— Ты когда-нибудь видел такую красоту? — спросил Моаш, глядя на изумруд.
— Это только сфера, — рассеянно сказал Каладин. — Инструмент. Как-то я держал в руках кубок, в котором было не меньше сотни изумрудных брумов, и мне говорили, что это мое. Я так и не смог потратить их, так что для меня они оказались бесполезными.
— Сотня изумрудов? — спросил Моаш. — Где… как?
Каладин закрыл рот, ругая себя. Нельзя говорить о прошлом. Да еще и таком далеком.
— За работу, — сказал он, убирая брум в черный мешочек. — Мы должны торопиться.
Моаш вздохнул, но Камень дружески толкнул его, и они присоединились к остальным. Камень и Лоупен, используя указания Сил, привели их к большой массе трупов в красно-коричневой форме. Он не знал, армии какого кронпринца они принадлежали, но тела были относительно свежие. И только алети.
Каладин взглянул в сторону, где работал Шен, паршмен-мостовик. Тихий, послушный, физически крепкий. Тефт все еще не доверял ему. И часть Каладина была этому рада. Сил приземлилась на стене рядом с ним, встала ножками на камень и посмотрела на небо.
Думай, сказал себе Каладин. Как сохранить сферы? Должен быть способ.
Но все идеи казались слишком рискованными. А если их поймают, то в лучшем случае дадут другую работу. Каладин не хотел рисковать.
Неподалеку, вокруг мха и хасперов, появились тихие зеленые спрены жизни. Рядом с головой оборцветы открыли желтые и красные листья. Каладин опять вспомнил о гибели Данни. Четвертый мост — не самое безопасное место в мире. Да, в последнее время они потеряли очень мало людей, но все-таки потеряли. И каждый забег грозит полным уничтожением бригады. Однажды паршенди сосредоточатся на них. Достаточно потерять трех или четырех человек, и мост перевернется. Последует удвоенная волна стрел, и в живых не останется никого.
Все та же проблема, над которой Каладин ломал голову каждый день. Как защитить бригадников, которых нарочно лишили всякой защиты и подставили под стрелы?
— Эй, Сиг, — окликнул Карта, принеся охапку стрел. — Ты же миропевец, верно? — За последние несколько недель Карта стал необыкновенно дружелюбным и доказал, что умеет разговорить других.
Лысый человек напоминал Каладину одного трактирщика, умевшего быстро заставить клиента почувствовать себя непринужденно.
Сигзил, снимавший сапоги с трупов, посмотрел на Каладина с поджатыми губами, как будто хотел сказать: «Это твоя ошибка». Все в бригаде знали, что он миропевец, и это ему сильно не нравилось.
— Почему бы тебе не рассказать что-нибудь? — сказал Карта, опуская на землю копья. — Помоги нам провести время.
— Я не глупый шут или собутыльник с подвешенным языком, — проворчал Сигзил, сдергивая очередной сапог. — Я не «рассказываю что-нибудь». Я распространяю знания о культурах, народах, мыслях и снах. Я приношу в мир понимание. Это святой долг моего ордена, порученный нам самими Герольдами.
— Ну, так распространи что-нибудь, — не отставал Карта, выпрямляясь и вытирая руки о штаны.
Сигзил отчетливо вздохнул.
— Ну хорошо. И что ты хочешь услышать?
— Не знаю. Что-нибудь интересное.
— Поведай нам о светкороле Алазанси и его флоте в сто кораблей, — попросил Лейтен.
— Я не болтун в таверне! — повторил Сигзил. — Я рассказываю о нациях и народах, а не кабацкие истории. Я…
— Есть ли такое место, где люди живут в рвах, выдолбленных в земле? — спросил Каладин. — Город, построенный в огромном комплексе борозд, процарапанных в камне?
— Сесемаликс Дар, — кивнул Сигзил, стаскивая еще один сапог. — Да, столица королевства Имул и один из самых древних городов в мире. Говорят, что имя городу — и королевству — дал сам Джезриен.
— Джезриен? — спросил Малоп, вставая и почесывая голову. — Кто это? — Малоп, парень с густыми волосами и кустистой черной бородой, имел татуировки в виде охранного глифа на каждой руке и, как говорится, не был самой блестящей сферой в кубке.
— Здесь, в Алеткаре, его называют Королем Штормов, — сказал Сигзил. — Или Джезере'Элин. Он был королем Герольдов. Повелитель штормов, податель воды и жизни, он известен как злостью и раздражительностью, так и милосердием.
— О! — поразился Малоп.
— Расскажи мне больше о городе, — попросил Каладин.
— Сесемаликс Дар. Он действительно построен в гигантской трещине. Потрясающее зрелище. Он защищен от сверхштормов, и каждый разлом имеет возвышающийся край, не дающий воде с равнины затопить его. Вместе с разветвленной системой водостоков они полностью защищают город от наводнений.
В городе живет очень много самых знаменитых гончаров, и в нем сходятся торговые пути всего юго-запада. Имули — одна из ветвей народа аскарки, а те этнически макабаки, темнокожие, как я. Их королевство граничит с моим, и в юности я много раз бывал там.
— Замечательное место — рай для путешественников. — Сигзил, продолжая говорить, все больше и больше расслаблялся. — Их правовая система очень терпима к иностранцам. Не-имули не может владеть домом или лавкой, но, приезжая в город, ты становишься «родственником, приехавшим издалека, к которому необходимо проявить доброту и мягкость». Иностранец может поесть в любом доме, каком захочет, при условии, что будет уважителен и подарит хозяевам фрукты. Имули очень любят экзотические фрукты. Они поклоняются Джезриену, хотя не считают его фигурой из религии Ворин. Они называют его богом.
— Герольды — не боги, — усмехнулся Тефт.
— Для вас, — возразил Сигзил. — Другие смотрят на них иначе. Ваши ученые назвали бы религию имули эклектичной — в ней есть и идеи Ворин. Но для имули ваша религия — эклектичная. — Сигзилу это, похоже, понравилось, хотя Тефт сердито нахмурился.
Сигзил продолжал, рисуя все более и более подробную картину города. Он рассказал о развевающихся платьях и головных накидках женщин имули, о любимой одежде мужчин. О вкусе еды — главным образом соленом, — и о том, что делают старые друзья, когда встречаются, — прижимают левый указательный палец ко лбу и кланяются. Сигзил знал о городе невероятно много и иногда мечтательно улыбался, вероятно вспоминая свои путешествия.
Да, интересно, но для Каладина самым главным было то, что город — над которым он пролетал во сне несколько недель назад, — действительно существует. И он больше не может не замечать странную скорость, с которой он излечился от ран. С ним происходит что-то странное. Сверхъестественное. Связано ли это как-то с тем, что люди вокруг него всегда умирают?
Он встал на колени и стал обшаривать карманы мертвого человека, обязанность, которую остальные бригадники старались избегать. Сферы, ножи и другие полезные предметы он забирал. Личные вещи, вроде несожженных молитв, оставлял. Он нашел несколько циркониевых обломков и добавил их в мешочек.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
