Муж с женой едут на дачу на машине. Выскакивает на скорости грузовик, задевает боковую часть, машина сваливается в кювет и взрывается.
Ученый постоянно ходил в один и тот же лес на лыжах и не вернулся. Его нашли в глубоком вырытом рву, которого раньше здесь не было, и так далее, и так далее…
Вот-вот произойдет смена руководства НКВД – Ягоду заменят Ежовым. Кто его знает, и так называют «Ежовые рукавицы», а новая метла захочет мести так, чтобы ее работу одобрили.
Законодательная база для массовых репрессий подготовлена, да и общественное мнение тоже.
Враг народа это тот, из-за кого мы так плохо живем, тот, кто вредит движению вперед. Надо нажать только кнопку, и дело пошло. Мы стали бояться своих друзей, а они – нас. И перестали встречаться. Работа, дом, дети – вот наш мир сейчас. И страх…
Если хотите сохранить свои жизни, уезжайте подальше от Москвы. Это может вас спасти, а может и нет. Встречи со мной не ищи. Действуйте быстро. будь осторожна с соседями, сейчас и у стен есть уши.
Видишь, Клавочка, при каких тяжелых обстоятельствах мы встретились. Дай бог пережить нам эти жуткие времена.
Нина подошла к играющему на ковре Олегу, погладила его по головке, тяжело вздохнула и ушла.
Клава несколько минут сидела в оцепенении.
– Боже мой, сколько же я буду бегать с места на место? А теперь куда? – рассуждала она.
– Тотальная проверка документов, значит и мы у них на крючке. Как страшно… страшно за ребенка, – она подошла к Олегу. Он оторвался от игрушек и заулыбался ей.
– Дорогой мой малыш, хоть бы беду пронесло мимо нас.
– В Ташкенте собрались мои родственники. На первое время мы можем остановиться у Лидии или мамы. Пожалуй, это выход. Надо действовать быстро. Там тепло, юг. Ашота мучают московские морозы, хоть это его обрадует.
Клавдия быстро одела Олега и поехала к Любе. Пусть она подготовит Александра. Что решат они?
– Ты одна? – тихо спросила она Любу.
– С Леной, больше никого.
– То, что я сейчас скажу, останется нашей тайной. поняла?
Клава изложила подруге разговор с Ниной. Люба долго не могла прийти в себя после услышанного.
– Значит мы у НКВД под колпаком. Куда бы мы ни уехали, а меч над нами занесен, – медленно говорила она. – Вопрос в том, опустится он на наши головы или нет? Ты думаешь уезжать, Клава?
– Да, в Ташкенте живут мои родственники. Может, и мы там устроимся.
– Нам лучше уехать в Таджикистан. Язык таджиков и персидский одного корня, небольшие расхождения. Александр там сможет найти работу. Узбекский язык относится к тюркской группе, он его не знает. Сегодня я обстоятельно поговорю с ним. Твое известие – это, конечно, такой удар, которого он не ждет.
– Я не буду писать своим в Ташкент. Письма, я думаю, просматриваются. Приедем неожиданно, как снег на голову.
– Клава, вот и рвалась ты на родину, а что? Гонит она тебя из угла в угол. Мы с Ашотом не хотели сюда приезжать. Видно, предчувствовали неладное.
– Судьба есть судьба. Помнишь твои слова? Это как ноша, порой тяжелая и трудная. Ты ведь поехала из-за Александра?
– Да, это так… Мы Элле сообщим об отъезде, чтобы сюда больше не писала, а то пришлет какой-нибудь свой очередной анекдот. Сейчас ко всему могут прицепиться, а устроимся в Душанбе и вышлем ей наш новый адрес. У меня до сознания еще не дошло, что мы действительно уедем. Кажется, поговорим-поговорим и останемся.
– Нет, раз Нина, рискуя, пришла, значит дело серьезное. Может, Олег видел и наши документы, просто не сказал, чтобы не пугать нас еще больше.
Люба, вы решайте как поступить, а я еще с Ашотом не разговаривала.
Простившись с подругой, Клавдия с Олегом уехала домой.
Вечером она посвятила в происходящее Ашота. Он помолчал, обдумывая новость, а потом сказал:
– Хочется покоя, стабильности из-за ребенка. Жаль, конечно, снова подниматься. Обзавелись квартирой, мебелью. Но раз вопрос действительно так серьезен, то надо уезжать. Люди живут везде – и на севере, и на юге. А что такое юг, мы представление имеем. Поедем в Ташкент, повидаемся с твоими родственниками. Если жизнь там сложится благополучно, останемся в Ташкенте. Нет – переедем в Душанбе. Я смогу с местным населением объясняться свободно, да и ты знаешь этот язык. посмотрим, что решат Люба с Александром.
