лицедеями, и постарался выдержать спокойный и ровный тон.
– Я не знал, что воздушных змеев запрещено усовершенствовать. Кстати, всем известно, что змей Нихама конструировал мастер со стороны. Или это не в счет?
– Чертов Оскверненный! Кровь и пепел Брама, не уходи в сторону от вопроса! – Голос Нихама дрожал от ярости, грудь бурно вздымалась, он пытался испепелить меня взглядом.
– Кейтар Нихам! – прогремел в Шахте окрик Мастера духа. – Дай ему договорить, а свои проклятия держи при себе.
Я стиснул зубы. Похоже, директора более всего возмутило, что подонок поминает всуе имя Брама, а оскорбления в мою сторону его нимало не тронули.
– Итак, Принятый Ари, что ты ответишь на мой вопрос?
Директор успокоился и принял обычную позу, положив подбородок на сплетенные пальцы.
Я на секунду задумался:
– Разве обязанность доказать обвинение не возлагается на самого обвиняющего? Кейтар Нихам сделал заявление, но где же доказательства? Я использовал плетение? Почему он так говорит? Должно быть, расстроен поражением? – Я картинно выставил вперед перевязанную руку, сделав вид, что от боли теряю над собой контроль. – Я уплатил цену за первое место. Откуда у меня раны, если победа досталась за счет магии?
Мастера обменялись смущенными взглядами.
Директор обернулся к Нихаму:
– Принятый Ари прав. Предъяви же улики, Кейтар Нихам.
Тот, подобно мне в начале разговора, переступил с ноги на ногу и взглянул в сторону Мастеров в поисках поддержки. Не встретив ни одного ободряющего взгляда, заговорил:
– Ну, вы же наверняка слышали об Ари разные истории.
Вроде как и не спрашивает, утверждает. Впрочем, довод слабенький.
– Рассказывают, что он уже создал мощное плетение, погреб под горой деревню Ампур. Тем более Ари – убийца. Этот обманщик вполне мог заставить своего змея держаться в воздухе нечестным путем.
Я подавил сильнейшее желание задушить его прямо в Шахте. Остановила меня не боязнь наказания, а тупая боль в израненных руках. Этак вновь откроется кровотечение, и порезы долго не заживут. И все же искушение оставалось.
– Тот, кто внимательно слушал историю, на которую, судя по всему, пытается сослаться обвиняющий, наверняка знает, что я не погубил в Ампуре ни одной живой души, кроме древнего чудовища. А его смерть, как следует из историй, человечеству только во благо. Что до другого аргумента… Скажите, хоть один из Мастеров увидел или почувствовал, что я создаю плетение, которое заставило бы моего змея парить в воздухе? Моя бечевка не порвалась, а больше ничего змея в воздухе не поддерживало, разве только ветер.
Мастера, склонив головы, зашептались.
– Принятый Ари говорит правду, Кейтар Нихам. Мастер плетений утверждает, что во время праздника не ощутил действия ни одной из десяти формул. Твое обвинение…
– Можно? – попросила слова Мастер ремесел. Директор молча кивнул, и она официально представилась: – Риши Бариа. Есть кое-какие соображения.
Я вдруг вспотел, и соленые капли потекли по шее, подмышки взмокли.
– Принятый Ари подходил ко мне еще до Атрайана с проектом по производству особо прочных веревок. Рассказал об их возможном использовании, однако результатов я еще не видела. За материалы он уплатил, инструменты взял напрокат. Итак, Ари, удалось ли тебе продвинуться со своей задумкой?
Я молча кивнул.
– Использовал ли ты сегодня эти бечевки?
Не зная, что сказать, я опять-таки молча вздохнул.
– Хотелось бы посмотреть на твоего змея. Не он ли зажат у тебя в подмышке?
Она все прекрасно видела и без моего ответа. Отказать я не мог.
– Принесите-ка его сюда, – обратилась она к монахам, которые тут же потянулись ко мне, намереваясь вырвать змея.
Я отмахнулся, и на пол упала капля крови.
– Только не повредите. Вот, пожалуйста.
Монахи отнесли мое изобретение к столу, и риши Бариа медленно размотала бечевку, стараясь не порезаться.
– Хм… – Она осторожно, ноготком, соскребла слой толченого стекла. – Ага, чернила… Интересно. Мастер плетений, не мог бы ты снять внешний слой?
Тот кивнул и возложил руку на бечевку. Его губы зашевелились, и через несколько секунд покрытие сползло.
– Так я и думала. Символы, причем незнакомые. На бечевку точно наложена формула – наверняка малое плетение. Теперь катушка… Здесь то же самое – на боках и на внутренней стороне. – Она показала мое творчество остальным Мастерам. – Принятый Ари, не мог бы ты рассказать, что это за знаки и почему бечевка ничуть не пострадала во время состязания?
Я продолжал обильно потеть. Во рту пересохло. Впрочем, заговорил я спокойно и твердо:
– Знаки позаимствованы из наречия лудильщиков – на их использование меня вдохновили письмена из точек и тире на боках их фургонов. Из символов образуются целые предложения, и каждое из них несет указание на сброс энергии трения в катушку, а еще она равномерно распространяется по всей длине бечевки. Символы на катушке настраивают ее на прием, накапливание и последующий отвод энергии. Рано или поздно она выйдет из строя, однако дерево – штука гибкая: долго может гнуться, не ломаясь. Сама природа бечевок предполагает, что они должны рваться. Я не мог сделать их вечными, зато сбрасывать силу трения они способны. Вот с этой идеей я и работал.
Риши бросила взгляд на мешанину из корпуса, бечевки и катушки:
– Придумано отлично. Ты учел свойства каждого материала и не извратил их природу. Заставил работать их сильные стороны в неразрывном сочетании так, что человеку, несведущему в плетениях, твоя бечевка показалась бы прочной, как трос.
Ее похвала заставила меня улыбнуться, однако улыбка тут же исчезла, когда Мастер ремесел нахмурилась:
– И все же, Принятый Ари, твои действия – не что иное, как обман. Использование плетений в состязании – даже малых – нарушает правила Ашрама, утвержденные для участия в Атрайан. Стало быть, к обвинению, выдвинутому против тебя, добавляется еще один пункт, о котором не упомянул уважаемый директор.
Я окаменел. В груди разлился холод, сердце застыло. Понятно, что последует дальше…
– До нас довели, что ты принял участие в денежных пари на победителя соревнования и выиграл существенную сумму. Учитывая изначальное намерение победить жульническим путем, обвинение приобретает такой вес, который комиссия не может не принять во внимание. В этой связи выигрыш твой будет изъят и передан монастырю на благотворительные цели: на образование, на одежду и прочую помощь для нуждающихся в Гале.
Удар был нешуточным. Мало того, что уплыло вложенное в банк серебро. Я потерял еще и двадцать четыре буна, пожертвованные Валюму. Нет, никакого сожаления по поводу помощи тем, кто нуждается – особенно Оскверненным, – я не испытывал. Другое дело, что за время пребывания в Ашраме мое состояние неуклонно уменьшалось.
Приехал я сюда богатым, словно принц, а к концу
