– Конечно, он! – кивнул Гамлет. – Он каждые полгода начинал мне объяснять, почему я должен забыть девочку в лесу и свое предложение. Этот лис знал, что, если меня долго отговаривать, я обязательно сделаю наоборот!
– Вы все ненормальные! – прошептала я, выпуская большую теплую ладонь без сожаления – как укусившего зверька. – Ты женился на мне, чтобы насолить этому… Срулевичу? Или чтобы наконец украсить герб Тейманов кровью девственницы?.. А может быть, ты просто хочешь жить? Ёрик сказал, что у тебя осталось три года, если не узнаешь, где тело Кобры!
– Ты так сказал? – метнулся Гамлет к Ёрику, кое-как усевшемуся на полу и изучавшему пятна крови на платке.
– Я тебе добра желаю!
Гамлет наклонился и ударил сидящего Ёрика по лицу. Ёрик стукнулся затылком в паркет.
– Как мне все надоело! – закричала я, вскочила и запустила диктофоном в стену. – Твой друг детства подкладывает нам в спальню диктофон, твоя первая теща выясняет, не еврейка ли я, а сын приглашает посмотреть ванну, где умерла его мама! Ненавижу этот дом, эти тряпки!.. – Я распахнула дверцу шкафа и начала вышвыривать оттуда одежду. – Ты женился на мне по расчету, теперь это понятно! И вот что я тебе скажу! Убирайся из моей жизни! Развод! Развод – и немедленно! Ты меня унизил, а в договоре записано…
– Гамлет, – прогундосил с пола Ёрик, зажимая нос платком, – скажи этой стерве, что ты уже семь лет не можешь ни с кем трахаться, что после вашей встречи в лесу ты превратился в скрытого педофила! Короче, скажи наконец, что ты ее любишь, и пусть она заткнется!
На следующее утро я проснулась не одна.
– Как ты себя чувствуешь? – Гамлет склонился над моим лицом с таким видом, будто высматривал последствия бурной ночи на коже и в глазах.
– У меня болит промежность, – честно ответила я.
– Зато лицо твое светится радостью. Посмотри в зеркало. Видишь, какая ты розовенькая и счастливая?
Минуты три я изучала свои удивленные глаза, отметив в них усталость и затаенный испуг.
– Знаешь, что я сейчас сделаю? – обнял меня Гамлет. – Я принесу тебе завтрак в постель.
– Нет, только не это!
– Тебе понравится! – Второпях натянув халат, он уже радостно улыбался в дверях спальни.
И не услышал, что по утрам я никогда не хочу есть.
Его не было почти сорок минут. Я посетила ванную комнату, лениво помахала руками, изображая что-то наподобие зарядки, понюхала странные розовые цветочки в горшке на подоконнике, после чего чихнула раз десять и, уже отчаявшись дождаться хотя бы чашечки чая, улеглась в кровать досыпать: на часах – половина седьмого!
– Сегодня воскресенье! – громко объявил Гамлет, отчего я, только было задремавшая, с ужасом подпрыгнула на кровати. – Поэтому мы не идем бегать у реки. И встали поздно, ты заметила?
– Да?.. Поздно?
– Завтра у тебя начнется новая жизнь. Подъем – в шесть утра. Легкая пробежка, бассейн, завтрак и – вперед, к знаниям!
– В каком смысле? – отстраненно поинтересовалась я, разглядывая подсунутый мне поднос.
На подгоревших гренках из ржаного хлеба лежали розовые ломтики какой-то жирной рыбы. Два яйца, сваренные вкрутую и разрезанные пополам, были сочно облиты чем-то вроде майонеза. Потертая на мелкой терке морковь подтекала соком под насыпанным на нее сахаром. Бутафорской идеальности персики лежали на тарелке рядом с шестью (!) эклерами.
– В смысле твоего образования! – Гамлет все еще стоял у кровати, ожидая, когда наконец я выражу свое восхищение.
– Вот это да!.. – уныло пробормотала я.
– Нравится? Это все я приготовил сам. Ирина Дмитриевна по воскресеньям не приходит. Сам!
– Классно… А что ты сказал только что об образовании?
– Позволь. – Он ловко забрался ко мне под одеяло, почти не потревожив поднос. – У тебя впереди вся жизнь. Ты же не собираешься прожить ее лениво и бесцельно, имея такого мужа, как я?
– Какого – такого?
– Богатого! О, черт!.. – вдруг воскликнул Гамлет и выразительно постучал себя по лбу. – Я забыл кофейник и графин с соком.
Успев выскочить из-под одеяла первой, я изобразила готовность к подвигам, и мне было позволено сбегать в кухню за кофе.
