немного помогло, но вытаскивать вместе с Вороном сундуки из могильника так никто и не вызвался.
К вечеру содержимое еще десяти сундуков перекочевало в мешки и было поднято на поверхность. Красный приказал сложить добычу у себя в палатке и выставил вокруг вооруженную охрану. Тайком он отправил гонца в столицу Приморья, чтобы оттуда прислали лучшие отряды заново составленной королевской гвардии. Кулен подписал письмо трясущейся рукой.
— Кровь, — произнес он, подняв взгляд на Красного. — Первая плата за золото мертвых.
— Вот и хорошо, значит, мы в расчете со старым жмотом Кондлой и беспокоиться не о чем, — отмахнулся Красный.
— Нет, — покачал головой Кулен. — Это только начало. Я знаю, что ему нужна моя кровь…
Красный не стал продолжать этот бессмысленный разговор, у него и так было забот по горло.
К концу третьего дня, когда прибыла королевская гвардия, ровно девяносто девять сундуков с золотом, дорогими одеяниями, оружием и прочими богатствами были пересыпаны в мешки, а мешки — сложены у Красного в палатке.
Каждую ночь, бессонно лежа на этих мешках, Ворон трясся от страха, что воины поднимут бунт, чтобы завладеть сокровищами. Красный сжимал в руках меч и пялился слезящимися глазами в темноту, готовясь изрубить в куски любого, кто рискнет посягнуть на его добычу.
Он не мог толком ни есть, ни спать. Сон и пищу Красному заменила охватившая его лихорадка. Золото горело перед его мысленным взором, он чувствовал, что он несет за это богатство огромную ответственность. Именно он должен был беречь его, сохранять, распоряжаться им.
Наконец могильник опустел. Красный стоял рядом с возвышением, где лежали кости великого короля Кондлы, и смотрел на него. Он не тронул ни останков хозяина кургана, ни останков его слуг и рабынь, не прикоснулся к их богатым одеяниям или украшениям. Даже не стал вскрывать огромный сундук, стоящий в изножье погребального помоста. Вероятно, там покоились какие-то особенно ценные сокровища, и Красный решил не забирать у мертвеца последнее. Но все-таки он колебался. Мысли о диковинах, прячущихся под крышкой, не давали ему покоя.
Но еще сильнее его притягивал боевой рог, окованный серебром, покоящийся на груди у Кондлы. Красного одолело искушение забрать его. Хотя бы взять в руки и посмотреть. Но он не мог отважиться. Стылым ужасом по телу разливалось воспоминание о беззвучном шепоте в ушах.
Красный собрался с духом и заговорил:
— Спасибо тебе, король Кондла Сто Битв, за твою щедрость. Мы наймем воинов и разобьем Бреса. Я размажу его кровь по своему лицу. Я оставляю тебя дальше мирно спать, мы закроем курган и никогда больше не потревожим твой покой. Я не тронул твоих слуг и рабов, не забрал ничего из сундука у изножья твоего помоста.
Красный развернулся, чтобы уйти. И тут внезапно закружилась голова, подогнулись ноги. Рот наполнился кровью. В глазах потемнело, в ушах снова отчетливо послышалось: «Кровь».
Едва не теряя сознание от ужаса, Красный услышал за спиной глухой стук. Стоя на четвереньках, он обернулся. Боевой рог мертвого короля валялся на земляном полу, чуть покачиваясь после падения. Словно во сне, Красный протянул руку, и пальцы сжались вокруг холодного металла, ощупали выпуклости высеченных узоров.
Он выполз из могильника, поднялся на ослабевшие ноги, и тут тяжелая дверь захлопнулась за ним сама собой, выбив подпиравшие ее бревна. Красного охватил дикий страх. Он начал исступленно дергать веревку, и его рывками потянули наверх. Только выбравшись из кургана и отдышавшись, Красный заметил, что боевой рог болтается у его пояса, зацепившись ремнем за рукоять кинжала.
Ворон велел настилать бревна заново, чтобы закрыть вход в курган, но воины заспорили, они требовали золота. Пришел Кулен, попытался было их утихомирить, но людьми словно овладело безумие. Крики «Золото, золото!» раздавались над холмом.
Красный не выдержал и приказал гвардейцам скрутить особо буйных. Гвардейцы бросились на непокорных, те выхватили мечи — и несколько убитых повалились рядом со входом в курган. Кровь из их ран уходила в развороченную землю и стекала вниз, к могильнику.
Король Кондла получил плату за свое богатство.
* * *
Столица встречала их как героев. Кулен, ехавший рядом с Красным под охраной закованных в доспехи гвардейцев, поднял голову, завидев в толпе над городскими воротами блеск золотых волос. Фомор Немед улыбался ему со стены.
«Фоморы любят золото», — снова вспомнил Красный и стиснул зубы.
Кулен улыбнулся Немеду в ответ. А потом сощурившиеся глаза пирата остановились на тяжелогруженых телегах. Фомор подался вперед, привстав на цыпочки. На лице его появилось изумление.
— Мы должны надежно спрятать золото, — Красный толкнул короля локтем в бок.
— Да? — очнулся тот. — Что ж, куда спрятать есть. Внизу, под тронным залом. Там нижний этаж и среди прочего — сокровищница. Правда, она пуста…
Во дворе Красный приказал гвардейцам окружить телеги и не подпускать любопытных. Вокруг уже собралась толпа придворных, а простой народ плотно облепил дворцовую ограду — чтобы сдержать людской натиск, пришлось усилить стражу.
Всем хотелось увидеть клад Кондлы своими глазами. Красный приказал гвардейцам таскать мешки в сокровищницу и складывать прямо на полу, посередине. Сокровищница была невелика, и в ней доставшееся Кулену богатство смотрелось еще баснословнее.
Король наблюдал за тем, как укладывают мешки, вытирая вспотевшие ладони о штаны. Выглядел он испуганным. Рядом возвышалась златовласая фигура Немеда.
— Боги морские, вот это удача! — хрипло рассмеялся он.
От звуков этого смеха Кулен встрепенулся и уставился на фомора влюбленным взглядом.
— Теперь наш уговор в силе, — негромко сказал он и сжал пальцы красавца-пирата своими.
Красного передернуло. Он поспешно отвернулся, но тут же услышал возбужденный голос Кулена:
— Смотри!
Король Приморья подошел к одному из мешков, достал из-за пояса небольшой кинжал и неловко разрезал веревку.
— Ай! — Кулен вскрикнул и сунул в рот палец.
Несколько капель кровь упали на мешок и на мраморный пол сокровищницы.
— Осторожней, — мягко произнес Немед, подходя к Кулену.
Король завороженно смотрел, как фомор мягко забирает его палец в свой рот.
— Ваше Величество, держите себя в руках, — сквозь зубы процедил Ворон.
Фомор фыркнул, Кулен покраснел и выдернул палец. Другой рукой он распутал складки мешка, пошарил и достал богатое золотое ожерелье — переплетение толстых золотых цепей, стянутых тонкими полосками золота и унизанных мелкими алыми рубинами.
— Это тебе, — Кулен протянул ожерелье пирату.
Немед рассмеялся, принял подарок и обеими руками надел на себя. Красный не мог не признать, что украшение удивительно шло златовласому фомору. Блеск золота и камней словно бы придавал лицу Немеда благородства.
Тем временем гвардейцы принесли в сокровищницу последние мешки. Красный велел Кулену запереть дверь своим королевским
