— Так кого же из этого списка предлагают в премьеры? Неужели Витю Антихристенко? Нет. У него уж больно неподходящая для мирового сообщества фамилия. Кто же тогда? — Сырков опять подошел к столу, взял в руки листок и вновь начал внимательно изучать, рассуждая вслух сам с собой. — Раскудрин — это фактически тот же вариант, что и Касьян. Этот невесть откуда взявшийся пермский губернатор Трутин слаб в коленках. Перегреф — слишком одиозно. Зарубов — натуральный жулик. Достаточно того, что мы ему дали из Пенсионного фонда поворовать. Соколов — не то. Слишком интеллигентен. Кто такой Профурсенко не знаю вообще. По-моему, его папа с шефом еще в Питере в кооперативе «Озеро» делал какие-то дела. Но сам он слаб в коленках. В отличие от Соколова, он не интеллигент, а интеллигентишко паршивый с докторской степенью. Фрадкерман… Он, ведь, у нас, если мне не изменяет память, сегодня представительствует в Евросоюзе?…
— Вот именно.
— Ты хочешь сказать, что — он?..
— А почему бы и нет?
— Так, ведь, он же уже два ведомства завалил! И, по-моему, он вообще ни в чем — ни бум-бум!
— Влад! Не будь наивным! Ты же понимаешь, что глава правительства при нашем шефе должен быть чисто номинальной, в каком-то смысле даже бутафорской фигурой. Михаил Ефимыч для этого подходит идеально.
— Ха-ха-ха! — неожиданно рассмеялся Сырков.
— Ты чего?
— Вспомнил одну забавную вещь. Знаешь, как его однажды назвала моя секретарша?
— Это Светка, что ли? Она у тебя такая зараза! — Фрикман мечтательно закатил глаза и криво ухмыльнулся.
— Да. Так вот она как-то назвала его тыквой с ушами.
Фрикман на минуту задумался. Затем плюхнулся на диван рядом с Сырковым и тоже разразился громким смехом.
В этот момент в комнату буквально вбежал Глеб Павлинский. Поправляя на ходу как всегда сваливающиеся с носа узкие очечки, он от неожиданности остановился посредине и замер. Потом пристально посмотрел сначала на одного, затем на другого.
— Вы что, мужики? Охренели? В стране творится черт знает что, а вы анекдотами развлекаетесь!
— Какие, на фиг, анекдоты?! Ты вот это посмотри! — Сырков протянул ему листок с фамилиями.
Павлинский, сдвинув очки на самый кончик носа, быстро пробежал по нему глазами.
— Фамилии знакомые. И что это значит?
— А это значит, Павлин, что правительство сформировали без нашего с тобой участия!
— Во, бляха муха, дают! — Павлинский присел на край журнального столика и потянулся за бутылкой и бокалом. — Значит, все-таки ребята Сочина обошли нас на повороте? — Он налил себе в бокал коньяка и сделал большой глоток. — Тогда чего же вы ржете, как вороные жеребцы?
— Об этом я тебе позже расскажу. — Сырков взял из его рук листок и небрежно бросил на стол. — Ты мне скажи лучше, как тебе такой составчик?
Павлинский снял очки и в раздумье почесал дужкой за ухом.
— Да, в общем-то, составчик ничего. Только не совсем понятен принцип распределения портфелей. Вот, к примеру, какой пост займет Фрадкерман?
— А ты догадайся с трех раз!
Видя, как лукаво светятся глаза Сыркова, Павлинский осторожно произнес:
— Неужели, премьера?…
— Молодец! Догадливый!
— Но ведь он ни в чем — ни в зуб ногой! По-моему, он абсолютно тупой мужик!
— Так и задумано. Михай говорит, что вопрос согласовывался с американцами и израильтянами. Поскольку Фрадкерман — стопроцентный еврей.
— Н-да… — Павлинский присел на диван, допил коньяк из бокала и задумался. — Расклад, прямо скажем, неожиданный. Я имею в виду, конечно, не структуру. Думаю, что со структурой как раз все будет в порядке. Весьма интересен подбор личностей.
Сырков придвинулся к нему вплотную и толкнул в бок.
— Вот ты и покумекай! Ты же у нас аналитик! Теперь нам надо выстроить свою тактику применительно к сложившимся обстоятельствам.
— Кстати, — обратился к ним Фрикман, — самое важное для нас — это то, что Владик будет входить в комиссию по реформированию органов исполнительной власти. И здесь мы уже не должны упустить ничего! Ты уж, Павлин, смотри, чтобы эти ребята из Высшей Экономической Школы… Я имею в виду в первую очередь Кузьменкова… Чтобы эти ребята все отработали, как следует. Они не должны отходить от предложенного нашими американскими друзьями проекта ни на один шаг. Тем более что на следующей неделе из Штатов прилетают еще два консультанта. Это ребята из гарвардской лаборатории «Зет». Пусть их Ярославчик примет, как следует. Но только пусть как следует язык за зубами держит. И пусть присматривает за ними получше. А то мы уже однажды напоролись с двумя американскими придурками: Хэем и Шлейфером. Так что, к коммерции их подпускать только с нашего ведома.