Зевая и поеживаясь – в коридорах оказалось прохладно, – я спустилась на первый этаж и мельком осмотрела несколько комнат. В кухне пахло пригоревшим хлебом и сбежавшим кофе. Я включила чайник, порылась в шкафах, пока он закипал, и одобрила ассортимент пряностей, заготовленных Ириной Дмитриевной. Себе я налила чашку чая и выбрала большое красное яблоко, а Гамлету поставила на поднос кофейник и чашку. Поднявшись на второй этаж, услышала шорох в комнате в конце коридора. Осторожно ступая босыми ногами по ковру, подошла к полуоткрытой двери и заглянула в щелочку. Ёрик, в полосатой пижаме и шлепанцах на босу ногу, брал книги с полок, тряс ими, после чего бросал на пол, что-то бормоча. Пол был закидан книгами и бумагами из разоренных папок, на письменном столе стояла почти пустая бутылка из-под виски. Утомившись, Ёрик свалился в крутящееся кресло и водрузил рядом с бутылкой свои ступни в шлепанцах.
– Заходи, Фила, – вдруг сказал он.
От испуга поднос в моих руках дрогнул, пролился чай. Толкнув ногой дверь, я приоткрыла ее пошире и ответила:
– Не могу. Я…
– Несешь мужу завтрак в постель? – спросил он, не поворачиваясь, и я вдруг увидела в настольном зеркале в вычурной рамке его опухшее усталое лицо рядом со шлепанцами.
– У тебя половина лица синяя, – посочувствовала я, входя и оглядывая разорение на полу.
– Это ничего, – ухмыльнулся Ёрик как раз синей половиной и тут же болезненно скривился. – А у тебя вот, наверное, вся…
У меня было несколько секунд на реакцию после его грязного слова. Я выбрала спокойный вариант.
– Есть такое дело, – как можно непринужденней согласилась я. – Чего ищешь? Завещание?
– Садись. – Ёрик смущенно убрал ноги со стола и застегнул верхние пуговицы пижамы. – Обиделась?
– Нет. Но садиться не буду. – Я прикинула расстояние до ближайшего кресла. – Еще наступлю на какой-нибудь раритет.
– Здесь нет раритетов, здесь только статистические данные. Как бы это сказать – особо важные военные архивы, не подлежащие их внесению в компьютерную базу данных. Личная собственность Генерала.
Естественно, у меня появилось два вопроса: почему архивы не подлежат внесению и почему личная собственность Генерала хранится не в его доме, а в доме бывшего зятя. Пока я думала – задавать их или не задавать (все-таки поднос обязывает), Ёрик словно подслушал мои мысли.
– Это дом дочери Генерала, к Гамлету перешел по наследству. У себя Генерал такие бумаги хранить не будет – считает это слишком опасным.
– А как же здесь? Не опасно для Гамлета? – не выдержала я.
– Это из серии анекдотов про неуловимого Джо. Знаешь, почему Джо неуловимый? – Не дождавшись ответа, Ёрик продолжил: – Потому что его никто не может поймать, так? Так, – кивнул он сам себе. – А почему его никто не может поймать? Потому что он на фиг никому не нужен. Эти бумаги сейчас на фиг никому не нужны, потому что здесь финансовые отчеты уже не существующих воинских частей. Расформированных в так называемых странах социалистического лагеря.
– А тебе зачем?
– А я компромат на Генерала копаю. – Ёрик развернулся и посмотрел на меня честными глазами.
– Много он, наверное, тебе волос выдрал в детстве, – вздохнула я. – Мне пора.
– Два слова. – Ёрик раскрутил кресло и медленно вращался, надув щеки. – Кобра семь лет назад должен был привезти большие деньги. Или ключ от сейфа. Или код. Это была последняя операция Генерала. Он сам так говорил – «последний раз и – подчистим тылы». И поди ж ты – какая неприятность случилась! Кобру ранили. Ни денег, ни ключа при нем не оказалось, кода он Гамлету тоже не сказал, а генеральская ячейка в банке оказалась пустой. Я думаю, что Кобру предали и отправили на смерть. Генерал думает, что Гамлет знает, где Кобра запрятал деньги. Или вообще сомневается в смерти Кобры – тела-то никто не видел! Гамлет думает, что Генерал блефует, назначив ему срок на их поиски. А что думает Красная Шапочка – вот вопрос?
– А сколько денег было? – зевнула я.
– Несколько миллионов, я думаю, было. Генерал уже готовил себе тихий отъезд на Средиземное море. Семь лет назад на Кипре можно было отмыть любые деньги. Давай меняться, – вдруг предложил он.
– Как это?
– Ты мне скажешь, куда вы с бабушкой дели тело Кобры, а я тогда никому не скажу, где сейчас находится твой дядя Микарий.
– А при чем здесь мой дядя? – Я толкнула пяткой дверь позади себя, готовя отступление.
– Сколько ему тогда было? Шестнадцать? Кроме него и старика, принимавшего роды, прятать тело было некому. Физически, – уточнил он. – Нет, ты пойми, я на все пойду. Я могу перерыть весь огород у дома твоей бабушки, но время, понимаешь? Времени на это не хватит. И главное – зачем?
– Вот именно, – бормочу я, отступая. – Зачем рыть огород?.. Хотя, конечно, после этого можно будет посадить картошку или грядки сделать…
