королевства Франции. Их предшественники, по словам парламентариев, поднимали этот вопрос перед его дедом Эдуардом III еще в 1340 году, и был принят закон, защищающий автономию Англии. Теперь Генрих V был правителем Франции и в конечном итоге он и его преемники будут править во Франции вечно. Он изменил свой королевский титул и стал называть себя "королем Англии и наследником Франции", отобразив его на английских монетах. Они призвали Генриха V объявить, что
ни одним указом, который наш господин король издал или который он и его наследники и преемники могут в будущем принять в качестве наследника и регента королевства Франции или короля Франции, королевство Англии или его народ любого статуса или состояния не должны быть подчинены или обязаны повиноваться ему или его наследникам и преемникам как наследнику-регенту или королю Франции… но они должны быть полностью свободны и освобождены от вышеупомянутого подчинения и повиновения.
Хранитель королевства обещал, что статут Эдуарда III будет соблюдаться. Из Парижа король пытался сдержать гнев Палаты Общин. Он послал к ним архиепископа Чичеле с обещанием, что в этом Парламенте не будет никаких требований о новых налогах. Мало чему из этого было позволено нарушить спокойный тон официального отчета. Но о "ворчании и недовольстве" было достоверно доложено Генриху V в Париж[891].
Главной задачей Генриха V в Англии было управление общественным мнением в период перемен и тревог. Ему нужно было воссоздать нечто вроде патриотического пыла, который последовал за битвой при Азенкуре, заручиться поддержкой договора со стороны скептически настроенной публики и подготовить людей к дальнейшим тяжелым налогам для финансирования, как он надеялся, последнего усилия против Буржского королевства. Для большинства англичан юная супруга короля была самым заметным и, возможно, самым популярным результатом договора. Когда 21 февраля она сама въехала в Лондон, ее встречали таким же впечатляющим зрелищем, как и Генриха V после Азенкура. Процессия Екатерины Французской медленно пробиралась сквозь плотные толпы ликующих лондонцев по улицам, заполненным хорами, театральными постановками, механическими чудовищами и всякой всячиной. Через два дня она была коронована архиепископом Кентерберийским в Вестминстерском аббатстве. Когда празднество закончилось, Генрих V, 2 мая, созвал Парламент на заседание в Вестминстере, а затем отправился в двухмесячное путешествие по Англии, в части которого его сопровождала Екатерина. Король посетил Бристоль, Уэльские марки, Среднюю Англию и Йоркшир, демонстрируя себя своим подданным и действуя в соответствии с представлениями, ожидаемыми от короля. Генрих V вел себя по-королевски. Он поклонялся знаменитым святыням на своем пути, раздавал милостыню щедрой рукой и принимал прошения. По словам бургундского хрониста Ангеррана де Монстреле, во всех крупных городах он рассказывал о своих делах во Франции, о своих трудах во имя войны и мира и о предстоящей задаче. Для достижения своей цели и установления окончательного мира, говорил он, "необходимы две вещи: деньги и воины". Требования французской войны должны были стать еще более насущными. Примерно 6 апреля 1421 года по дороге в Йорк Генрих V встретил гонец с известием о том, что англичане потерпели серьезное поражение во Франции от шотландской армии графа Бьюкена. Его брат герцог Кларенс был убит, а большая часть его армии перебита[892].
* * *
25 января 1421 года Дофин председательствовал на Большом Совете в замке Сель на реке Шер в западном Берри. На самом деле это был расширенный военный Совет, на котором присутствовали видные дворяне из подвластных ему провинций, чтобы выработать стратегию противостояния англичанам. О его заседаниях известно очень мало. Сохранившиеся фрагменты информации показывают, что собравшиеся были недовольны ведением войны и выражали сомнения в качестве советов, которые получал Дофин. Они считали, что его Совет, в котором по-прежнему преобладали профессиональные администраторы и солдаты скромного звания, должен быть усилен некоторыми "выдающимися дворянами". Тем не менее, основные решения, принятые на Совете в Сель, сводились к одобрению планов, которые Дофин и его Совет уже разработали учитывая удручающий опыт предыдущего года. Шотландские наемники Дофина были реорганизованы осенью в Армию Шотландии, автономное войско со своей администрацией, своими офицерами и своей структурой командования, которое отныне должно было сражаться вместе как единое подразделение, а не распределяться небольшими отрядами по всей территории ведения боевых действий. В будущем Армию Шотландии должна была стать главной ударной силой дофинистов. Это решение ознаменовало важный сдвиг в тактическом мышлении французов, которые на протяжении многих лет выступали против вступления с англичанами в полевое сражение, предпочитая вести войну на истощение из крупных, стратегически расположенных гарнизонов. Это отношение укоренилось из-за отсутствия у французов эффективного стрелкового оружия и опыта Азенкура. Но его не разделяли шотландцы, чьи лидеры, вероятно, стояли за принятием новой тактики. Они были хорошо обеспечены лучниками и готовы были идти на больший риск. Совет Дофина, судя по всему, предполагал проведение крупных полевых операций летом, когда "новая армия Шотландии" должна была прибыть во Францию с 6.000 ― 8.000 подкреплений под командованием графов Дугласа и Мара. Кроме того, Совет предложил набрать в Лангедоке армию из 2.000 латников и 1.000 лучников под командованием виконта Нарбонского. Эти амбициозные планы потребовали перестройки финансов Дофина, чтобы оплатить их. Совет в Сель порекомендовал Дофину созвать Генеральные Штаты для согласования новых высоких налогов, которые потребуются для содержания армии такого масштаба. Генеральным Штатам было приказано собраться в Клермоне в Оверни в мае[893].
На самом деле возможность проявить себя у шотландцев появилась раньше, чем ожидалось. Герцог Кларенс, которому досталось командование в отсутствие Генриха V, жаждал побед и славы. В течение многих лет он чувствовал себя в тени старшего брата, лишенным признания и богатства. Вскоре после того, как Совет в Сель разошелся, Кларенс выступил в Анжу, с целью проведения мощного шевоше. О том, какое значение придавалось этому предприятию, свидетельствует компания английской знати, принявшая в нем участие. В нее входили графы Солсбери и Хантингдон, Джон, лорд Роос, капитан Манта и Шато-Гайяра, рыцарь из Нортумберленда сэр Джон Грей, барон из Хетона, который недавно стал графом Танкарвилем, советник и компаньон короля сэр Гилберт Умфравиль, а также семнадцатилетний пасынок Кларенса, Джон Бофорт, граф Сомерсет, со своим младшим братом Эдмундом. Судя по всему, с ними было около 4.000 или 5.000 всадников — почти половина английских сил во Франции. Пронесясь мимо Ле-Мана, английская армия обнаружила неохраняемые переправы через реки Юисне и Луар и продвинулась на юг. Похоже, англичане надеялись застать врасплох город Анжер и, возможно, захватить важные укрепленные мосты через Луару в Пон-де-Се.
14. Кампания при Боже, март