— Хорошо. Будьте спокойны! — прихлопнул по столу Павлинский. — А теперь колитесь, над чем вы так заразительно ржали?
Фрикман с Сырковым переглянулись и опять засмеялись.
— Владик говорит, что его секретарша Светочка дала Фрадкерману потрясающую кликуху. Она его окрестила тыквой с ушами.
Павлинский на мгновение задумался. Потом с сомнением покачал головой и, напяливая очки на нос, многозначительно произнес:
— Я бы его охарактеризовал несколько иначе. Какая там тыква? Он больше похож на…
И вся компания дружно со смеху завалилась на диван.
10
Майор Сивуха вышел за ворота Кремля и устало осмотрелся по сторонам. Прямо над головой на башне пробили куранты. Домой ехать — как-то не то. Да и делать там было нечего. Жена с дочкой уехали на дачу к теще. А встречаться сегодня с этой, как он ее ласково называл, «водородной бомбой» совсем не хотелось. Тем более что он всем сказал о том, что в полку будут специальные занятия в связи с подготовкой к инаугурации президента. Это слово — инаугурация — он никогда не мог произнести с первого раза. Вместо него всегда получалось ингаляция. За это полковник дважды сделал ему замечание. А чего, собственно говоря, удивляться? В последнее время взяли моду вводить в оборот всякие неразборчивые иностранные слова. Как будто настоящих русских нет. Ну, сказали бы просто — коронация. Или, если без претензий на величие, — вступление в должность.
Последние десять дней их, действительно, буквально вывернули наизнанку. Заставили муштровать пацанов день и ночь. Да тут еще объявился этот знаменитый режиссер Никита Михалкин. Говорят, ему поручили, как он всем заявил, осуществить постановку торжественного акта инау… тьфу! Ну, в общем этого самого вступления в должность президента. Он заставил нарядить всех солдат полка в гусарские мундиры. А офицерам выдали сабли.
Эта сабля болтается у тебя на боку, как бейсбольная бита. С ней нормального шага не сделаешь. А Никитка этот бегает по площади и орет на всех.
Шел бы себе орать на своих артистов! Пару раз так хотелось его огреть по башке этой самой саблей. Капитан Митюков во время «репетиции» все-таки не выдержал и послал этого Никитку по матушке. А тот глазищи свои выпучил, усы растопырил и начал при всех солдатах совестить. «Вы, говорит, капитан, позорите честь русского мундира. У вас, говорит, нету чувства национальной гордости. И вообще, говорит, постеснялись бы матюгаться перед святыми куполами». Но не на того напал. Митюков-то наш в Чечне побывать успел. Можно сказать, всякого в глаза понасмотрелся. Так он к Никитке-то этому подошел и тихонько так ему что-то на ушко сказал. У того даже усы загнулись. Мы все думали, что начальству накапает. Но ничего. Обошлось.
Хотя, все равно после всей этой суматохи на душе было муторно.
Сивуха еще раз осмотрелся по сторонам и двинулся по направлению к сгоревшему Манежу. Обойдя его через Александровский сад, перешел на противоположную сторону площади и вышел на Тверскую. Медленно поднялся до Камергерского и в нерешительности остановился напротив кафе «Академия». Туда то и дело заходили какие-то молоденькие девушки, и Сивуха, еще немного потоптавшись перед входом, шагнул внутрь.
Устроился за небольшим столиком в углу у окошка и осмотрелся по сторонам. Кафе было довольно уютным. В противоположном углу пристроились молоденькие девчонки. Одна из них, завидев офицера, начала недвусмысленно строить ему глазки.
Пока официант нес ему пиво, Сивуха, занятый легким воздушным флиртом с незнакомкой, не заметил, как за столик к нему подсел крепкий, коренастый мужчина.
Мужчина чем-то напоминал известного американского актера Арнольда Шварценеггера. Он тоже помахал издалека одной из девушек и громко произнес: «Баловнюшки!»
Только теперь Сивуха заметил соседа по столику и вопросительно перевел на него взгляд. Однако тот осклабил свой мощный, усеянный множеством белоснежных зубов, рот и тут же предложил:
— Господин майор, я вижу, вы сегодня со службой покончили и, наверное, никуда сильно не спешите? Тогда, может быть, как говорят у вас по-русски, махнем в Яуза по маленькой?
