— крикнул он.
Я повиновался.
— Говорю тебе, Ники, мне даже десятка, которую ты задолжал, по карману бьет.
— Да не нужны мне твои деньги.
— Что, решил оставить эту идею? Хорошо. Мудрое решение.
— Нет. Деньги за меня вложил некий пассивный компаньон. Узнал обо мне от банка.
— И кто это?
— Неизвестно. Он пожелал назваться анонимным любителем оперы. — В голосе Ники звучал триумф. — Прямо как в старые времена. У меня появился меценат!
— Первый в истории искусства меценат, поддержавший торговца пончиками.
— Это к делу не относится!
— Ники! — Джино высунулся из дверей своей квартиры на полуподвальном этаже. — Ты чего раскричался?
Ники печально глянул на него.
— Я подписался на этот бизнес, маэстро, — сообщил он, виновато потупившись.
— Что ж, ради величия приходится страдать, — ответил ему Джино.
Ники покивал.
— Я возьму другое имя. Не стану делать этого под фамилией Марино.
— Да уж будь любезен, — сказал Джино.
Ники задумался.
— Джеффри, — провозгласил он. — Меня будут звать Джордж Б. Джеффри.
— Ну, иди торговать пончиками, Джордж, — благословил его Джино.
Хотя моя новая жизнь никак не пересекалась с новой жизнью Ники, мне было достаточно развернуть первую попавшуюся газету, чтобы убедиться: он все еще в деле. Он следил за тем, чтобы чуть ли не в каждом номере печатных изданий была его маленькая рекламка. И я не уставал поражаться тому, как разнообразно он нахваливает свои пончики.
— Может, нам следовало бы съездить к нему и купить у него пончиков? — как-то за завтраком спросила моя жена. — Может, он обижается, что мы ни разу не заглянули.
— Наоборот, — возразил я. — Мы нанесем ему смертельную обиду, если туда заявимся. Ему и так стыдно, не хватало только, чтобы старые друзья любовались на него за этим занятием. В гости к нему пойдем, когда все это будет позади — либо он разбогатеет, либо разорится, но в любом случае вернется к урокам у Джино.
Минуло примерно полгода с тех пор, как Ники решил продаться за презренный металл. И вот тем же утром после разговора с женой я поджидал свой автобус на остановке под светофором и вдруг услышал пение. Я подумал, что кто-то возмутительно громко включил радио в автомобиле. Подняв глаза от газеты, я с удивлением увидел перед собой огромный пончик — футов шести в высоту, на четырех колесах, с ветровым стеклом и бамперами.
Внутри пончика сидел не кто иной, как Ники, и, запрокинув голову, самозабвенно распевал, сверкая белыми зубами. Безумной жизнерадостностью песня определенно добирала то, что недотягивала мелодичностью.
— Ники, дружище! — закричал я.
Песня оборвалась. Ники тут же помрачнел. С кислой миной он махнул мне и открыл дверцу в боку пончика.
— Садись, в центр подкину.
— Да брось, тебе же не по пути. Магазин ведь в трех кварталах отсюда.
— Я в центр еду, — уныло сообщил Ники. — По делу.
Под рекламной бутафорией обнаружился джип, кузов которого наполняли стеллажи с разноцветными пончиками.
— М-м! Аппетитно!
— Ты издевайся, издевайся…
— Нет, правда, отменно выглядят.
— Через полгода я продам бизнес и всякому, кто предложит мне пончик, буду ломать хребет.
— Не ты ли только что тут распевал с самым счастливым видом?
— Смейся, паяц!
— А, так это было сквозь слезы? Неужто с бизнесом дела настолько плохи?
— С бизнесом! Кому охота говорить о бизнесе?
— Ну, как дела с музыкой?
— Ха, с музыкой… Джино говорит, уверенность помогает.
— Ты ж мой хороший мальчик! Значит, уверенности прибавилось?
— Немножко… что-то прибавилось, да. Джино считает, что бизнес пора уже продавать.
— Ты же только что сказал, что остаешься еще на полгода.
— А у меня выбора нет, — злобно бросил Ники. — Мой компаньон, большой поклонник оперы, подстроил все так, что я не могу продать без его разрешения. Господи! Каким же я был младенцем неразумным!
— Ого, вот это неприятно. А кто он?
— Без понятия. От его имени выступает банк.
— И все-таки на вид дела-то идут неплохо.
— С твоей точки зрения — конечно. Этим бизнесом должен заниматься такой, как ты, а не такой, как я. Вот ты из тех, кому бы это понравилось — наблюдать за конкурентами, придумывать новые подходы, новые рекламные слоганы, всю эту муру. — Он похлопал меня по колену. — Человек двадцатого столетия! Повезло тебе, что ты не родился с талантом.
— Да-да, очень мило. Извини за вопрос, а по какому делу ты в центр едешь?
— А… Одна молочная компания размышляет над возможностью доставлять наши пончики по утрам на дом вместе с молоком. Позвали вот на встречу.
— «Размышляет над возможностью»?
— Ну, в смысле, они уже решили, что хотят, — уточнил Ники рассеянно.
— Ники! Да ты будешь деньги лопатой грести! Самородок! Вот это деловая хватка!
— Какой же ты бесчувственный!
— Не хотел тебя обидеть. Можно мне пончик?
— Возьми светло-зеленый.
— Он с отравой, что ли?
— Новый вкус хотим попробовать.
Я запустил в пончик зубы.
— Ого! Мята! Неплохо!
— Нравится? — живо спросил Ники.
— Тебе-то какая разница, артист?
— Если уж я обречен печь пончики, надо хотя бы печь их хорошо.
— Да, сохраняй мужество. Мне тут выходить.
Ники остановил машину, но даже не посмотрел в мою сторону, когда я вылезал. Он во все глаза уставился на что-то на другой стороне улицы.
— Ах ты лживый мерзавец! — пробормотал он и нажал на газ.
Через дорогу я увидел ресторан с неоновой рекламой: «Лучший кофе в городе».
Вскоре после Пасхи на мой день рожденья от Ники пришла посылка. Я не видел его почти год и предполагал, что неизвестный партнер Ники уже позволил ему продать долю, так что теперь мой богатый как Крез приятель снова целыми днями учится вокалу под руководством Джино. Идея доставки пончиков с молоком сработала, это я точно знал — молочник раз в три дня приносил нам полдюжины с мятной глазурью.
Посылка, доставленная с вечерней почтой, подтвердила по крайней мере часть этого предположения: Ники определенно купался в деньгах.
— Что это? — спросила Эллен.
— Не знаю. Судя по весу и размеру, там вполне может быть трехколесный велосипед.
Я разорвал многочисленные слои ярких оберток и
