стену миниатюрные кувшинчики, которые слева от открытой печи образовывали имя «Фрида», а справа — «Диего». На подоконниках и в стеклянных шкафах с желтыми полками стояла синяя и зеленая посуда всех форм и размеров.
— Этот дом синеет на глазах, — сказал Гильермо однажды, когда Фрида покрасила этим цветом стул.
— Синий отгоняет злых духов, — не растерялась Фрида.
Название «синий дом» прижилось у соседей, а вскоре и остальные жители городка на вопрос, где проживает семейство Ривера, отвечали просто: в casa azul[19].
— Ты только представь себе, Дуайт Морроу пригласил меня расписать стену в лоджии дворца Кортеса в Куэрнаваке! — сообщил как-то вечером Диего, потрясая письмом.
— Дуайт Морроу? — повторила Фрида. — Американский посол и тесть Чарльза Линдберга [20]?
— Да, его дочь Энн замужем за Линдбергом. Завтра Морроу с женой придут к нам на ужин. Тогда и обсудим детали. Ида, с ними будет фотограф, какой-то американец венгерского происхождения или вроде того.
— Но ты же еще не закончил работу в Национальном дворце, — возразила Фрида.
Диего повернулся к ней:
— Мы ведь решили, что будет неплохо уехать из города на некоторое время, пока все не уляжется.
Фрида кивнула. Речь шла о бывших товарищах по партии. Случалось, они приходили в Национальный дворец, где работал Диего, и выкрикивали оскорбления. На прошлой неделе кто-то даже стукнул киркой по одной из фресок.
Чтобы накрыть праздничный стол и приготовить для гостей традиционные мексиканские блюда, Фрида приложила массу усилий. Но на душе у нее скребли кошки. Дуайт Морроу считался противоречивой фигурой. Год назад он выбил у мексиканского правительства привилегии для американских компаний на добычу полезных ископаемых. На улицах против его действий проходили митинги. Да что там говорить, и Диего с Фридой участвовали в этих акциях протеста. Их товарищи по партии ненавидели посла всей душой: для них он олицетворял авангард американского империализма.
А вдруг сейчас Морроу пытается использовать Диего, чтобы успокоить мексиканцев? С другой стороны, именно он выступал посредником между правительством и католической церковью, когда в ходе восстания кристерос[21] мятежники с оружием в руках сражались против попыток правительства изгнать религию из общественной жизни. Тогда Мексика едва избежала очередной гражданской войны.
«Мне интересен этот человек, — думала Фрида, протирая бокалы и расставляя их рядом с тарелками. — И я совсем не против пожить какое-то время в другом городе».
Она окинула критическим взглядом накрытый стол. Чего-то явно не хватало. Между тарелками и приборами на пять персон оставалось слишком много свободного места. Недолго думая, Фрида взяла отполированный до блеска медный кувшин и опустила в него дюжину зеленых пивных бокалов. В некоторые бокалы она поставила белые каллы — Фрида была без ума от этих цветов и в огромном количестве выращивала их в патио. Но одной импровизированной вазы ей показалось недостаточно. Нужно было что-то еще. Тогда она побежала в спальню и принесла вышивку, над которой работала. Надпись Mi corazön еще не была закончена, но Фрида так изобретательно расположила ткань на столе, что это совсем не бросалось в глаза. Вот теперь все было идеально.
Встав перед зеркалом, она окинула себя взглядом с ног до головы. Верхняя часть наряда из ткани ручной работы цвета индиго была оторочена красным по вырезу и рукавам. Юбка из той же тяжелой ткани собиралась складками на талии. Подол из черного атласа прикреплялся синей декоративной тесьмой. В сравнении с другими нарядами Фриды, костюм был выдержан в спокойных тонах. Вся его прелесть заключалась в материале, сотканном вручную в небольшом местечке неподалеку от города Пуэбла. Фрида как раз собиралась надеть серебряное ожерелье с малахитом, когда к ней сзади подошел Диего и помог справиться с застежкой.
— Ты прекрасна! — шепнул он, целуя ее в шею.
Она увидела себя и Диего в зеркале — как в их первую встречу. И Ривера, судя по всему, вспомнил о том же.
— Всякий раз, когда вижу тебя перед зеркалом, я влюбляюсь в тебя заново.
Он обнял ее и привлек к себе. Фрида почувствовала, как внутри нарастает возбуждение, и повернулась, чтобы поцеловать мужа. Когда в дверь постучали, они, хихикая, оторвались друг от друга.
— Позже продолжим, — прошептал Диего.
Дуайт Морроу, красивый стройный мужчина с прямым носом и превосходной осанкой, был на добрую голову выше своей жены Элизабет, широколицей и румяной. Рядом с мужем она казалась дурнушкой.
Поздоровавшись с четой Морроу, Фрида обратила внимание на третьего гостя, стоявшего позади. Ей редко встречались мужчины, которых она находила привлекательными с первого взгляда. Незнакомца отличали красивые глаза, мягкие волнистые волосы были зачесаны назад, как у Диего. Он с теплотой посмотрел на Фриду и протянул ей руку.
— Николас Мюрей, — представился он. — Рад с вами познакомиться. И если позволите: я в восхищении. — Глаза у него блеснули.
— С какой любовью вы сервировали стол, — услышала она голос Элизабет, которая уже прошла в столовую вместе с Диего. — Это все ради нас? И эти каллы — они великолепны!
Фрида улыбнулась Мюрею, и они проследовали в дом. Фотограф показался Фриде крайне интересным мужчиной. Вечер обещал быть веселым.
— Зачем вам фреска в Куэрнаваке? — полюбопытствовал Диего, когда они перешли к десерту — пудингу с хвойным мороженым, который Фрида подала на яркосиней тарелке.
— Хочу сделать подарок городу…
— Мы чувствуем себя там как дома, — добавила жена. — Так жаль, что скоро уезжать в Лондон. Сеньора Ривера, пудинг просто восхитителен.
— С радостью поделюсь с вами рецептом. В Лондон? — спросила Фрида почти одновременно с Диего.
— Совершенно верно. На конференцию по флоту. Кстати, я тут подумал вот о чем. Почему бы вам не поселиться в нашем доме? Живите сколько хотите, пока работаете в Куэрнаваке.
— Щедрое предложение, — задумчиво произнес Диего. — Мы с Фридой могли бы провести там медовый месяц. В конце концов, до него мы так и не добрались.
— Медовый месяц? — переспросил Николас. — Значит, вы недавно поженились?
Звук его голоса заставил Фриду замереть. Казалось, он идет из самой глубины гортани. Ей понравился акцент Мюрея. Диего, кажется, говорил, что фотограф родом из Венгрии.
— Мы поженились пару месяцев назад, — объяснила она, — но медового месяца у нас до сих пор не было.
— Вам понравится в нашем доме, — сказала Элизабет, клада руку на плечо Фриде. — Вижу, вы любите цветы и красивые вещи. Вокруг дома есть несколько террас и фонтанов. При желании вы даже сможете нарвать бананов прямо с дерева. А еще есть смотровая башня, откуда открывается прекрасный вид на Трес-Марияс — это соседний городок, очень симпатичный, с колоритным рынком.
Фрида была на
