во внешний облик девочек, с помощью мытья волос риншамом, точно так же, как мы сделали перед церемонией приветствия.
Однако у нас все еще оставались некоторые опасения. Во-первых, Лизелетта беспокоилась, что мы не знаем, сколько будет посетителей, — проблема, порожденная всеми новыми товарами и
модами и тем фактом, что тут присутствовали два кандидата в эрцгерцоги. Юстокс, очевидно, сказал ей, что в отличие от предыдущих лет, нам нужно будет подготовиться как можно лучше. Это было хорошо, что у наших студентов был шанс проявить свои навыки, но это также было чревато риском того, что ситуация станет для них слишком сложной, результаты могут оказаться хуже чем в прошлом году.
— О…? Кто это? — Внезапно в гостиную вошла незнакомая мне женщина. Она была очень похожа на Рихарду, но так как сама Рихарда стояла позади меня, это должно быть была кто-то другая. Только я задала вопрос, кто это, как я заметила что выражение лица Трауготта стало совсем жалким, как будто он хотел находится где угодно, но только не здесь. Я инстинктивно обернулась и увидела, что у Рихарды на лице была чрезвычайно недовольная гримаса.
….ААаа! Да ведь это переодетый Юстокс! Сейчас он точь в точь утонченная дама средних лет!
Он медленно приблизился, получая подозрительные взгляды от всех, кто был в гостинной, а затем грациозно опустился на колени передо мной. Я искала и не находила характерных черт Юстокса; передо мной была женщина средних лет, очень похожая на Рихарду. Зима, и сопутствующий ей холод означал, что все люди носили одежду, закрывающую шею, и поэтому кадык дамы был полностью скрыт. Руки её также были укрыты под перчатками, что означало, что единственной областью, где кожа была открыта воздуху и взглядам, было лицо.
У Юстокса и так уже было немного андрогинное лицо, так что потребовалось совсем немного косметики, чтобы полностью изменить его внешний вид. Его плечи были немного шире, чем у Рихарды, возможно, из-за слоев одежды, которую он носил, но на самом деле было даже страшно, насколько нормальным и естественным все это на нем смотрелось. Должно быть, он также покрасил волосы, потому что теперь они были каштановыми, а не седыми.
— Мои извинения за ожидание. Как поживаете, миледи?
— Ты можешь изменять свой голос, …Юстокс?
— Достаточно немного изменить манеру речи.
Как оказалось, он мог подделать женский голос просто… немного изменив манеру разговора. И то ли из-за того что он много наблюдал за тем, как ведут себя женщины, и много практиковался сам, то ли из-за того что он ежедневно практиковался в переодевании в женщину, выглядел он очень…женственно. Возможно, это слишком высокая похвала, но он напомнил мне актеров-мужчин, играющих женщин в театре Но или в театре Кабуки, которые, благодаря строгой практике и тщательному вниманию к каждому своему движению, могут быть женственней, чем настоящие девушки.
— Если вы не возражаете против этого, я хотел бы сопровождать вас на ваше чаепитие для девочек, — сказал Юстокс.
— При условии, что ты не возражаешь оставаться в таком виде весь день, не вижу к этому препятствий.
— Конечно, нет. А теперь я должен попросить вас называть меня Гудрун, когда я так одета.
- ‘Гудрун’? — Повторила я, склонив голову на бок как раз в тот момент, когда Трауготт издал болезненный стон.
— Дядя, пожалуйста! Не называй мамино имя, когда ты так одет! Разве нет множества других женских имен, похожих на твое собственное, таких как ”Жюстина" или "Джастина"?!
— Боже мой, Трауготт. Тебе обязательно так нервничать? Успокойся. Только недалекий дурак стал бы использовать фальшивое имя, так явно связанное с их настоящим. То, что ты один из таких дураков, и есть причина того, что твоя жизнь — это череда неудач, — сказал Юстокс с хихиканьем. Он, по-видимому, выглядел очень похоже на мать Трауготта, Гудрун, когда он переодевался. Те, у кого на лицах были гримасы отвращения и недовольства, а не удивления, вероятно, были теми, кто знал Гудрун лично.
Трауготт схватившись за голову, взмолился о пощаде, вынужденный терпеть дядю трансвестита в качестве служителя. Взгляды осуждения и презрения, которые он ранее получал от других студентов, постепенно превратились во взгляды сочувствия. Не было произнесено ни слова, но было ясно, как много людей сопереживали вместе с ним.
— Подождите ка… Неужели Юстокс намеренно вошел в гостинную в этом образе, чтобы вызвать сочувствие к Трауготту? Нет, конечно, нет. Юстокс не пошел бы ради него на такое.
Увидев, что Юстокс сохраняет своё женское изящество и грацию, справляясь с эмоциональным срывом Трауготта, Хартмут посмотрел на меня с обеспокоенным выражением лица человека, которому дали невыполнимое задание.
— Леди Розмайн, ах… Ожидается ли, что чиновники, исполняющие обязанности служителей, тоже будут учиться подобному переодеванию? Я искренне извиняюсь, но у меня нет таланта к такому искусству. Однако, если вы настаиваете, чтобы я научился, я приложу все усилия, чтобы сделать это.
Я конечно желала, что бы он учился у Юстокса и говорила это вслух, но я не припомню что упоминала, что бы он перенимал навыки опытного трансвестита. Я сразу же отвергла эту идею.
— Тебе не нужно учиться переодеваться в женщин, Хартмут. Наверняка есть много других способов получить нужные тебе сведения, например, обучить женщину-помощницу из чиновников или сотрудничать с другими. Переодевание — это просто увлечение Юстокса, а не талант, который я хочу видеть развитым в тебе.
Все чиновники-ученики, похоже, испытали явное облегчение, услышав мое объяснение. Юстокс, с другой стороны, выглядел несколько недовольным.
— Это не мое «увлечение», миледи — это просто самый действенный метод достижения моих целей, — сказал он. — Разве вы не согласны с тем, что наиболее надежно собирать сведения собственными глазами и ушами?
— Это действительно наиболее действенный способ…? — Спросил Хартмут.
— Хартмут, нет! Не позволяй ему совратить тебя! — Воскликнула я, почувствовав скрытую опасность, при виде задумчивости Хартмута. Однако, несмотря на мои усилия, Юстокс остановил меня улыбкой, а затем начал демонстрировать великолепную практичность переодевания не только Хартмуту, но и всему студенческому сообществу.
— Миледи, его не развращают; его просто обучают, чтобы он
