— Хорошо. Как бы там ни было, — продолжил помощник губернатора, когда машина выровнялась и пошла по прямой, — приближаются следующие выборы. Ты понимаешь. А все эти люди, которые выступают в твою поддержку, — они избиратели.
Утенок кивнул. Теперь слова и действия представителей закона обретали смысл, который он мог понять.
— Как губернатор будет выглядеть перед ними, если он отдаст приказ уничтожить тебя и твой дурацкий Конвой, а? При помощи армии?
— Его повысят в звании.
Вмешательство женского голоса заставило Арнольди внимательнеё всмотреться в мягкий полумрак кабины, освещаемой лишь приборной доской. Он хотел увидеть говорящего. Однако женщина оставалась в интригующей тени. Арнольди, как любой другой житель Америки, слушающий в этот день радио и смотрящий телевизор, знал, что её зовут Мелисса Дэвис и что она — известный фотожурналист. Что эта женщина делала здесь, в Конвое, каждый мог только догадываться. Его это не касалось.
— Что нужно от меня губернатору? — спросил Утенок.
— Только поговорить. Может быть, он сможет помочь тебе. Может быть, ты поможешь ему, Рука руку моет. Ты сейчас добиваешься своими действиями уважения к себе и твоим товарищам, защищаешь свои и их права. У губернатора достаточно власти, чтобы сделать желаемое реальностью.
— Звучит разумно, — согласился тракер. Он повернулся к Мелиссе.
— А ты как думаешь?
У Мелиссы ответ был давно готов. Когда-нибудь, позже, у Арнольди мог бы возникнуть вопрос: «А не был ли этот ответ приготовлен заранеё?»
— Я считаю, ты должен встретиться с губернатором, — произнесла женщина срывающимся голосом, — при условии, конечно, что все гарантии будут зафиксированы на бумаге.
Она начала загибать пальцы, перечисляя свои требования удивленному Арнольди:
— Тракеров не трогать. Никаких арестов. Никаких беспокойств. Сюда входит и отмена штрафов за скорость. Пока Конвой будет двигаться по территории штата, его скорость будет шестьдесят пять миль в час. — Мелисса повернулась к Утенку: — Я ничего не забыла?
— Ты перечислила все, что нужно.
Арнольди был ошеломлен. Не столько самими требованиями — он предвидел их — сколько человеком, который их выдвигал. «Кем же все-таки была эта женщина?» — подумал помощник губернатора. Вслух он произнес:
— Я уверен, мой босс согласится дать вам эти гарантии, — вяло пообещал он.
— В письменном виде, — быстро подсказал ему Утенок.
— Вполне справедливо. М-м… Мэм, могу я задать Вам вопрос?..
— Она — мой официальный советник, — прервав и одновременно ответив на вопрос Арнольди, объяснил Утенок. — Просим прощения, — он наклонился к Мелиссе и что-то прошептал ей на ухо. Она хихикнула и кивнула.
— Хорошо. Я надеюсь, вы не отнесете это на свой счет. Не то, чтобы я не доверял всем этим замечательным ребятам-политикам… Просто я предпочел бы застраховать эту гарантию губернатора. Итак, мы всего лишь собираемся проделать оставшийся путь в вашем присутствии.
Неожиданно тракер закрыл окно, крепко, но абсолютно безболезненно зажав левую руку Арнольди. У того не было никакой возможности освободиться.
Сначала Арнольди ужаснулся. Потом просто ударился в панику. И наконец, к нему пришли страх, досада и унижение. Каким же идиотом он будет выглядеть на экране телевизора! Но подождите. Кое-что еще можно спасти.
— Я — заложник! — выкрикнул он в неотступно следовавшую за ним телекамеру, откинувшись назад, чтобы лучше показать свою захваченную в плен руку.
— Передайте губернатору, чтобы он поторопился. Я буду держаться так долго, как только смогу.
— Эй, вы все! — раздался из динамика голос Спайдера Майка. — Я почти у того поворота, где должен буду покинуть вас Я говорю всем: до свидания.
После дружного хора, исполняющего многочисленные пожелания удачи, раздался голос Утенка.
— Эй, парень, — серьезно произнес тракер, — держись настороже, о'кей?
— Все понял, о'кей, — весело ответил Спайдер Майк.
— У меня не должно возникнуть никаких проблем, Утенок. Я всего лишь бедный мальчик, который держит путь домой, чтобы стать папочкой. И это все. Если кто-нибудь будет спрашивать меня — я ничего не знаю ни о каком Конвое.
— Звучит неплохо, — отозвался Утенок. — Но послушай. Когда ты свернешь, ты будешь один — и передняя дверь, и задняя. Не забудь об этом.
