тогда начинал двигаться как монтажёр. Тогда и устроился к нему на подработку – собирать его видосы. Так вот, он вливал в себя всё больше и больше сахарной воды, но просмотров становилось меньше и меньше. Парень потерял сон, начал прикладываться к бутылке. Рекламодатели, которые вроде только появились, испарились так же быстро, как пришли. Последняя попытка вернуть хоть какую-то популярность заключалась в том, что он решил добавить чудачеств. Например, пить колу, бегая голым по ночному городу. Надо ли говорить, что это привело только к новым проблемам – теперь уже с законом.
– Он умер?
– Нет. Жив, но… как бы точнее выразиться… В общем, из чёрной депрессии он так и не выбрался. Познав ликование толпы, очень сложно потом скатываться в безвестность. Парень мог бы выбраться, но он не понял главного…
– «Главного». Что же это?
– Новизна. Нельзя повторяться. Когда у артиста… – он на секунду задумался, – в широком смысле артиста. То есть любого человека, который занимается творчеством, – музыканта, писателя, блогера, актёра и так далее. Так вот, когда у артиста что-то хорошо получается, то все вокруг будут просить от него продолжать делать то же самое. «Делай так же – ещё и ещё». Музыкант, например, выпускает успешный альбом. Это одновременно для него и благословение, и прокладка. Потому что фанаты, рекорд-лейбл, даже родня – все будут просить делать то же самое много раз подряд и далее. Завихор не понимал того, что это ловушка. Делая одно и то же, артист пробует понравиться публике. Но правда в том, что публика приходит последней. Ты делаешь то, от чего поёт душа. То, от чего горят глаза. То, от чего кайфуешь сам. Когда Завихор выпивал первый литр колы на камеру, он кайфовал от этого сам. Ему реально это было интересно, весело. А потом чем дальше, тем больше он пытался понравиться людям. Но это путь в никуда. Угадаешь, какой был выход?
– Ну ты же сам сказал. Делать новое?
– Да, но не совсем. Делать новое и по-новому. Надо было снимать какие-то пранки. Попробовать себя в юмористических скетчах. Вывести формулу своего напитка, на худой конец, и пить его. В общем, требовалось сделать что-то новое, а не бесконечно повторять то, что однажды сработало. Публика – это ветреная девка. Сегодня тебя возносят до небес, а завтра ты не нужен. И пробовать делать то же самое, что когда-то дало результат, в надежде вернуть утраченные охваты – бесполезно. И если тебе суждено стать на эту дорожку – помни то, о чём я тебе сказал.
– Так я тоже должен что-то новое делать?
– Да, братец. На «нагибе» этом ты долго не проедешь, ты верно понял.
Я поблагодарил Яна, понимая, что он говорил искренне. Но при этом я пока не осознавал, как именно применить его информацию. Что снимать? Да и вообще, вряд ли я буду блогером. Но идею, которую мне транслировали, запомнил. Нельзя шпарить одно и то же.
19. Патриарх
В ПТОЗе царила паника. Бледор сильно оторвалась по предзаписи за несколько дней. Счёт составлял 22 450 против 14 880 в её пользу. Самое ужасное было в том, что никто не понимал, откуда Анна набирает людей. Соцсети крупных блогеров молчали, а сама она собственными силами такой рывок сделать не могла. Также стало известно название конкурирующего с нами онлайн-курса. Имя ему «Денежки 2.0 Pro». Узнав, что Анна просто переставила наши слова местами и презентовала это как свою наработку, Ян пришёл в бешенство. Часа два он ходил по ПТОЗу, повторяя, как заколдованный: «Нет, ну вот же тварь!»
В итоге нашу команду и Натали Дебресси вызвали к Максимилиану. По случаю чудовищного отставания, которое с каждым днём всё увеличивалось, запланировали внеочередное совещание.
Лифт поднялся на самый высокий этаж с большой скоростью, и у меня заложило ухо. Мы стояли у входа в кабинет Осокина. Дебресси смотрела на часы.
– Нам крышка, такими темпами она сегодня выпрыгнет за двадцать пять тысяч регистраций. А мы даже не можем сказать, в чём, собственно, дело.
– Да, – Ян почесал затылок, – ни один источник так и не сообщил ничего. Может, накрутка?
– Может, конечно. Как проверить, сколько там у неё заявок? Но если нет, тогда что?
– Аудитория аудитории рознь. Мало ли, кто там желание изъявил. Может, ещё там никто ничего не купит.
– Ох, чувствую, что скоро мы это узнаем.
Дверь открылась. Плавно и бесшумно, как в дорогих гостиницах, она распахнулась, приглашая пройти внутрь для не самого приятного разговора. Мы все синхронно поправили галстуки. Внутри, в полутёмном помещении, Максимилиан был один. Он сидел на троне, что возвышался на полметра, и мрачно смотрел на гостей. Ян и Натали сделали два шага вперёд. Мы с Тимом и Ребеккой остались стоять чуть сзади. Полминуты все ждали, что, может быть, Осокин что-то скажет, но он лишь сверлил нас глазами. Стало ясно, что речь должен произнести кто-то из вошедших. Сомнительную честь на себя взял Ян.
– Босс, мы видим, что происходит, – он сделал ещё шаг вперёд. – И понятно, что надо реагировать. Сейчас выясняем, откуда такой трафик. Наши агенты прочёсывают всё, что можно прочесать. Вот серьёзно… Также мы прорабатываем ответные…
Он не договорил. Максимилиан остановил его жестом руки. В помещении снова воцарилась тишина. Спустя минуту напряжённого ожидания Осокин сделал ещё один жест. Он указал на угол комнаты, расположенный справа сзади от нас. Все разом обернулись. Я увидел, что там стоит большая, в человеческий рост, шахматная фигура. Кажется, это был король. Натали присвистнула. Ребекка прошептала: «Не может быть». Тим щёлкнул лопнувшим пузырём жевательной резинки. Ян повернулся к Осокину: «Босс, вы уверены?» И только я остался, в какой уже раз, в растерянности. Максимилиан утвердительно кивнул и отвернулся в сторону окна. Это значило, что аудиенция закончена.
Спустя двадцать минут и две чашки кофе я узнал, в чём было дело. Оказывается, что у Максимилиана есть наставник. Этот человек ведёт отшельнический образ жизни, обитает где-то за городом. Его и видели-то всего несколько раз. Осокин как-то вроде как говорил, что обязан ему чуть ли не всем, чего добился. Имени тоже не сообщалось. Сказали только, что сам Макс называет его Патриархом. Вероятно, из-за колоссальной занятости Осокин не может покинуть ПТОЗ и поэтому намёком дал понять, что отправиться должен кто-то из нас. Кто-то один, потому что Патриарх группами не принимает. Всё это я выяснил из разговора Яна и Натали, который проходил на повышенных тонах. Разумеется, каждый из них хотел быть тем
