– Пьеса хороша, а игра актеров меня мало трогает.
– А я люблю актеров, – сказал он. – Мне особенно запомнилась девушка, игравшая Офелию.
Кэтрин кивнула головой и собралась уходить.
– Неужели вам не понравилась Офелия? – настаивал Фрэзер.
– Если вы действительно хотите знать мое мнение, – ответила Кэтрин, тщательно подбирая слова, – то мне кажется, что она не справилась с ролью.
Кэтрин повернулась и вышла.
Когда вечером Кэтрин вернулась домой, ее там ждала Суси.
– К тебе тут приходили, – сообщила она ей.
– Кто?
– Агент ФБР. Там заинтересовались тобой.
«Боже мой! – подумала Кэтрин. – Они обнаружили, что я девственница, а это, наверное, в Вашингтоне запрещено законом», – а вслух произнесла:
– Но почему ФБР заинтересовалось мной?
– Потому что теперь ты работаешь на правительство.
– Ах вот в чем дело!
– Как твой господин Фрэзер?
– Мой господин Фрэзер чувствует себя великолепно, – ответила Кэтрин.
– Как ты думаешь, я бы ему понравилась?
Кэтрин обвела глазами свою высокую и стройную подругу.
– На завтрак.
С течением времени Кэтрин познакомилась с другими секретаршами, работавшими в соседних конторах. Некоторые из них стали любовницами своих начальников, и, казалось, этим девушкам было все равно, женаты их боссы или нет. Все секретарши завидовали Кэтрин, потому что она работала у Уильяма Фрэзера.
– Каков он вообще, этот золотой мальчик? – как-то за обедом спросила одна из них. – Он к тебе еще не приставал?
– О, ему незачем ко мне приставать, – ответила Кэтрин, стараясь выглядеть как можно убедительнее. – Каждое утро я прихожу на работу в девять часов. Мы ложимся с ним на диван и забавляемся до часу. Потом делаем перерыв на обед.
– Серьезно, как он тебе?
– Перед ним можно устоять, – солгала Кэтрин.
За время, прошедшее после их первой ссоры, ее чувства к Уильяму Фрэзеру сильно изменились. Она стала гораздо мягче и теплее относиться к нему. Фрэзер не обманул ее, когда сказал, что взыскателен. Если она делала ошибки, он всегда выговаривал ей, но при этом был справедлив и входил в ее положение. Она видела, как он отрывался от своих дел, чтобы помочь другим людям, которые ничего не могли для него сделать, и всегда устраивал это так, чтобы самому остаться в стороне. Да, Кэтрин очень нравился Уильям Фрэзер, но это касалось только ее.
Однажды, когда у них было много работы и предстояло срочно выполнить ее, Фрэзер попросил Кэтрин пообедать с ним у него дома, чтобы потом они могли трудиться допоздна. Шофер Фрэзера Толмедж ждал их в лимузине. Выходившие из здания секретарши со знанием дела смотрели, как Фрэзер усаживал Кэтрин на заднее сиденье, а затем сам сел рядом. Лимузин плавно влился в интенсивный поток уличного движения, характерный для конца рабочего дня.
– Я подорву вашу репутацию, – сказала ему Кэтрин.
Фрэзер рассмеялся:
– Позвольте дать вам один совет. Если когда-нибудь решите закрутить роман с общественным деятелем, гуляйте с ним нараспашку.
– Можно ведь и простудиться.
Он улыбнулся.
– Вы понимаете, что я имею в виду. Посещайте с вашим любовником – не знаю, употребляют ли еще это слово, – общественные места, известные рестораны, театры...
– Ходите на пьесы Шекспира, – вставила Кэтрин с невинным выражением лица.
Фрэзер сделал вид, что не заметил ее намека.
– Люди всегда ищут в ваших поступках некий скрытый смысл. Они говорят себе: «Ага! На публике он появляется с такой-то. Интересно, а с кем он встречается тайно?» Люди никогда не верят очевидному.
– Интересная теория.
– Эдгар По даже написал рассказ о том, как очевидное помогает обманывать людей, – продолжал Фрэзер. – Не помню его названия.
– Это написал Артур Конан Дойль. Рассказ называется «Похищенное письмо».
Кэтрин тут же пожалела, что поправила его. Мужчины не любят умных девиц. Хотя, в конце концов, какое это имеет значение? Ведь она всего лишь его секретарша, а не любовница.
Остаток пути они ехали молча.
Дом Фрэзера в Джорджтауне выглядел как на картинке. Это было пятиэтажное здание, построенное в стиле конца восемнадцатого – начала девятнадцатого века. Значит, дом стоял уже около двухсот лет. Дверь открыл дворецкий в белом пиджаке. Фрэзер представил ему Кэтрин:
– Фрэнк, это мисс Александер.
– Здравствуйте, Фрэнк. Мы с вами говорили по телефону, – сказала Кэтрин.
– Да, мэм. Рад с вами познакомиться, мисс Александер.