О'кей, тебя понял. Со мной ничего не случится. У меня есть друзья наверху. А кроме того, мы — герои. Ты не знал об этом?
— О'кей. — Утенок попытался рассмеяться, чтобы рассеять возникшеё у него дурное предчувствие. — Ты немало сделал для нашего общего дела, слышишь? Мы будем думать о тебе.
— Благодарю, — откликнулся Спайдер Майк. — Это был настоящий рейс, Утенок. В любое время, как только надумаешь стать передней дверью, не забудь оставить местечко и для меня.
Старый Даймонд Рео тракера оставил стройную линию грузовиков на следующем перекрестке, поменяв направление. Теперь он двигался на юг.
Когда вдали стали едва заметны задние габариты трейлера Спайдера Майка, быстро удаляющиеся по примыкающему шоссе, Утенок снова взялся за микрофон.
— Эй, ребята, все сейчас слушают меня, — объявил он. — Есть дело. Губернатор этого штата хочет поговорить с нами.
В динамике стояла полная тишина, не считая слабого потрескивания радиопомех.
— Святая ложь, — наконец раздался среди этих щелчков и шороха чей-то голос
— Что ему нужно? — спросил другой голос.
— Я точно не знаю, — откровенно ответил Утенок. — Но он выслал своего помощника нам навстречу, чтобы тот пригласил Конвой остановиться в парке в Тукум-кари. Он готов дать нам определенные гарантии: никаких арестов за превышение скорости или за что-либо другое. А еще мы тут привязали к себе его помощника на тот случай, если понадобится напомнить губернатору его обещания. Так вот этот ассистент говорит, что мы будем гостями губернатора. Что скажете, парни?
— Святая ложь, — проговорил новый голос тем же недоверчивым тоном. — Это, скореё всего, будет первой неприятностью для всей нашей команды.
После всеобщего гама, перешедшего в гудение, Утенок попытался заговорить снова.
— Кто у нас идет задней дверью?
Он вынужден был спросить несколько раз, прежде чем остальные тракеры не затихли окончательно и у него не появилась возможность быть услышанным.
— Последним идет Джорджия Гатор, — прозвучал наконец ответ, — и ваши задницы в такой же безопасности, как если бы они покоились сейчас на коленях у ваших мамочек.
— Огромное десять-четыре за это, старина. Ты не видишь поблизости каких-нибудь признаков медведей?
— Никаких. Дорога чиста. Она не была так девственна со времен войны. Похоже, все Смоки[15] вернулись в кавалерийскую школу.
— Десять-четыре, приятель. Будем надеяться, они там и останутся, — повеселел Утенок.
— Примем это за основу. Прорвемся!
Но Утенок еще хмурился, выключая рацию и вставляя микрофон в гнездо.
— В чем дело? — поинтересовалась Мелисса. Тракер поморщился и мотнул головой, будто прогоняя дурной запах, коснувшийся его ноздрей.
— У меня гадкое предчувствие, — ответил он. Мужчина пристально смотрел на юг. — Мне не нравится, что люди покидают Конвой. Не так скоро… Пока еще нет…
— Я поняла, что ты имеё шь в виду, — успокоилась Мелисса. — Моя бабушка была ирландкой, и она часто говорила мне: «Мелисса, не создавай себе трудностей. Их и без того всегда болеё, чем достаточно». Что ты на это скажешь? — обратилась она к Утенку.
Тракер немного расслабился, даже улыбнулся.
— Знаешь, — он смерил се оценивающим взглядом, — ты дьявольская женщина
Мелисса осторожно тронула его за руку.
— Святая ложь, — посмеиваясь скореё над собой, чем над тракером, — проговорила она. — Я буду одной из неприятностей для всей вашей команды.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Для отсутствия копов на хвосте Конвоя были особые причины. По крайней мере, для отсутствия великого папы — медведя в овечьей шкуре, Лайл был в тюрьме. Обвинение в превышении своих полномочий, угон автомобиля полиции Эллингтона и сопротивление аресту — все это Гамильтон перечислил Фишу по дороге в полицейское управление штата, где находился сейчас арестованный.
— Что, черт возьми, происходит? — изумленно спросил Фиш. — Старина Лайл в клетке?
— Будь я проклят, если знаю! — ответил Гамильтон. Девушки на центральном коммутаторе штата сказали, что он выражался абсолютно бессвязно и ужасно непристойно.
— Ладно, по крайней мере, мы знаем, что у нас есть тот, кто нужен. Когда нас вызвали, чтобы отправить вытаскивать из тюрьмы этого сукиного сына, я уже хотел было положить на стол свой значок.
Гамильтон сочувственно закивал:
