Выглядело это настолько естественно, словно он практиковал это наисложнейшее заклинание едва ли не каждый день. При этом в моей книге вообще было сказано, что подобная магия одному человеку неподвластна.
Учитель развёл руки в стороны, словно ухватил ими что-то и начал медленно, с усилием, стягивать. Тучи хлынули навстречу друг другу, откуда-то из их глубин, с разных сторон одновременно, донёсся глухой рассерженный гром.
То что учитель делал выглядело нереально. Такой шторм был за пределами человеческих сил. Огненная собака заходилась лаем, но уже не пыталась на него напасть. Она отступала ко мне всё ближе и всё больше напоминала щенка. Я вдруг слегка пожалел, что не могу к ней безнаказанно прикасаться. Животное не виновато в том, что оно животное, а бояться не должен никто.
Учитель опустил голову и невидящими глазами взглянул на круг. Его взгляд напоминал взгляд фанатика или безумца. Губы у него были плотно сжаты, а по щекам катились два ручейка слёз. Ни меня, ни собаки он не видел, просто смотрел куда-то вдаль, сквозь нас и улыбался. В его облике оставалось всё меньше человеческого. Он словно одновременно был в этом мире и в каком-то своём. Он изменял свой мир, а вместе с ним изменялся и мир настоящий. Я вдруг понял его слова об идеальном заклинании. Это было оно. То что он творил сейчас было действительно намного выше его, выше любого человека. В его глазах я видел торжество. Это была абсолютная уверенность, вера в то что он не может не победить. Вера в своё Слово, свою силу и свою правоту.
Вокруг тела учителя вдруг образовался щит от Воздуха, и его одежда перестала трепетать. Учитель резко поднял и опустил руки, и тучи на небе заклубились и почернели ещё сильней. Воздух по сторонам от него словно оттолкнулся от земли и двумя огромными столбами хлынул в небо. Они медленно закручивались, отходили от учителя всё дальше и, наконец, остановились возле магических печатей моего круга, Воздуха и Воды.
Небо над рекой озарилось чередой ярких молний, и на землю хлынули настоящие потоки воды. Ливней, подобных этому, я ещё не видел ни разу. Капли, размером с небольшие яблоки, отчаянно шипели на полусфере, и в небо от неё валил густой белый пар.
Воздушные столбы ударяли в огненную полусферу моего круга, яростно выли, выдирали целые пласты земли и пытались пробиться внутрь. Я хотел закрыть глаза, отвернуться, но не мог. Это зрелище завораживало. Полусфера над моим кругом разгорелась ещё ярче. Она ходила ходуном и звенела словно огромный колокол. Огненная собака громко лаяла, разбрасывала искры и крутилась вокруг меня. Это было странно, но я чувствовал, что она пытается, хочет, меня защитить.
Учитель вновь поднял руки и опустил. К оставшимся малым кругам-печатям, Огня и Земли, устремились ещё два столба воздуха. Я стоял и не знал чего теперь боюсь больше: того, что не смогу выйти отсюда или того, что со мной случится, когда полусфера моего круга падёт.
С неба в вершины воздушных столбов начали ударять молнии. Над каждым из них возникла сияющая белая точка, которая быстро росла. Гром превратился в оглушительную череду щелчков и ударов. Огненная собака-щенок поджала хвост и жалобно заскулила.
Скованные молнии искрились, яростно метались внутри прозрачных, словно хрустальных, сфер-корон, в которые превратились точки, и отчаянно пытались освободиться. Воздушные столбы чуть отошли от полусферы круга и вращались теперь медленно, степенно и величаво. Я чувствовал, что вот-вот что-то произойдёт.
Учитель перевёл взгляд на реку и пристально на неё посмотрел. Вода забурлила, поднялась и огромными волнами начала накатываться на берег. Учитель вновь поднял голову к небу, развёл руки, что-то прокричал и хлопнул. Все четыре сферы-короны с прозрачным звоном разбились, молнии вырвались, и всё залил ослепительный белый свет.
Глава 5. Магия.
В себя я пришёл в какой-то пещере. Воздух тут был сырым, холодным и каким-то затхлым, застоявшимся. Судя по всему от входа это место было довольно далеко.
Тьму вокруг еле-еле разгоняло простенькое магическое колечко, которое лежало прямо на полу, возле толстого одеяла, на котором лежал я сам. Свет его был голубоватым, мягким, совсем слабым, но на удивление ровным. Чтобы более-менее ориентироваться этого хватало вполне.
Где-то вдалеке слышались мерные удары о камень капель воды. По пещере от них прокатывалось тихое, но гулкое эхо.
Я огляделся и осторожно попытался подняться. Тело слушалось, но двигаться было довольно тяжело. Все мышцы сильно покалывало. Судя по всему я провалялся без сознания пару-тройку дней.
Всё тело у меня было в синяках и болело так, словно я раз сто упал. Кисть моей правой руки была туго перебинтована. От повязки шёл резковатый запах каких-то трав.
Левая рука почему-то была в порядке, хотя я точно помнил, что тоже её обжёг. Я внимательно осмотрел её, но не нашёл даже шрамов. Учитель как-то рассказывал мне о лечебной магии, но увидел я её в первый раз.
На пещеру было наложено сильное заклинание «отвода глаз». К этому времени я уже достаточно разбирался в магии, чтобы сразу подобное определить. Кроме того, этому заклинанию учитель всегда уделял особое внимание и его теорию, все признаки действия и прочее, я знал едва ли не наизусть. Кто бы меня не искал за это время, тут бы они меня не нашли. Если бы конечно искали не маги.
Неподалёку от одеяла, на котором я лежал, стояли моя и ещё пара незнакомых сумок. Возле них была записка с лишь несколькими фразами: «Уходи как можно скорей. В деревню вернуться не вздумай и даже близко к ней не подходи: подставишь своих и можешь подставиться сам. Светлые не должны узнать, что ты жив – это главное! Деньги трать с умом, не шикуй, не показывай никому сколько их у тебя. Постарайся как можно скорее научиться зарабатывать сам с помощью мелкой магии». Едва я прочитал всё это, записка тут же превратилась в пыль и распалась. Может конечно учитель и не имел это в виду, но я принял это, как ещё один урок. Раз он старался не оставлять за собой следов, то и мне этого делать не следовало.
Я ещё раз всё переосмыслил, и внутри у меня что-то оборвалось. Наверное я до последнего надеялся, что мы с учителем станем странствовать вместе. Он ведь ещё столько не успел мне объяснить, показать, за столько выругать. Почему-то мне казалось, что если я очень сильно попрошу, то он не откажется меня взять.
Я
