периметру пятислойного барьера, Хефса, не задумываясь, бросался наперерез и проглатывал искры. И огонь, достаточно горячий чтобы прожечь насквозь вольфрамовый лист, способный гореть в вакууме и любых жидкостях и даже обладающий естественным свойством сжигать окружающую энергию, в том числе и из чужих заклинаний, пропадал в желудке великана без каких-либо следов.
Поток пламени прервался лишь спустя минуту, когда у Мастера Хаоса закончилось дыхание. И хотя ни один из шестёрки не пострадал, шок, отражавшийся на лицах, был достаточным подтверждением невероятной мощи драконьей формы. Ни один из них ещё не сталкивался с настолько ужасающей силой. Даже сверхтяжёлые магические установки, каких даже у Эрда и империи Зверя не нашлось бы и полудюжины в самых крупных и важных городах и стратегических точках страны, по своей задумке обязанные иметь возможность подавить даже Грандмастеров своей огневой мощью, не шли с драконьим дыханием ни в какое сравнение. А ведь такие установки имели лишь один-единственный тип атаки, тогда как Лазарис был настоящим магом, и поистине гениальным к тому же. Иначе он бы точно не смог создать подобную магию, даже с теми ста с хвостиком тысячами единиц силы души, что были у Мастера Хаоса после пленения в саркофаге культа.
И это было действительно так. Благодаря объединению десятков сложнейших концепций и десятков тысяч всевозможных заклинаний, вписанных в тело крылатого ящера, возможности формы Дракона вышли далеко за границы и так ужасающей личной силы Погибели Сфарры. Если бы у шестёрки представителей не было своих козырей, они бы не выдержали даже этой, самой первой и, по сути, пробной атаки. Однако, как бы ни хотелось Лазарису победить быстро, против него выступал секстет с общей продолжительностью жизни более трёх с половиной тысячелетий. Такое, к сожалению, было практически невозможно преодолеть чистой грубой силой.
Хотя, конечно, сила могла быть очень разная. Длиннее самых длинных копий и острее самых острых мечей, когти на могучих лапах из тёмно-тёмно-серых вдруг стали полупрозрачными, словно сделанными из огромных чёрных кристаллов. И когда Дракон, вдруг сорвавшись с места и за доли секунды преодолев отделяющую его от представителей сотню метров, вонзил их в ледяной купол Хиаллы, тот вдруг начал плавиться, словно обычная сосулька под жарким солнцем. Это была самая страшная магия Мастера Хаоса, куда страшнее любого, сколь угодно горячего огня — сила изменения и уничтожения законов мироздания. Любое заклинание в своей основе имело реальный прообраз. Огонь, вода, камень и воздух, плоть и кровь, оружие и броня, звери и монстры, мысли и чувства, душа и тело, пространство и время… суть магии заключалась в подражании реальности и, хотя можно было вносить необходимые “правки”, чтобы эффекты стали полезнее и удобнее, первоначальная база не могла быть изменена без изменения сути заклинания. И Лазарис, способный превращать воду в спирт, свинец в золото, тепло в электричество и жизнь в смерть, мог повторить всё то же самое и с чужими заклинаниями.
На лице Хиаллы, заклинание которой начало ломаться с самых глубинных слоёв, отразилась ярость вперемешку с болью от повреждаемой души, однако свой барьер магесса не отменила. Наоборот, её тело вспыхнуло куда более ярким льдисто-голубым свечением и айсберг-барьер тут же начал разрастаться с опасной скоростью, грозящей даже поглотить тело чёрного дракона. В тот же момент Ол Эра, выругавшись себе под нос, с силой взмахнул руками, и количество нитей, что тянулись от его ладоней, также резко выросло. Паутина-щит, сплетённая из них, не увеличилась, но в несколько сторон от неё, огибая все остальные барьеры, выстрелили пучки новых нитей, намеревавшихся схватить Мастера Хаоса и опутать словно муху. Среди шести представителей эти двое хотели смерти Лазариса куда больше остальных, так что и прибегнуть к радикальным мерам они решили первыми.
Однако чтобы поймать чёрного дракона этого было мало. Перепонки на крыльях окрасились в огненно-красный, как и шея Дракона недавно, и после яростного взмаха из них в продолжающую увеличиваться ледяную глыбу ударил уже не такой концентрированный, но зато куда более масштабный огненный поток. С учётом размеров этой формы, Лазарису было бы достаточно просто несколько раз пролететь в таком виде над какой-нибудь армией, чтобы превратить десятки, а то и сотни тысяч человек в обугленные головешки. Более того, это не было обычное пламя. Как и драконьи когти, оно выглядело словно бы кристальным, будто живой и постоянно колеблющийся рубин. Самый большой рубин в мире. И в тот же момент чешуя Дракона покрылась кромешно-чёрной плёнкой, поглощающей абсолютно весь падающий на неё свет.
Первое было нужно, чтобы выбраться из ледяного плена, в котором уже оказались передние лапы и грудь крылатого змей. Второе — чтобы защититься от нитей алкарн, не только невероятно прочных и тонких, а значит до жути острых, но и покрытых множеством самых разнообразных смертельных ядов, способных доставить проблем даже Дракону. Первое сработало. От магического огня, наполненного особой силой Мастера Хаоса, порождённый Хиаллой лёд начал таять. Куда медленнее, чем от атаки когтями, но этого всё равно оказалось достаточно, чтобы резким рывком Дракон смог высвободиться и отлететь от барьера. Второе сработало только частично. Когда нити касались чёрного покрова, висящие на них разноцветные капельки яда в мгновение исчезали, но сам тончайший паучий шёлк оставался цел и невредим. С другой стороны, в огне хаоса, до сих пор испускаемом крыльями, нити охотно сгорали, так что спеленать Дракона полностью у Ол Эры не получилось. Вместо этого, будто попавший в хитрую ловушку зверь, Дракон оказался накрыт сетью, начавшей с силой тянуть крылатого змея обратно на ледяной барьер.
И, увидев в таком положении удачную возможность, к прямой атаке на Мастера Хаоса присоединились также Безликий, Акволь и Хефса. Чёрный дым, из которого была сформирована защитная стена, на секунду побледнев, просочился сквозь барьер Хиаллы, от чего лёд из голубого стал грязно-серым. А проявившись на внешней стороне, превратился в сотни тонких дымных копий, готовых пронзить чешуйчатое тело, как только нити придавят крылатого змея достаточно близко к барьеру. Три кольца сорвались с пальцев предка императорской семьи Эрда и за те мгновения, что они огибали барьеры, успели превратиться в огромные, по сотне метров каждый, мечи. Разлетевшись по трём сторонам, они замерли, указывая остриями на сердце, голову и живот Дракона, готовые в нужный момент сорваться с места и вонзиться в плоть крылатого змея. Толстый великан же, приблизившись к Лазарису на рискованно близкое расстояние, раскрыл рот едва ли не на сто восемьдесят градусов и глубоко вдохнул. Вряд ли даже теоретически можно было иметь достаточно мощные лёгкие, чтобы в один присест
