тела. Бестелесный голос шептал о том, как люди и звери танцуют на горных плато единый танец, поклоняясь единому владыке, как мертвые следят за судьбами живых и как золото ценится по обе стороны этого мира.
В полубреду Красный ощутил, как ломается его хребет, причудливо изгибаясь на манер конской спины, как волосы свиваются в густую гриву, а рот рвется, вытягиваясь. Ему стало страшно, как никогда в жизни, и на мгновение показалось, будто он сам умер, а голос все продолжал шипеть в его ушах о том, что за все нужно платить, а за золото мертвых живые платят горячей яркой кровью.
Красный упал на четвереньки, слепо нащупывая выход, и пятясь выбрался из могильника. Уперся лбом в холодную земляную стену, едва переводя дыхание. Рот дергало, язык залила кровь. С трудом придя в себя, Красный дернул веревку. Его поволокло вперед. Ворон обернулся на вход и вздрогнул. Дверь осталась открытой, и человек— конь на ней уже не преграждал жестом дорогу, а манил рукой: «Войди!»
Глава 12
Ильди выгнулась, подгоняя. Мужчина коротко застонал и стиснул ее так, что стало тяжело дышать. Ильди поморщилась, подождала, пока он замрет, а потом бесцеремонно спихнула его с себя. Мужчина попытался ее обнять, но получил тычок локтем под ребра.
— Неласковая ты, — проворчал он.
— Ласковые шлюхи, — отрезала Ильди. — А я — наемница. Хочешь нежностей, неси свои монеты и пипиську в дом веселья, Керн. Если они у тебя еще остались.
— С монетами не очень, — вздохнул Керн.
— Тогда радуйся, что потрахался бесплатно, и не мешай мне думать, — огрызнулась Ильди.
— Может, у меня к тебе любовь, — обиделся Керн. — А ты — вот так. О чем тебе думать?
— О том, что мы тут скоро начнем подрабатывать рубкой дров, пока другие наемники будут грести золото в Приморье, — процедила Ильди.
Она лежала на спине, раскинув руки и ноги, не смущаясь своего обнаженного тела, и скрипела зубами от злости. Керн, кряжистый здоровенный мужик с неровно обкорнанными волосами и густой порослью на груди, приподнялся на локте и нахмурился.
— Золото Приморья — просто слухи.
— Да? — резко обернулась на него Ильди. — Слухи? А откуда, по-твоему, берутся эти слухи? А? Почему, по-твоему, в сторону Приморья едут конные рыцари в драных портках и пешком ковыляют парни, у которых в карманах гуляет ветер, но зато на поясе висит несколько футов доброй стали?
Керн не ответил.
— Скоро все наемники Севера, Запада и Юга сбегутся в Приморье и озолотятся на крови, — зашипела Ильди, тоже приподнимаясь на локте. — А мы будем тут жевать сухие корки в угоду сумасшедшему пьянице Куланну и жирдяю Лютвину. Они огребли себе поболее других и теперь батрачат на Бреса, наплевав на нужды вольных воинов! Они нарушили вольный договор! А вы все терпите, тупые болваны!
Керн жевал губу, глядя в злые глаза Ильди.
— Ты думаешь, Лютвин и Куланн продали нас Бресу? — спросил он, потерев густую бороду.
— Я не думаю, я знаю! — подалась к нему Ильди, и ее красивая грудь лихо качнулась. — Я ходила к ним и говорила о золоте Приморья, а они сказали, что не нарушат слово, данное Бресу! Как будто мы уже не отработали свое в битве с Эннобаром и при штурме Таумрата. Стены и мостовые этого клятого города политы нашей кровью! Мы свое отработали! И вольны идти куда угодно и биться за того, кто платит звонким золотом! Мы не армия Лугайда, мы — вольные воины!
Керн сжал ее грудь в горсти, глаза у него зажглись нехорошим огнем.
— Куланн, конечно, настоящий мужик, а Лютвин — голова, да и бойцы они оба не рядовые, — хрипло произнес он. — Но мы им на верность не присягали. Если они решили нас кинуть, мы можем кинуть их первыми. Надо только момент подгадать.
Ильди рассмеялась и повисла у любовника на шее. Они страстно поцеловались, и Керн снова подмял ее под себя.
* * *
Куланн сидел в таверне за столом игроков в кости, но сам не играл, лишь лениво наблюдал из-под полуприкрытых век, как кубики с нарезанными на боках точками скачут по столу, и пил густой темный эль. Сверху доносились женский визг и пьяные крики.
— Куланн, ты и кости не кидаешь, и к девкам не ходишь, что ты тут делаешь вообще? — со смехом спросил один из игроков.
Куланн улыбнулся и пожал своими необъятными плечами.
— Пью, — показал он свою кружку. — Пока эль бесплатно не наливают, буду приходить и платить. За девок смысла платить не вижу. Зачем платить за то, что можно получить даром?
Дружный хохот был ему ответом.
— Так бесплатно еще дороже выходит — подарки дари, а то и в храм ее веди, клятвы давай, — выкрикнул кто-то. — Для этого есть замужние, — ухмыльнулся Куланн, отпивая эля. — Эти сами подарками завалят.
Все сидевшие за столами мужчины покатились со смеху, и отдельные прибаутки потонули в общем гуле. Куланн усмехнулся, поманил подавальщицу, постучав пальцем по опустевшей кружке, а потом опустил взгляд в стол и задумался, прикрыв глаза. И не сразу заметил, что шум вокруг поутих.
Почувствовав, что кто-то остановился над ним, Куланн поднял голову, думая, что это подавальщица. Но это оказалась женщина в плотном плаще, на котором осела сырость ночи. Куланн выпрямился, недоуменно глядя на незнакомку. Тут она скинула капюшон, и он сразу же узнал Эйнли. Испуганная девушка смотрела на него жалким взглядом. — Эй, малышка, — удивился Куланн. — Что случилось? К тебе опять пристает этот подонок?
— Нет, — едва смогла ответить Эйнли, косясь по сторонам.
Наемники бросали на нее любопытные взгляды, некоторые, не стесняясь, хохотали и отпускали грубые шутки. — Что ж ты тут делаешь? — спросил Куланн.
— Я… — Эйнли перебирала дрожащими пальцами складки своего плаща. — Вы были так добры… Я хотела вас отблагодарить… Вы меня спасли…
— Ха-ха-ха, гляди-ка, действительно сами все отдать готовы, — повалился от смеха на стол один из игроков.
— Погоди ты, — отмахнулся Куланн. — Малышка, мне очень приятно, но, знаешь, не стоит. Мне это не составило труда. И я ничего не жду от тебя взамен. Как от женщины в том числе.
— Мне это тоже ничего не стоит, — Эйнли вдруг выпрямилась, смело глядя наемнику в глаза. — Наоборот, это доставит мне удовольствие.
У Куланна округлились глаза, но он не успел ничего возразить — девушка откинула голову назад и запела.
Сначала ее голос терялся в гаме таверны, но постепенно зазвенел, набрал силу и заглушил все прочие звуки. Эйнли пела народную песенку Лугайда — про двух девушек,
