Чем больше проходит времени, тем больше путаницы. Так бывает всегда, Харламов знал об этом, как никто другой. Если в первые несколько суток преступление не раскрывается по горячим следам, то потом надо ждать только чуда. А чудес-то пока и нет. Одни загадки и ребусы!
Он глянул поверх Вовкиной головы, заметил маету подростка за подъездным стеклом. Кажется, Вовка с ним пришел со школы.
– Твой друг? – кивнул он в сторону русой головы за стеклом.
– Приятель. В гости решил зайти.
– Чего это ты его вдруг в гости позвал? Ты же наслаждался одиночеством, свободой, а тут… А-аа, понятно! Дай угадаю! Покурить решили на балконе? Я тебе, Вовка, что сказал, а? – Харламов захватил пальцами воротник его куртки, подтащил к своему рту лопоухую голову, выговорил отчетливо: – Оторву башку, если станешь курить!
– Не стану, Вадим Андреевич. Точно. Это Ромка.
– Ромка… Ладно, сиди дома, не высовывайся. Вечером, может, заеду, проверю. Родители когда возвращаются?
– Через три дня.
– Вот эти три дня дом-школа, школа-дом. Понял?
– Так точно, товарищ капитан. – Вовка вскочил следом за Харламовым со скамейки. Шагнул к подъезду и вдруг спросил: – Вадим Андреевич, а так и не узнали, на какой машине увезли этого мужика с пустыря?
– Что-что-что?!
– Ну… – Вовка попятился от Харламова, погрозившего ему кулаком. – Его же не на себе унесли. Машина была. Не опрашивали мужиков-то? В тот день там знатно гуляли, у кого-то зарплата была, я узнавал.
– А еще чего ты узнавал?! – Харламовский кулак приблизился к Вовкиному носу. – Еще раз попытаешься что-нибудь узнать, Вова Селезнев, посажу на цепь. Понял?!
– Так точно, – без особой радости кивнул паренек.
– Вот так. А теперь быстро по домам, курильщики!
Вовка дождался, пока Харламов сядет в машину и выедет со двора, только тогда пошел в подъезд.
– Что? Что там у тебя? Что за тетка?! – Ромка ему чуть рукав не оторвал, дергая все то время, пока они поднимались по лестнице в квартиру Селезневых. – Чего молчишь-то? Что за мужик был?! Это тот самый мент, да?! А тетка? Тетка чья?!
Рот разомкнул Вова только дома. Только тогда, когда плотно закрыл и запер дверь на замок.
– Короче, курить не будем, – предупредил он рванувшего в сторону балкона одноклассника. – Идем сразу в гаражи. Не заметишь как стемнеет. А мне надо, обязательно надо, Рома, найти этого гада, что мужика увез с пустыря. Тот человек, который ко мне сейчас на улице подходил, это и есть Харламов. А женщина… Просто так она, про погибшую спрашивала. Соседка.
Он соврал намеренно. Понимал прекрасно, что Ромкины уши сейчас алчны до любой информации, которой он завтра, возможно, станет делиться со всем классом. Называть фамилию Устинова было нельзя. В нем, этом человеке, крылась какая-то странная тайная угроза.
А как еще?
Сначала его навестила начальница Вадима Андреевича, и тут же погибла. Потом за Устиновым наблюдал этот дохлый, его тоже убили. И почему-то Вовке вдруг стало казаться, что погибли они от руки одного и того же человека.
Он приказывал себе думать, думать, думать. Разрабатывал всякие разные сценарии, схожие с теми, что видел в сериалах про ментов. Но версии выходили какими-то неправильными.
То, что раненного им в голову человека увозили на машине с пустыря, к гадалке не ходи. Значит, что? Значит, убийца подъехал за ним, погрузил в машину, вывез за город и убил. А как он узнал, как, что Вовка его оттащил на горбу за гаражи? Правильно! Этот самый Коля позвонил кому-то и попросил помощи. Тут было все логично.
Дальше выходило хуже. Получалось, что тот, кому он звонил, и есть убийца. Но зачем же было просить о помощи того, кто может убить тебя?! Не знал? Не догадывался? Так не похож был на наивного простачка погибший. На нем пробу было ставить негде, как сказал бы Вовкин дядька.
И еще одна мысль не давала Вовке покоя…
Если этот Коля следил за Устиновым, то как он мог просмотреть, что начальницу Харламова убивают?! Он должен был видеть убийцу! Если, конечно, в этот момент с ним снова не приключилось несварение желудка и он не сидел за гаражами.
Или он сам убил начальницу Вадима Андреевича? Убил, потом ограбил и…
Нет, опять не выходило! Грабили убитую женщину уже спустя какое-то время. Даже если этот Коля и был конченым идиотом, он ни за что не стал бы ждать минут сорок. Убил, затащил в кусты. Походил, погулял, подышал воздухом, собрался с мыслями, снова залез в кусты, ограбил. Так, что ли?
Чушь какая-то!
Ромка вдруг попросил чая.
