Скорее всего дело в том, что банкирский дом "Штиглиц и Ко" был основным (и удачливым) конкурентом РАбанка в России. Из-за мощного давления злопамятных Ротшильдов компанейский банк так и не смог закрепиться на европейском финансовом рынке, а в России, после событий декабря 1825г., его место при дворе занял дом Штиглицев. Так что единственно, где РАбанк мог свободно вести дела, это на американском континенте, что и определило его дальнейшую судьбу.
Необходимо добавить, что вопреки мнению автора, А.Л.Штиглица нельзя назвать бесчестным дельцом. Действительный тайный советник, кавалер многих орденов он основал и, согласно завещания, финансировал до 1918г., Училище технического рисования (ныне Мухинское). Как пишут историки "всё своё огромное состояние Штиглиц хранил только в русских банках, что мало кто делал в то время. Однажды, в ответ на замечание обного из банкиров о ненадежности такого капиталовложения, он ответил: "Отец мой и я нажили свое состояние в России, и если она окажется несостоятельной, я готов вместе с нею потерять все свое состояние."
Большинство историков считает, что решение об отзыве компанейских превилегий было изначально принято императором, а цепочку Штиглиц - вел. кн. Константин Николаевич - граф Нессельроде пришлось создать для сохранения лица Николая I. А.Л.Штиглица, скорее всего, "назначили" зачинщиком этого процесса, т.к. он так же занимался перевозкой золота и даже получил высочайшую благодарность за "ревностное исполнение должности … при перевозке монеты и слитков из кладовых Экспедиции кредитных билетов в запасную кладовую в крепости и освидетельствовании оной". Ниже А.Берг и сам упоминает об особой заинтересованности Николая I в переводе колоний под управление государства.
7* Историкам хорошо известно общее для всех ведомств в России того времени неслыханный разгул хищничества, принимавший постепенно совсем уж сказочные размеры. Еще Александру I упорно приписывали афоризм, сказанный им, как утверждали, в конце его жизни об окружавших его сановниках, и эти слова особенно часто повторялись в западноевропейской памфлетной литературе именно в начале 50-х гг.: "Они украли бы мои военные линейные суда, если бы знали, куда их спрятать, и они бы похитили у меня зубы во время моего сна, если бы они могли вытащить их у меня изо рта, не разбудив меня при этом."
Особо памятна афера графа П.А.Клейнмихеля имевшего наглостьукрасть почти полностью суммы, ассигнованные на обмеблирование большого Зимнего дворца, который был выстроен после пожара 17 декабря 1837г. Правда, Клейнмихель уворовал тогда же, еще в 1838 г., очень много казенных денег именно при самой постройке нового дворца, так что уже в августе 1841г. внезапно обрушилась в только что отстроенном дворце целиком вся крыша и потолок над огромным Георгиевским залом, да и потом дворцовые потолки и печи не обнаруживали долговечности, но чисто бухгалтерским путем доказать эти хищения было очень трудно. Неосторожность увлечения графа Петра Андреевича на сей раз заключалась в том, что он счел целесообразным присвоить себе, сверх строительных ассигновок, также и суммы, отпущенные на покупку и изготовление дворцовой мебели. В 1852 г. поставщики смогли донести свои жалобы до царя. В первый момент Николай Павлович был прямо потрясен этой историей с дворцовой мебелью и кричал, что он теперь уже не знает, принадлежит ли ему тот стул, на котором он сидит. Несколько недель подряд он не допускал к себе Клейнмихеля и не разговаривал с ним. А затем все уладилось и пошло по-прежнему. Император закрыл на все глаза и прикинулся убежденным, будто Клейнмихеля обманули его чиновники, а сам Петр Андреевич виновен лишь в излишней доверчивости, что составляет трогательный недостаток, свойственный вообще чистым душам и неисправимым идеалистам.
"Николай I со своим бесспорным, хоть и узким, неглубоким, односторонним умом, своей подозрительностью, наконец, со своим богатейшим (к концу царствования) опытом твердо знал, что он окружен ворами, взяточниками, казнокрадами, предателями, лживыми и своекорыстными людьми, но всякий раз, когда это очень уже эффектно обнаруживалось воочию, его явно угнетало сознание, что и на самом верху, ближайшее его окружение ничуть не лучше, что некого даже послать для контроля, для правильного расследования, для наложения кары на кого нужно."
