самой Костиной жене.
Перед Костей вдруг возник какой-то дядька в клоунском просторном кепарике и схватил Костю за лацкан пиджака. И стал что-то громко ему объяснять о сложностях в его проклятой жизни.
Константин стоял и пытался вникнуть в суть рассказа незнакомца. Но тот оценил замешканность его по-своему и переключился на новых, молодую парочку. И стал их просить о чем-то.
Костя поправил лацкан, отряхнул с него невидимые следы тяжелой руки незнакомца.
И тут он услышал его скандальный крик в сторону проигнорировавшей его просьбу парочки.
— Что бы врача ждал так долго, как я здесь — хорошего человека! — кричал он, сделав рупором руки у орущего своего рта.
— Ждал, ждал, ждал, — эхом откололось из арки. В которую Костя почему-то и свернул.
Не надо было ему ни в какую арку, дорога его к дому была по прямой. Но Константин почему-то испугался кликушеского голоса этого чудаковатого прохожего. Ему захотелось сбежать от его зловещего пожелания подальше. Страх добежал с ним еще через две арки и выскочил за ним на набережную. У Кости было такое чувство, что если он оглянется, то увидит эту странную кепку с оттопыренным козырьком на примятых ушах.
Но незнакомца не оказалось, он вовсе и не бежал за Костей, и все страхи оказались придуманными.
На Костю вдруг нахлынуло просто какое-то неприличное по размеру счастье.
А ведь могло случиться так, что этот орущий мужик мог вот так, ни за что, послать ему вслед гневные слова и припечатать к какому-нибудь несчастью. Костя тонко чувствовал тонкость таких недоброжелательных посылов, долго помнил о них, и уныние его от этого увеличивалось, росло, без оглядки на посылы всякого вразумления.
Вот тут и родился у Кости афоризм о счастье, ежедневности его.
Он все не мог забыть зычный и злой голос того незнакомца. Он противным эхом застрял внутри, Костя даже закашлялся, пытаясь освободиться от него.
Но пока он шел по набережной, он вдруг оценил красоту этой злой фразы.
“Чтобы ты так долго ждал врача, как я здесь — хорошего человека”.
Но ведь он и Костю хватал за грудки. Видно, долго обращался с какой-то просьбой, денег ли, сигаретку. И все проходили мимо, пропуская его сквозь. Он так и метался в этом сквозняке из людей, и хоть зло и пугающе, но явно просил о чем-то.
Костю одолело любопытство, и он даже подумал, не вернуться ли ему, вдруг он стоит все еще там, этот в смешной кепке человек, и не выслушать ли его?
Но разум тут же отверг эту странную мысль. Да и что мог дать Костя этому незнакомцу? Он не курил, и деньги у него были только на карточках.
Костя слегка успокоился, и даже взбодрился. Он зашел в магазин, купил бутылку лучшего французского вина и просто почти бегом взбежал по лестнице на свой пятый этаж.
Жена с кем-то болтала по телефону, и Костя, не тревожа ее, переоделся в домашнее, вымыл руки, и посуду заодно, всю, что накопилась за день. И чувствовал все еще, как ему хорошо от этих простых, давно знакомых движений и ароматов кухни, даже геля яблочного для мытья посуды.
Потом, он накрыл уголок широкого кухонного стола белой скатертью, которую даже не стал разворачивать. Поставил два бокала и налил в них вина.
Потом оглянулся, увидел тарелку с тремя начищенными и намытыми морковками. Взял тарелку и поставил ее тут же, возле бокалов. Получилось немного неуместно и смешно.
Он подошел к жене, почти грубо взял ее за руки и потащил на кухню.
Жена увидела накрытый уголок стола.
— А почему морковка? — спросила конечно она.
Костик помолчал немного, а потом сказал просто:
— Потому, чтобы не ждать слишком долго… хорошего человека.
Он сидел за краешком стола, пил чудное вино, грыз морковку. И наконец понял и оценил афоризм, который сочинился неожиданно сегодня, когда он сбежал от злого в кепчонке мужика.
А ведь мог и не убежать.
Он с любовью глянул на жену и вдруг сказал, внезапно для себя:
— Я едва не влип в историю сегодня.
Но жена уже не слышала его, она уже стояла у окна, в нежную обнимку со смартфоном.
Раньше бы Константин разозлился, но сегодня он налил себе еще немного вина и стал грызть морковку, с хрустом и счастьем пополам.
И думалось ему, что это он так испугался? Обыкновенный городской сумасшедший. Позорно так сбежал. Стыдно было вспоминать свой побег. Но зато как окрасил этот побег суть и смысл, поруганной им, так напрасно, его жизни.
Стеганая тетрадь,
26 марта 2022
Радость
Антонина давно жила по принципу "сама себе — радость, сама себе — событие”. И это ей было удобно, почти не огорчало, и помогало ни на кого обид не держать.
Встав пораньше и легко проскользнув в удобный сарафанчик, она пошла сегодня на рынок. За радостью. Она обожала бродить между длинными прилавками и благодарно оценивать зазывающие голоса продавцов, которые не скупились на слово-отмычку: “Красавица, попробуй!”
И она пробовала, останавливалась, вела торги. И ничего не покупала конечно. Только в конце этого путешествия между рядов, она могла купить что-нибудь малозначительное, как пару малосольных огурчиков или чуть творога.
Она ела мало и редко. Процесс этот всегда казался ей скучным, поэтому она старалась не уделять ему много времени. Да и посуду она мыть не любила.
На рынке Антонина вдыхала радугу из ароматов, наслаждалась яркой пёстростью выкладки товаров. И могла немного пожить чужой жизнью, наблюдая за посетителями.
Они вели себя по-разному, конечно. Но в этой разности был свой колорит.
Редкие молодые мужчины резко сметали картофель, огурцы, помидоры, перцы. Иногда глядя в список, написанный женской рукой. Взяв всего побольше, они шли к своим машинам и увозили эти пакеты добра в свои дома.
Интереснее всего, и трогательнее, было зрить старушек, которые долго выбирали, пока по великодушию своему или раздражению, продавец не отдавал бесплатно свой товар в одном экземпляре одной старушке. Но они рынок не покидали, а шли дальше вдоль прилавка и собирали свою дань, невольно облагораживая мужчин за прилавком. Каждый почти сразу сдавался и дарил пучок петрушки. Старушке и себе в радость.
Антонина увидела явное сходство с этими старушками. Они собирали съестное для себя, а она, Антонина, прельщалась пылким вниманием к себе, и красивым обращением. Где еще услышишь призывное: “Красавица, не проходи мимо”?
Все это конечно же было совсем не так, Антонина действительно любила свои походы на рынок, потому что они
