. — волна дрожи от ее слов проползает скользким, ледяным угрем по спине.
— Нет, ну, а что? Плохое настроение ты своими заявлениями ему обеспечила. Вот мужик и сорвал…
Видя мое побелевшее лицо, замолкает
