— Зенон из Шиндагры? Можно с тобой поговорить?
Сидящий в кресле-качалке перед домом мужчина лет тридцати вздрогнул от неожиданности, встрепенулся, и удивленно посмотрел на Рику. Удивление быстро сменилось гневом, который мгновенно скрылся за маской любезности.
Винсент слишком часто видел эмоции многих лордов, с которыми ему приходилось говорить. Удача посла зачастую зависит от милостей тех, с кем он общается, и успешному послу лорда Раэля было просто необходимо чувствовать любые перемены в настроении других людей.
Винсент бросил быстрый взгляд на молодую леди, пытаясь понять, заметила ли она промелькнувшие чувства героя, но Рика сохраняла на лице бесстрастность.
«Интересно, она правда такая черствая, или все еще пытается подражать Фарфоровой леди? Если второе, то нужно признать, что девчонка преуспела. Я уже начинаю ей верить», — подумал посол.
— Меня зовут леди Аэрика, но можно просто Рика, а это Винсент, посол...
— ...лорда Раэля, прибыл в Чертог покоя с двумя детьми, такими славными мальчуганами, — прервал девушку Зенон. — Я знаю, кто вы, моя дорогая, мне уже рассказали.
Винсенту неожиданно захотелось вернуться к Кирику и Адаму, чтобы убедиться, что с ними все в порядке.
Зенон был душеловом.
Бывает, когда смотришь на героя, сначала не понимаешь его предназначения. Некоторые герои не любят показывать свою сущность — тот образ, который был выбран для них в Итералии прайма при перерождении. Конечно, порой скрыть свое истинное «я» не удается — выдают привычки и пристрастия — как тяга к рисованию у Экко. А порой магия Итералии прайма вообще меняет человеческое тело на другое, гротескное и вызывающее, как у Аззары. Но некоторые герои предпочитают носить обычную человеческую одежду и не пользуются своими способностями, пока не наступит для них нужда.
Но не в этом случае. Зенон был душеловом — одним из самых неприятных и избегаемых героев, созданных магией Итералии. Неприятным для Винсента, но посол знал многих, разделяющих его мнение. Душеловы были наделены сомнительным даром видеть мертвые души и были способны временно возвращать их в материальный мир для служения. Винсент никогда не видел, как работает душелов, и честно говоря, вовсе не стремился увидеть.
Зенон же как будто гордился своим даром. Он был одет в типичный для таких героев костюм из красного пиджака с длинными полами и иссиня-черной рубашкой и брюками. Его пепельно-серые волосы были аккуратно острижены и причесаны. Они не были окрашены в белый цвет, как у многих адорнийцев, они действительно были белыми. Седыми.
«Он был таким от рождения, или поседел оттого, что чего-то сильно испугался?»
Темные глаза душелова возлагали на собеседника тяжелый взгляд, который было очень сложно выдержать. Он придавливал к земле, он как будто действительно имел вес, как у древнего старика, смотрящего на тебя из-под косматых бровей.
Его одетые в изысканные сине-черные перчатки руки с любовью сжимали двухметровую косу, излюбленное оружие душеловов в бою. Прижимали к груди и гладили, словно ребенка.
Если бы Винсент имел право голоса, он бы посоветовал молодой леди бежать от этого героя подальше, и, желательно, не оглядываться.
— Кто рассказал тебе о нас? — ровно спросила Рика.
— Мертвые души, конечно, — дружелюбно улыбнулся Зенон.
— И часто ты с ними общаешься?
— Постоянно, моя госпожа, — продолжая улыбаться, услужливым голосом произнес душелов. — Они же здесь повсюду. Вон там, на той стороне улицы, вот еще одна около дома напротив. И еще одна прямо у вас за спиной.
Винсент вздрогнул и обернулся. Естественно, у него за спиной никого не было, кроме пустыря за домом.
— Я не слишком напугал вас, моя дорогая? — озабоченно спросил душелов.
Проклятая улыбка так и не сходила с его лица с самого начала разговора.
— Нисколько, — ответила не шелохнувшаяся леди, — не волнуйся обо мне, Зенон.
— Чертог покоя — это склеп, — как будто извиняясь, Зенон слегка развел руками, — они здесь повсюду, молодые и старые, мужчины и женщины, иногда даже дети. Сюда как будто манит тех, кто собирается расстаться со своей жизнью. И не важно сознательно или нет. Здесь столько страдания, что из него можно было бы построить целый Чертог. И кто только догадался добавить к нему в название слово «покой»?
Неожиданный порыв ветра залетел под легкое изящное пальто, ласково погладил Винсента по спине холодным пальцем. Посол вздрогнул и попытался поплотнее укутаться.