Кэтрин оглядела холл и обратила внимание на лестницу, ведущую на второй этаж, деревянную отделку, отполированную до блеска, мраморный пол и ослепительную люстру над головой.
Фрэзер следил за выражением ее лица.
– Нравится? – спросил он.
– Конечно. Еще как!
Фрэзер улыбнулся, и Кэтрин подумала, не слишком ли восторженно ведет себя. Он может принять ее за девицу, которую привлекает богатство, одну из тех нахрапистых женщин, которые постоянно гоняются за ним.
– Здесь... здесь красиво, – добавила она заикаясь.
Фрэзер насмешливо смотрел на нее. Кэтрин догадывалась, что он читает ее мысли, и от этого чувствовала себя ужасно.
– Пройдем в кабинет.
Кэтрин последовала за Фрэзером в большую комнату, отделанную деревом, выдержанную в темных тонах и уставленную книгами. В ней чувствовалось что-то от прошлого века, благодатная атмосфера более спокойной и размеренной жизни.
Фрэзер наблюдал за Кэтрин.
– Ну как? – серьезно спросил он.
Она не собиралась вновь попадаться в ловушку.
– Это поменьше библиотеки конгресса, – осторожно ответила Кэтрин.
Он расхохотался.
– Вы правы.
В кабинете появился Фрэнк с серебряным ведерком. Он поставил его на бар в самый угол.
– В котором часу вы будете обедать, господин Фрэзер?
– В семь тридцать.
– Я скажу повару.
Фрэнк вышел из кабинета.
– Что вам налить?
– Спасибо, ничего.
Он взглянул на нее:
– Кэтрин, вы что, не пьете?
– По крайней мере на работе, – ответила она. – Иначе я перепутаю «р» с «q»?
– Вы хотите сказать – «р» с «q»?
– Нет, «р» с «о». На клавиатуре эти буквы расположены рядом.
– Я не знал.
– А вам и не надо. Вы для того и платите мне столько каждую неделю, чтобы я разбиралась в таких вещах.
– Что я вам плачу? – спросил Фрэзер.
– Тридцать долларов плюс обед в красивейшем доме Вашингтона.
– Вы уверены, что не передумаете? Может, выпьете?
– Нет, спасибо, – ответила Кэтрин.
Фрэзер приготовил себе мартини, а Кэтрин ходила по кабинету и смотрела на книги. На полках стояла вся традиционная классика. Кроме того, целую секцию занимали произведения на итальянском языке и еще одна секция была заполнена литературой на арабском.
Фрэзер подошел к ней и встал рядом.
– Неужели вы действительно говорите по-итальянски и по-арабски? – спросила Кэтрин.
– Да, я прожил на Ближнем Востоке несколько лет и выучил арабский.
– А итальянский?
– Одно время у меня была итальянская актриса.
Кэтрин покраснела.
– Простите. Я не хотела вмешиваться в вашу жизнь.
Фрэзер посмотрел на нее так, словно это извинение сильно его позабавило, и Кэтрин почувствовала себя школьницей. Она сама не знала, ненавидит она Уильяма Фрэзера или любит его. В одном она была твердо уверена: он самый приятный мужчина из всех, которых она встречала.
Обед оказался превосходным. Он состоял из блюд французской кухни с божественными соусами. Понятно, почему три раза в неделю Фрэзер по утрам занимался в спортивном клубе.
– Ну как обед? – спросил Фрэзер.
– Уж, конечно, не похож на то, что дают в столовой, – ответила Кэтрин с улыбкой.
Фрэзер рассмеялся:
– Надо как-нибудь поесть в столовой.
– Я бы на вашем месте этого не делала.
Он взглянул на нее:
– Что, там так плохо кормят?
– Дело вовсе не в еде, а в девушках. Они вам прохода не дадут.
– Почему вы так думаете?
– Да они только о вас и говорят.
– Вы хотите сказать, что они задают обо мне вопросы?
– Вот именно, – улыбнулась Кэтрин.
– Наверное, задав все вопросы, они бывают сильно огорчены, что не получают нужных сведений.
Кэтрин отрицательно покачала головой:
– Это не так. Я сочиняю о вас разные истории.
Фрэзер откинулся на спинку кресла и, расслабившись, потягивал бренди.
– Какие истории?
– Вы уверены, что хотите знать об этом?
– Разумеется.
– Что ж, я убеждаю их, что вы страшный человек и весь день кричите на меня.
Он улыбнулся:
– Ну уж не весь день!
– Я рассказываю им, что вы заядлый охотник и во время диктовки разгуливаете по кабинету с заряженным ружьем, а я до смерти боюсь, как бы оно не выстрелило и не убило меня.
– Наверное, это несколько сдерживает их интерес ко мне.
– Они увлеченно пытаются выяснить, какой же вы на самом деле.
– Ну а вы сами выяснили, какой же я на самом деле?
Кэтрин заглянула в его светло-голубые глаза и тут же отвернулась.
– Полагаю, что да, – ответила она.
