На секунду я задумался и пролистнул в голове события минувших дней: прибытие двух грузопассажирских судов с родины, консультации с Ерёменко и передачу базы вместе с кораблями новому коменданту ВМБ.
— Честно тебе скажу, тёзка: ни капли не жалею. Со мной обошлись по справедливости и финансово всё компенсировали. А к чему ты это спрашиваешь?
— Мало ли, вдруг зло на меня затаил.
— За то, что ты мои труды унаследовал? — усмехнулся я.
— Ну да…
— Нет, между нами всё ровно. Мой бизнес — дома, и я не могу разорваться на две половинки.
— Понимаю тебя, капитан.
— А я тебя нет, товарищ капитан первого ранга.
— С чего бы это? — Семёнов остановился и в недоумении посмотрел на меня.
— Ты ведь из сильного клана, мог бы выбрать себе любое назначение, а оказался здесь, на самом дальнем форпосте Конфедерации, который в случае очередного конфликта с Альянсом подвергнется стопроцентному нападению.
— А‑а‑а, вот ты про что… — протянул комендант и продолжил восхождение на вершину. — Ты хочешь знать, почему я оказался в этом месте?
— Да.
— На романтику потянуло и славы первопроходца захотелось.
— Но тебе‑то это зачем?
— Ха! Если бы я сам знал! Ты ведь знаком с моим отцом?
— Разговаривали один раз и на официальных мероприятиях в столице пересекались. Только он здесь при чём?
— Говорят, что я весь в него, а что он делал до того, как финансами семьи занялся, ты, наверное, знаешь.
— Слышал, что он в пограничье воевал и много путешествовал.
— Вот и я такой же, только отец по сухопутью бродил, а моя судьба — на море. Удовлетворён ответом?
— Вполне.
Мы вышли на дорогу, которая шла вдоль бетонной взлётно‑посадочной полосы, и, остановившись, с высоты посмотрели на городок и бухту под нами. Некоторое время помолчали, и Семёнов выдохнул:
— Красота!
— Это точно, — присев на огромный валун, подтвердил я. — Ласковое и тёплое море, синее небо над головой, удобная гавань и отличнейшие места для поиска оставшегося от Золотого Века добра. Ты, кстати, после того как Альхесирас очистишь, куда собираешься корабли направить?
— В Лионский залив, — присаживаясь рядом, сказал он. — А уже оттуда двинусь вдоль испанского берега обратно к проливу.
— Барселона, Валенсия, Картахена и Альмерия?
— Ага, именно в таком порядке. А ты как на Балтику пойдёшь?
— Тоже вдоль побережья. На берег высаживаться не стану, а рыбаков или моряков обязательно встречу и уже от них получу информацию.
— Отложить поход не хочешь?
— А смысл время тянуть?
— Мне поможешь, в поисках поучаствуешь, и с алжирцами сотрудничество укрепим. Оставайся ещё на месяц.
— Нет. Домой тороплюсь.
— Как знаешь. А что с фрегатом своим делать будешь, если всё же решишь пешим ходом к Дону идти?
— Мы с капитаном «Ветрогона» вступили в долевое владение кораблём. Как акционерное предприятие. Знаешь ведь, что это такое?
— Конечно знаю, я ведь Семёнов.
— Вот. Тридцать процентов всего, что принесёт «Ветрогон», теперь в доле Скокова, и за это он продолжает командовать фрегатом.
— А семьдесят процентов, значит, тебе станет отстёгивать?
— Только пятьдесят, ещё двадцать на экипаж раскинули. Впрочем, что мы всё о делах и походах? Насколько я понимаю, ты о чём‑то другом хотел поговорить?
Каперанг посмотрел вокруг, никого постороннего не обнаружил, достал из кармана брюк пачку фильтрованных сигарет «Элита», которые с недавних пор стали выпускать в Конфедерации, угостил меня. Мы прикурили от одной спички, и он спросил:
— Действительно, о другом. — Он чуть помолчал и продолжил: — Скажи, что это за пёс всё время рядом с тобой крутится?
— Мой домашний питомец, хорошо дрессированный волкодав.
— Давай без этого, — поморщился Семёнов.
— Без чего без этого? — Я изобразил непонимание.
— Не надо вранья.
— А что ты хочешь знать и почему тебя так интересует какая‑то собака?
Каперанг сделал глубокую затяжку, выдохнул и объяснил:
— Этим летом Симаков и некоторые близкие к нему господа‑товарищи завели себе точно таких же псов. Поначалу все думали, что это какая‑то причуда, однако особо наблюдательные, в том числе и из госбезопасности, заметили, что собачки слишком уж умные. Мне бы тоже хотелось такого четвероногого друга рядом с собой заиметь.
— Это не ко мне, тёзка. У меня самец, и я щенками не торгую.
— Значит, не хочешь сказать, где такие умные псы водятся… Или, может, ты подписку о неразглашении давал?
— Правильно понимаешь, на некоторые вопросы я ответить просто не могу.
— А кто может?
— Хм! Симаков или кто‑то из тех, кто в столице большой начальник.
— Например, твой патрон генерал‑майор Ерёменко?
— Да, только сразу тебе скажу, это тайна невеликая, так что рано или поздно она всё равно станет достоянием общественности. Потерпи, и всё узнаешь.
— Ладно, не можешь на эту тему говорить, значит, замнём разговор и будем считать, что я тебя ни о чём не спрашивал.
— Договорились.
Семёнов встал, я следом, и мы расстались. Расстроенный тем, что не смог узнать что‑то о разумных псах, комендант базы отправился к восстанавливаемой береговой РЛС, возле которой суетились бригады техников, а я спустился и вскоре был на «Ветрогоне» и до самого позднего вечера вместе со Скоковым провозился с морскими картами европейского побережья…
Следующим утром построение личного состава базы происходило не на плацу, а на причале. Нас провожали с душой, не было оркестра, и торжественных речей никто не толкал, но достаточно было взглянуть в лица людей, чтобы понять одну простую истину: нам здесь в любом случае будут рады, и, если сейчас я отдам команду остаться в «Гибралтаре» ещё на месяц, никто против не будет.
Разумеется, отменять или переносить дату выступления в поход я не стал, и под бодрые крики остающихся на берегу «Ветрогон» отчалил, развернулся и на среднем ходу покинул свою очередную гавань.
Одинокий корабль прошёл пролив, выскочил в Атлантический океан и, держась в виду береговой черты, начал путешествие к Балтийскому морю. День шёл за днём, мы прошли Кадис, мыс Сан‑Висенти, Назаре, Порту и Ла‑Корунью. Ни одной рыбацкой лодки, полнейшее запустение. Кругом заросшие лесом развалины некогда огромных городов и одичание. На берег мы не сходили, но и того, что видели в оптику, хватало с избытком. В этих местах царил регресс. Люди стремительно дичали, и, как мне тогда казалось, вся Испания и Португалия стали одним огромным полигоном по воспроизводству дикарей вроде российских «беспределов», с которыми мне в своё время довелось повоевать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