8* Площадь островов архипелага (из которых 67 необитаемых) на 3 порядка меньше площади Европы. Автор "в запале" учитывает так же территорию океана их разделяющего. Если представить себе по европейской карте, что Таити - это Париж, то самый удаленный на восток атолл Гамбье находился бы на месте Румынии, Маркизские острова - на месте Стокгольма, а группа островов Аустрал - на месте Испании.
9* Автор несправедлив к внешней политике Николая I. Несмотря на значительные его ошибки в последние годы, свои политические игры он вёл очень разумно, смело и, не считая последних лет царствования, осторожно. "Он умел действовать обходными движениями, обещаниями, угрозами и запугиваниями, предпочитая не истреблять свою армию, а сохранять ее в качестве могучего средства непрерывного политического давления. Николай I это делал совершенно сознательно и планомерно. Он был человеком военным, но не воинственным, генералом от плац-парада, но не полководцем, за дипломатический стол он любил усаживаться не после войны, а до войны, и предпочитал получать кое-что без войны, чем рисковать войной для получения многого. Так было в течение почти всего его царствования. Но инстинкт осторожности уже с 1849 г. стал покидать его.
Победы русской дипломатии в первые годы царствования Николая I - это его личные победы. Помощников у него не было. Нессельроде был, по существу дела, ловко округлявшим французские фразы писарем, а не дипломатом, и русскую внешнюю политику делал только царь."
В качестве подтверждения можно привести мнение человека совершенно независимого, очень умного, очень осведомленного, весь век прожившего в высшем кругу английского двора, и притом человека, недоброжелательно к Николаю I относившегося: "Когда я был молод, то над континентом Европы владычествовал Наполеон. Теперь дело выглядит так, что место Наполеона заступил русский император и что по крайней мере в течение нескольких лет он, с другими намерениями и другими средствами, будет тоже диктовать законы континенту", - так писал в 1851г. барон Штокмар, друг и воспитатель принца Альберта, мужа королевы Виктории. И это было мнением, господствовавшим в тот момент в Европе.
Вплоть до начала войны 1853г. в Европе считалось аксиомой, что Россия обладает "подавляющей военной силой", а ее дипломатия - "несравненной ловкостью". Это признал именно в таких выражениях и английский министр иностранных дел лорд Кларендон, тут же и утешивший слушавшую его палату лордов именно тем, что начавшаяся война этот престиж разрушила. Но это утешение относилось к 1854г., а в 1852г. авторитет и сила Николая I признавались официальной Англией даже не в полной мере, а свыше всякой меры.
10* В ноябре 1851г. Николай I подписал правила о разборе. По ним, всё еврейское население империи разделялось на 5 разрядов: купцы, цеховые ремесленники, земледельцы, "мещане оседлые - владеющие недвижимостью приносящей доход", "мещане неоседлые". Последние были признаны "бесполезными" и в этот разряд, по мнению императора, попадало почти всё еврейское население Американских колоний. Ведь, даже будучи ремесленниками, они не состояли в ремесленных цехах и не имели свидетельств о знании ремесла. "Для обуздания тунеядства" против "бесполезных" готовились особые полицейские меры: выселять их в города, ограничивать передвижение, брать с "бесполезных" втрое больше рекрутов, чем с "полезных" евреев (т.е в 6 раз больше чем с прочих подданных). "Правила о разборе" в силу не вступили, т.к. правитель Митьков прислал ответ, что "таковых в колониях не наблюдается, ибо наибеднейшие из здешних евреев засевают по две десятины, а многие имеют угодья и в 20 и в 30 десятин".
Это не был первый выпад Николая I против расселения евреев в колониях. В ГП РАК разработали сложную операцию, целью которой было расселение на компанейских землях 40 000 еврейских семей. Иннициативу эту должен был выдвинуть специально приехавший из Англии в марте 1846г. верховный судья Лондона, баронет Моше Монтефиоре. С собой у него было рекомендательное письмо от королевы Виктории. Финансировать проект расчитывали прикрываясь именем Ицхака Альтараса, главы торгового дома из Марселя, сотрудничевшего с Компанией со времён континентальной блокады. Альтарас приехал в Россию с рекомендациями от французского правительства одновременно с Монтефиоре. Оба посланца были благосклонно приняты в Петербурге и об этом оповестили все еврейские общины. Сразу же нашлись желающие переселиться: из Вильно готовы были немедленно отправиться в путь 286 нищих, многодетных семейств; из Витебска - 139; из Митавы - 50. Но внезапно император начертал резолюцию: "Переселение евреев в Америку решительно прекратить".
