В конце концов Герт кивнула и принялась растолковывать:
— Он говорит, что повторное употребление первого лица служит тут для смыслового ударения. Фразу можно перевести как «Я также…» или «Я даже попал в Аркадию», но это странно. Возможно, художник выражался алло… алле…
— Аллегорически, — пришел ей на помощь Лэнг.
— Да, аллегорически. Как будто хотел сказать: «Я тоже здесь», имея в виду, что смерть существует даже в Аркадии.
— Получается, что гробница Христа находится в Канаде или в Греции? Спроси его, как такое может быть.
Выслушав вопрос, переведенный Герт, монах сначала попросил официанта принести еще бокал вина, потом рассмеялся и вновь замахал руками.
— Он говорит, что художник, Пуссен, был французом. Они очень увлекались женщинами и вином, но были слабы в географии. Кроме того, название «Аркадия» нарицательное — оно употреблялось в значении мирной пасторальной страны.
«Судя по последним событиям, еще и чего-то другого», — добавил про себя Лэнг.
Поскольку ему нужно было вновь ехать по сложной дороге, Рейлли ограничился кофе. Его чашка успела остыть, и он подозвал официанта, а брат Марченни тем временем извлек откуда-то линейку с метрической шкалой и принялся измерять фотографию картины. Он переворачивал ее то так, то этак, кивал и что-то говорил Герт.
— Он говорит, что это не просто картина, но еще и карта.
— Карта? Какая еще карта? — Лэнг сразу забыл о том, что хотел горячего кофе.
После очередного обмена репликами и жестикуляции экспансивного монаха Герт сказала:
— Старые картины часто представляли собой зашифрованные карты. Пастухи держат свои посохи так, что получается равносторонний треугольник. Если провести еще одну линию, гробница окажется в центре.
Это означало, что картина, то есть карта, указывала зрителю направление к гробнице, находившейся неизвестно где.
— Он уверен?
Последовала еще одна фраза по-итальянски.
Старик решительно кивнул и положил линейку сначала по одной оси картины, потом по другой.
— Уверен. Посохи пастухов, мечи воинов, другие прямые предметы часто использовались как указатели. Не может быть, чтобы художник случайно изобразил стороны треугольника с такой геометрической точностью.
— Значит, гробница расположена между посохами этих пастухов? — Лэнг отнесся к услышанному довольно скептически.
— Нет-нет. — Герт покачала головой. — Обрати внимание на деревья, тянущиеся от гор на заднем плане. Если продолжить линию, образуемую ими, она тоже упрется в гробницу. Еще деревья обрамляют тот прогал в горной цепи, видишь? Брат Марченни говорит, что если бы ты оказался там и нашел место, где рельеф гор совпадает с изображением на картине, то оказался бы у гробницы.
Монах вдруг перебил ее, и Герт перевела:
— Он говорит, что важно и то, что фон тут не совпадает с тем, который изображен на оригинале картины Пуссена. Монах очень хорошо ее помнит, уверен в этом. В то время никто не видел ничего странного в том, что художник мог написать несколько очень похожих картин.
Все это нисколько не убедило Лэнга, поэтому он спросил:
— Он что, хочет убедить нас в том, что на этой картине изображено место погребения Христа в Греции?
Герт снова заговорила по-итальянски. Старик покачал головой, опять перекрестился и указал на картину, в небо, а потом на себя.
— Он говорит: конечно, нет. Гроб Господень находится в Иерусалиме. Он опустел на третий день после распятия, когда Христос воскрес перед вознесением на небо. Гробница, изображенная на картине, может означать все, что угодно. Например, сокровищницу. Или место, где кого-то посетило святое видение. В ту эпоху, когда писали эту картину или оригинал, с которого она скопирована, была очень популярна всякая символика, скрытый смысл, загадки и зашифрованные карты. Если узнать, где находились эти горы — допустим, в Греции, — можно будет отыскать то, что символизирует эта гробница.
Это было уже несколько лучше, чем просто сообщать Лэнгу, что тот плавает в море.
— Получается, что мои сестра и племянник погибли из-за этого ребуса? — сказал он. — Кто-то решил перестраховаться, получить гарантию того, что они не угадают на картине указания на спрятанное сокровище или что там еще могло быть такое, ради чего стоит убивать людей.
— Или гибнуть самому, — добавила Герт. — Как тот парень, который прыгнул с балкона.
Некоторое время они сидели молча. Лэнг пытался представить себе что-то настолько важное, чтобы ради этого человек мог без колебаний прыгнуть с небоскреба. Монах не без сожаления посмотрел на свой пустой бокал, поднялся и поклонился.