Рика присела на краешек низкого заборчика вокруг дома душелова.
«Вот она, польза от ношения убогих платьев!» — подумал Винсент. — «А я тут вообще прислониться-то боюсь к чему-нибудь, чтобы не испачкаться».
— Скажи мне, Зенон, чего ты хочешь на самом деле? — спросила Рика. — Быть может, я смогу помочь тебе?
— Это вряд ли, моя дорогая, — вздохнул герой, — но спасибо тебе, что спросила.
— И все же? — Рика вопросительно выгнула бровь.
«Явно тренировалась в этом жесте», — решил Винсент.
— Моя милая леди, вы не сможете дать мне того, чего я хочу, — Зенон снова грустно вздохнул, в этот раз еще тяжелее, чем в предыдущий. — Я давно перестал надеяться. Надежда и мечты стали слишком тяжелы для меня. Они окрыляют, они заставляют бежать вперед, навстречу грезам. Но чем быстрее ты бежишь, тем тверже окажется стена на твоем пути, которая тебя остановит.
— Скажи мне, я настаиваю, — ровным голосом приказала молодая леди.
— Моя дорогая, я хочу... умереть, — улыбка на лице Зенона превратилась в отвратительный оскал. — Но настоящей смертью, а не той, что умирают герои. После гибели душа героя не соединяется с миром, никогда не покидает тела навечно. Смерть для героя — это как будто тяжелый сон после похмелья, извините меня за такую грубую метафору, — спохватился душелов. — Ты засыпаешь, ты просыпаешься, готовый снова отправиться в бой и снова умереть, снова заснуть. И этот цикл никогда не прерывается. Я уже даже сомневаюсь, что если я уничтожу свой каталист и после этого умру, что-нибудь изменится. Просто тяжелый сон будет длиться вечно... моя дорогая.
Зенон ласково погладил свою косу и продолжил.
— Этот мир умирает. Я смотрю на него и вижу вокруг одно только разрушение. Стены замка осыпаются от ветра, скалы превращаются в песок, море высыхает. Живое дерево стремится к солнцу, но его сердцевину уже пожирают термиты. Даже человеческое тело от самого момента своего рождения разрушается, ожидая своей смерти. Все живое рано или поздно падет под натиском времени. Кроме меня. Магия Итералии прайма сделала меня героем и противоречащим самой природе уродом одновременно.
— Здесь я не могу с тобой согласиться, — ответила молодая леди. — Этот мир полон созидания. Любовь, счастье, сама жизнь. Они стоят того, чтобы их испытать.
— Как тебе будет угодно, душа моя, — не стал спорить Зенон.
Последние его слова, сказанные из уст душелова, показались особенно зловещими.
Рика так быстро шла к замку, что Винсент едва поспевал за ней. Нет, он, конечно, мог бы легко ее обогнать, если бы только перешел на бег, но ведь торопиться, и тем более бегать в присутствии леди было бы неприлично.
— Моя госпожа, позвольте задать вам один вопрос, — попросил он.
— Задавай, — согласилась Рика, неожиданно останавливаясь. — Только не называй меня «моя госпожа». На сегодня с меня хватит этих любезностей. Я отвечу, но услуга за услугу, посол. Ты тоже ответишь мне на один вопрос.
— О чем вы хотите знать?
— Скажи мне, Винсент, — молодая леди словно в нерешительности чуть смяла руками складки на сером платье. — Ради чего ты живешь? Что движет тобой и твоими поступками? У тебя есть цель?
— М-м-м, очень странный вопрос, но я отвечу. Конечно, ради своих детей и ради их будущего. Я преданно служу лорду Раэлю и он награждает меня своим доверием. С его рекомендациями моих детей ждет блистательное будущее, которое они сами себе выберут.
— А если бы у тебя не было детей? Что бы ты делал тогда? Чем бы жил?
Винсент вздрогнул и взглянул на молодую леди, пытаясь понять, не шутит ли она, но девушка с нетерпением ждала ответа.
— Это... угроза? — осторожно поинтересовался посол, вспоминая, чем он мог обидеть будущею леди Чертога покоя.
Рика вздохнула и покачала головой.
— Нет... просто было интересно... Не важно. Задавай свой вопрос.
Винсент прочистил горло, пытаясь лучше сформулировать свои мысли.
— Мне бы хотелось узнать, сколько героев у леди Инесс.
— Если ты меряешь обладание в клятвах и присягах, то ни одного. Если же в ответственности, то до вашего прихода их было четверо. Экко и Зенона ты уже видел, а еще есть амазонка Каэлии и Джитуку, отмеченный змеем, четырехрукий воин. Эти двое редко бывают в Чертоге, предпочитая ему окрестные леса.