– Действовать надо быстро. Как ты объяснишь на работе свой отъезд?
– Не за горами зима. Я тяжело ее переношу и хочу уехать в теплу. Надо продать гарнитур, а все мои полочки, шкафчики, топчан пусть остаются. Раз у нас такая кочевая жизнь, не будем больше обзаводиться громоздкой мебелью. Только самое необходимое. Но ковры будут кочевать вместе с нами.
На другой день Ашот подал заявление об увольнении с работы, отвез мебель в комиссионный магазин, а на следующий день получил деньги за проданную мебель. Съездил в Торгсин, обменял оставшиеся доллары на рубли и сдал кое-какие драгоценности по просьбе Клавы. Дорога их ждет длинная и неизвестно когда Ашот устроится на работу. Побывал он на Казанском вокзале и узнал, что купив билеты, они имеют право сдать свои вещи в багажный вагон. Для через три, решив многие вопросы, они вечером пошли к друзьям узнать об их планах.
Говорил в основном Александр:
– Я разговаривал с Малеком. Он часто бывает в Тегеране и порой кое-какие новости узнает раньше нас. В иранской верхушке меняется отношение к Советскому Союзу. Оно становится враждебным. Шах Реза Пехлеви питает симпатию к Адольфу Гитлеру. Иран все больше наводняют немецкие инструктора. даже англичане, бывшие фавориты, отодвинуты на задворки. Гитлер не скрывает своей ненависти к Советскому Союзу и из-под тишка ведет пропаганду в свою пользу. Для Германии Иран удобная платформа в будущих военных действиях, если такие начнутся.
Все идет к тому, что между Ираном и Советским Союзом в 1937 году не будет продлен Договор о сотрудничестве. А раз так, то будут аннулированы многие ирано-советские общества и организации, в том числе и Персбюро. Если мы находимся под оком НКВД, а я получил образование за границей, мне просто не дадут работу в Москве по специальности. Раз так складываются обстоятельства – надо уезжать.
– Кого же НКВД в нас видит? – спросил Ашот.
– Я думаю, что среди тех, кто был за границей, их интересуют личности, которые могли быть завербованы иностранными спецслужбами. НО так как выявить конкретных людей трудно, они предпочитают подозревать всех.
После слов Александра наступила внезапная тишина. Каждый осмысливал значение сказанных слов.
– Так мы – шпионы? – испуганно сказала Клавдия. И несмотря на драматизм складывающейся ситуации, друзья дружно рассмеялись.
– Мы можем через неделю уехать вместе. Железная дорога до Душанбе проходит через Ташкент, мы там выйдем, а вы продолжите путь, – сказал Ашот.
– Чтобы купить заранее билеты, надо зайти в паспортный стол, выяснить вопрос с выпиской и сдать квартиры. Без этого мы не сможем уехать, – сказал Александр.
Мужчины на другой день вместе сходили в паспортный стол, где им сказали, что в течение 3–4 дней эти формальности будут выполнены.
Они съездили на вокзал, купили билеты так, чтобы иметь два-три дня лишних на случай непредвиденных обстоятельств. Сдали в багаж вещи, которые решили взять с собой. Ашот помог перевезти другу его мебель в комиссионный магазин, и так как Александр был согласен получить деньги со скидкой, ему тут же их выплатили.
– Скоро у нас будет большой опыт по переездам, – грустно пошутил Александр.
– Да, похоже, что так, – ответил Ашот. Обе семьи были готовы к отъезду. Мосты, связывающие их с Москвой, были сожжены.
Коломна, 2010
Часть II. Страх
В период прекрасной, но короткой хрущевской оттепели Клавдия расскажет уже взрослым детям о том отрезке своей жизни, который в народе назывался просто «ежовщина».
Будучи натурой честной, умеющей ладить со своей совестью, она много думала, анализировала свои поступки, поступки других людей в тот период и задавала вопрос: «Как могла многомиллионная нация позволить, чтобы такое произошло?»
Почему люди не объединялись, не били в набат, а как тараканы расползались по своим щелям и в одиночку, с обреченностью ждали приговора – упадет удар молнии в мою сторону или пронесет мимо?
– Мы слышали, как ночью подъезжала машина и кого-то выводили. Криков о помощи не было. Люди шли безмолвно – пришел их час. Мы понимали, что люди, которых уводили, это не «враги народа», а такие же как и мы, но молчали, разрешали их увозить.
Сталин сумел организовать страшную машину расправы над людьми потому, что нация дала возможность это сделать.
Вылезла огромная армия карьеристов, мародеров, психически больных да и просто желающих свести с кем-то счеты, которые смекнули – пробил их час. Они смогут извлечь выгоду для себя из складывающейся ситуации, получат новые чины, достаток, благополучие ценой человеческих жизней. Все это было.
