несчастной страдалице.
Встретила нас она довольно радушно, Муську погладила и дала молока (которое пить никто не стал), мне же поставила бокал с вишневой наливкой. Демон цапнул меня за ногу, мол, не пей. Я итак не собиралась. Мне же Ольвин оставил шрам-напоминание, что пить нельзя.
— Госпожа ведьма, — Гриста прямо усидеть на месте не могла, довольно потирала пухлые руки. — Ну что там?
Муська вдруг ткнула меня мокрым носом. Гляжу на нее и восхищаюсь блестящей чернотой шерсти, а она мне одними глазами показывает на тетку. Вот же, вот.
Я сразу сделалась чрезвычайно серьезной и говорю:
— Вы зачем меня обманывать вздумали! Я вам, что, деревенская стража, что ли?
Тут женщина неожиданно разрыдалась.
— Сама я это все наделала, права ты. Я писала себе письма и угрозы. Ну не знала я, как мне от этой Ронель еще избавиться, она же мужу моему письма все слала любовные. Клялась, что забыла про прошлые обиды. Он же у меня вон какой. И красив, и пригож, и чин высокий занимает. Ну как мне с ней еще управиться нужно было!
Что ж, решение напрашивается само собой.
— Больше не присылайте себе писем! — пригрозила я пальцем. — За клевету можно и под стражу пойти, и не посмотрят, что муж у вас гир! Только честь ему попортите!
Тетка кивает, а сама потихоньку к выходу меня подталкивает.
— Пойдем, — говорю, — Муська. Не рады нам здесь больше. Дело раскрыто.
— Ведьма, ты совсем мягкотелая какая-то. Ты почему тетку страже не сдала? Она оклеветала бедную женщину, по твоей воле в темнице которую заперли. Негоже так работать! Ты совсем к делу не прикипела. А нужно за каждое браться с рвением! Иначе как ты потом на жизнь будешь зарабатывать!
— Без твоих советов обойдусь.
— Вот все вы такие, молодняк, сразу видно. Чему-то их учить пытаешься, а они зубы оскалят, хорошо если шерсть не подпалят.
— Ну и что ты предлагаешь делать?
— Я бы поговорил с Ронель.
— Так ты все-таки — он.
— Что ты сказала?
— Я говорю, с Ронель, так с Ронель.
Женщина встретила нас неприветливо. Видимо, поднадоела я ей изрядно уже. Но не впустить милейшего Муську просто не могла.
— Что тебе еще нужно? Опять пришла упрятать меня за решетку?
— Хотела попросить вас больше не слать любовных писем гиру Прококипею.
— Да сдался он мне! Слушай меня, — серьезно и со злостью заявила женщина, — Прококипей не такой уж замечательный, как о нем говорят. Он — настоящий деспот. Демон в людском обличье.
Муська скептически муркнул.
— Я была молодой, — ударилась в воспоминания женщина. — Влюбилась в красавца гира без памяти. Но он быстро стряхнул пыль с моих глаз. За три года, что я с ним прожила, я могла умереть не меньше сотни раз. Постоянно терпела его издевки, унижения и побои. Я очень его любила, поэтому позволяла постоянно контролировать себя, диктовать, что мне надевать, куда ходить и даже как распоряжаться собственными монетами! Он постоянно меня допрашивал, где я находилась, с кем гуляла. Потом он даже запретил мне работать! Ни в поле не выйти, ни даже в огород! Говорил, мол, красоту беречь нужно, а всем необходимым я сам тебя обеспечу. Я больше не могла торговать моими любимыми астрами. Я слепо подчинялась ему, ведь он старше, а значит, умнее. Мои родители-то ничего не смыслили в жизни, как мне казалось. Я хотела ему во всем угодить.
Мне хотелось сказать что-нибудь гаденькое этой глупышке, но я пожалела ее в тот момент, слишком проникновенно она все это рассказывала. Вся язвительность куда-то исчезла из меня.
— Так долго не могло продолжаться и я прозрела, когда он привел Гристину в дом. Говорил, что это его вторая жена и теперь мы будем жить втроем. Я ему во всем, конечно, подчинялась, но на такое моя любовь не способна. Не знаю, чем думала Гриста, ведь, как ты наверняка заметила, она не из тех женщин, которые готовы разделить свое с кем-то еще.
— Вот это драма у вас в деревне. Хоть в театральный кружок к нам ее ставь.
— Смеешься, а мне вот не до смеха стало тогда. Дом, в котором мы жили, — мой. А после свадьбы он его ремонтировал, достраивал. И уходить оттуда вместе с Гристой они не собирались. Пришлось даже старосту деревни подключать. Дом отдали мне. Я начала жить своей жизнью, а тут являешься ты, и после этого меня садят под стражу! Слишком мало я, видимо, натерпелась! И репутация моя теперь испорчена до конца жизни!
— Мда, — протянул Муська, когда мы вышли из домика Ронель. — Любишь ты рубить с плеча. Ничего не выяснив, бросила бедную женщину в тюрьму. Это даже для меня подло. Надеюсь, ты сделала хоть какие-то выводы для себя.
Да, выводы я сделала. И они меня расстраивали. Неправильно меня в академии называли злодейкой. Потому что я — эгоистка. Я всегда думаю только о себе. Даже сейчас меня не волновало, что я неправильно поступила с Ронель, меня беспокоило то, что Я допустила ошибку.
— Думаю, нам нужно раздобыть снадобье «Правдоруб». Вывести Гристу на чистую воду и отдать под стражу.
— Ты варить-то его умеешь?
— Научусь.
Уже у себя в домике в учебниках по алхимии и целительству мы искали зелье «Правдоруб», которое по совместительству еще и являлось обезболивающим. Пользоваться им имели право только те, кто закончил академию по специальности целитель. Остальные — по разрешению короля. В приказе на распределение четко написано: «… Енина, дочь Гвения и Атильи, имеет полномочия на урегулирование различных ситуаций, возникающих в поселении Ольковка, путем магического вмешательства. Куратор Енины…» и подпись короля Авариса. Формально я имею право использовать «Правдоруб».
Муська первым нашел рецепт: «Возьмите тринадцать чешуек змееголова, три капли муравьиной кислоты, коготь черепахи, залейте заговоренной водой. Настаивайте семь дней. Затем процедите через напитанную магией ткань, вытяните запах. Полученную настойку доставить в рот к лгуну или молчуну. Зелье имеет степень улучшения. См. на странице 1152».
— Чего глядишь, Муська? Помощник ты или кто?
— У тебя, у