– Если уж курить нельзя, – проворчал он недовольно, шмыгая носом. – Давай хоть чая попьем. Жрать охота, Вован!
Вовка вскипятил чайник, нарезал сыра и колбасы, от хлеба Ромка категорически отказался.
– Нечего портить продукт углеводами, как говорит мой батя, – улыбнулся он с набитым ртом. – И без хлеба вкусно!
Они съели все, что было на тарелке, выпили по кружке чая, оставили школьные сумки в прихожей и пошли на улицу. Вовка Селезнев сразу повел Ромку узкой тропинкой, заросшей сухой травой. Попетляв между гаражных стен, они вышли в широкий сквозной проезд. Почти все ворота были закрыты, кроме двух крайних, расположенных напротив друг друга. Там было шумно и многолюдно.
– Там все еще пьют, Рома, – ткнул пальцем в ту сторону Вовка. – Там пили и тем днем, когда я ночью тащил этого упыря на своей спине.
Они прошли мимо открытых ворот. Четверо мужиков пили водку в том гараже, что был раскрытым справа. Другие распахнутые ворота обнажали совершенно пустой гараж. Там не было даже мусора.
– Продается, что ли? – громко спросил Вовка, заглядывая внутрь пустого гаража.
– Да, купишь? – спросил один из загулявших с густой щетиной на опухшем лице.
– Может, и куплю когда-нибудь.
Вовка развязной походкой подошел к застолью, организованному на четырех перевернутых ящиках и накрытых серой мешковиной. Две початые бутылки водки, пара банок, ощерившихся острыми краями крышек, со шпротами. Растерзанная буханка черного, связка сарделек, которую мужики кромсали после каждой рюмки. Сидели гуляки тоже на ящиках.
– Давно сидите, – улыбнулся Вовка.
Двоих мужиков он узнал, они жили в подъезде с Устиновым.
– А чё? – осклабился тот в осторожной ухмылке. – Нам спешить нечего.
– А тетя Валя не торопит? – спросил он, вспомнив, как зовут жену мужика. – Она утром чего-то ходила по двору, может, тебя искала, дядь Толь?
– А чего ей меня искать-то?! Я вот он, в собственном гараже. – Он широко развел руками. – Я тут никому не мешаю, Вова. Вова ведь тебя зовут, так? Михаил твой отец?
– Так точно. – Вовка присел на корточках перед ящиками, щипнул хлебную горбушку. – Миша мой батя.
– А чего-то не видать его. – Дядя Толя поднял очередную рюмку, трое остальных последовали примеру.
– На отдых улетел с матерью… – Вовка подождал, пока они выпьют, закусят. – Мешать-то, может, и не мешаете никому, дядя Толя, да опасно тут стало. Вот тетя Валя и беспокоится.
– Опасно? – хмыкнул второй мужик из подъезда Устинова, его имени Вовка точно не знал. – Кому опасно-то? Нам? Хозяевам? Да я за свое добро тут кому хочешь глотку перегрызу. Опасно! Пусть боятся те, кто сюда случайно забредет.
– Или заедет, – ловко ввернул Вовка с осторожным кивком.
– Или заедет, – похвалил его мужик взглядом.
– Тут не схлопотал на днях никто? – хохотнул Вовка и подмигнул мужикам. – Один умный пару ночей назад сначала по клумбам елозил, потом в гаражи поехал.
– Ну, вот кто сказал, что по клумбам? Ну, вот кто языком треплет?! Баба Нюра?! Этот пузатый человеческий прыщ?! Взять бы и ее в эту клумбу посадить! Мужик осторожно заехал во-он оттуда. – Грязный палец одного из собутыльников, помалкивающего до сего момента, ткнул в сторону выезда, потом палец ткнулся в пустырь. – И проехал туда. Осторожно ехал, тихо, даже пыли не поднял. Чего брехать то?!
– Ну… Может, он когда отсюда уезжал, по клумбе проехал? – гнул напропалую Вовка, почуяв, что на правильном пути. – Просто так баба Нюра врать не будет.
– Кто?! Это старое корыто?! Ты, пацан, вообще ничего не рубишь, что ли?! Да дай ей возможность, она бы на всех нас пальцем указала и заверила, что ту женщину, полицейского, мы убили! Такая тварь… Такая тварь… – Мужик зажмурил заплывшие глаза, замотал головой. – Меня с голубятней моей достала просто. Нет, как надо ей говна голубиного в цветы, она идет ко мне! А как мусор, так от моих голубей! И нужно им всем бошки пооткручивать! Не тварь, разве?!
– Тварь, – подтвердил Вовка с удовольствием.
Ему тут же пожали руку все четверо.
– А мужик тот сразу уехал. И даже во двор не заезжал, – деловито заметил четвертый, он уже давно порывался что-то сказать, но захмелевшая голова плохо держалась, все время падала на грудь.
– Может, и другая машина ее клумбы подавила, – кивнул Вовка.
Хозяйски отрезал себе половину сардельки. Мужики подобную демократию одобрили, кивнув. Не побрезговал – значит, свой. Дружок-то не так прост. Дружок отказался.