— Ему пора возвращаться к работе. Эти бездельники-штукатуры без него и пальцем не шевельнут, — перевела Герт.
Рейлли тоже встал и попросил:
— Скажи, что еретик искренне благодарен ему.
Выслушав перевод Герт, старик широко улыбнулся, потом повернулся и перекрестил площадь.
Лэнг вновь опустился на стул и допил остатки холодного кофе.
— Такое впечатление, что кто-то из кожи вон лезет, лишь бы никто не смог прожить столько, чтобы суметь разгадать эту картину.
— Я посоветовала бы тебе — как это вы, американцы, говорите? — приглядывать за своей задницей. — Герт окинула площадь встревоженным взглядом, поморщилась и добавила: — Интересно, как это можно сделать, не свернув себе шею?
4
Орвьето
Они ехали вниз. Узкая извилистая горная дорога расстилалась перед «БМВ», словно черная лента. Несмотря на то что Герт своим весом давила на заднее колесо, машина то и дело норовила утратить равновесие, когда Лэнг тормозил, переходил на пониженную передачу, а потом вновь переключал скорость и разгонялся. Такое повторялось на каждом повороте. Управление прекрасной, но плохо знакомой машиной занимало внимание Лэнга без остатка. Он даже позабыл о руках Герт, обвивающих его, о груди, прижимавшейся к спине. Ее прикосновение ощущалось даже через две кожаные куртки.
Ограждения вдоль дороги не было. Справа Лэнг видел крыши городка, лежавшего далеко внизу, и кроны немногочисленных деревьев. Ему открывался почти неограниченный обзор на Умбрийскую долину — одеяло из лоскутов разных оттенков зеленого цвета, раскинувшееся до окутанных дымкой холмов на горизонте. Дважды он видел под собой большую птицу с распростертыми неподвижными крыльями, кружившуюся в восходящих воздушных потоках над полями.
«На мотоцикле я почти так же свободен», — думал Рейлли.
Слева удалялся, опускаясь за свои стены, Орвьето. Вскоре городок превратился в подобие насыпи или каменной дамбы.
Лэнг так и не смог сообразить, что же отвлекло его от эйфорического восприятия дня, окружающего пейзажа, приятного общества. Он лишь помнил, что очень удивился, когда на одном из коротких прямых участков увидел в зеркальце заднего вида грузовик. Не один из тех восемнадцатиколесных бегемотов, что носятся по магистральным шоссе Америки, но все равно достаточно солидную машину, занимавшую больше половины ширины дороги. Было видно, что в кузове лежит какой-то высокий груз, прикрытый чехлом, края которого хлопали на ветру так, будто автомобиль вместе со всем содержимым всерьез намерен взлететь.
Откуда он взялся? Или Лэнг давно и надолго полностью отвлекся от дороги, или грузовик мчался со скоростью, совершенно недопустимой на такой извилистой дороге.
Рейлли низко склонился к асфальту, круто вильнул направо и тут же кинул мотоцикл налево. Когда грузовик метнуло по дороге от края к краю так, словно водитель пытался удержаться на дороге, сомнений не осталось: это была погоня за ним. Лэнг видел в зеркальце, как болтался кузов. Машина запросто могла опрокинуться. Он тщетно прислушивался, надеясь уловить скрип тормозов. Может, водитель пьян или тормоза отказали? Ни один нормальный человек, будучи в здравом уме, не станет так рисковать, гоняя по дороге, где обочины, отделяющей асфальт от пропасти, можно сказать, и нету.
Лэнг искал впереди какой-нибудь поворот или хотя бы достаточно широкий просвет между асфальтом и склоном. Ничего. Вертикальная стена справа, отвесный обрыв слева. Никуда не деться.
От мрачных предчувствий по спине Лэнга побежали ледяные мурашки. Грузовик в зеркале увеличивался.
Мотоцикл свернул направо и оказался на прямой длиной в пару сотен ярдов. Грузовик уже не помещался в зеркале целиком. Лэнг отчетливо видел льва, вставшего на задние лапы, — эмблему фирмы «Пежо» — на решетке радиатора. Сквозь свист ветра он услышал, как водитель грузовика включил повышенную передачу.
Этот идиот даже не думал тормозить.
Сняв левую руку с рукоятки руля, Лэнг похлопал Герт по ноге и указал назад. Она что-то воскликнула по-немецки — рев мотора грузовика почти заглушил ее голос — и крепче прильнула к нему.
