На стене висит огромная плазма, но я её игнорирую, лишь пыль кисточкой стряхиваю.
Телефон полностью разряжен. Зарядки с собой конечно же нет.
Неспеша поднимаюсь на второй этаж. Каждый уголок знаком и любим. Растения полностью обезвожены и завядшие стоят на стойках.
Дохожу до спальни. Набираю в лёгкие кислорода и толкаю дверь.
Здесь всё также, как было когда я в последний раз была. Даже постельное бельё тоже.
Глаза начинает жечь, но слёз нет.
Почему я не узнала раньше, что он мой отец? Почему от меня это скрывали?
Сажусь на кровать и закрываю глаза, возвращаясь в прошлое.
— А сказку прочитаешь? — улыбаюсь Игорю.
— Ты уже взрослая для сказок, Адамина, — сам же достаёт сборник сказок из комода. — Но так уж и быть, принцесса, сегодня ты получишь свою сказку.
— Ура! — детский крик маленькой девочки стоит в ушах.
Это были лучшие мгновения в моей жизни.
В поисках подходящей зарядки перерываю все тумбы, но не нахожу. Открываю двери ведущие в ванную, гардеробную. Здесь тихо и мрачно, прям, как у меня на душе. Множество коробок из-под мужских ботинок заполняют целый стеллаж.
— И зачем ему столько ботинок надо было? — осматриваюсь, так и не найдя ничего спускаюсь вниз.
На кухне провожу ревизию. Съедобного не так много, но мне достаточно, чтобы не выходить из дома пару-тройку дней. Крупы, макароны, рыбы в жестяной банке, паштет и ещё какая-то банка похожая на тушенку, без опознавательных маркеров.
Ставлю кастрюлю на огонь. Решаю впихнуть в себя макароны с тушенкой. Очень надеюсь, что это именно она, а ни какая-нибудь рыба. Пока греется вода, зависаю на заброшенном саде, что за окном.
Раньше здесь было очень много роз. Игорь любил цветы, мы часто с ним собирали букеты для мамы. Пожалуй, это единственные светлые, детские воспоминания. Цветы и сказки.
Получается мама изменила папе? Но это же бред! Отец всегда знал, что происходит у него в городе, в доме, а в семье тем более. Не поверю, что они могли крутить роман на стороне и о нём никто не знал.
А если Бес знал, что мама ему изменяет, то как смог простить её и Игоря?
Беру в руки нож, чтобы вскрыть банку и подпрыгиваю на месте от звонка в домофон. Выключаю газ.
На цыпочках тихо крадусь к двери. И чертыхаюсь, когда в дверном полотне не нахожу глазок.
— Вот поэтому тебя Игорь и убили, ни ворот толком, ни глазка, — шиплю беззлобно.
Сердце стучит, как невменяемое. Кто может быть за дверью понятия не имею. Ни одна живая душа не знает об этом месте и вычислить меня тоже не могли…или могли?
Единственный человек, который мог найти даже иголку в стоге сена, была Ева!
Догадка осеняет и впрыскивает в кровь злость и обиду. Не раздумывая, открываю дверь, уверенная в том, что там рыжая, но замираю в шоке видя на пороге…
— Женя… — не Ева…
— Впустишь? — нагло заносит ногу, переступает порог.
— Как ты меня нашел? — иду за ним следом.
— Ева помогла и отец.
— Ну, конечно, — кто ж ещё-то. — Зачем пришел?
Несмотря на то, что я держусь и в общем выдаю всё твёрдо, внутри ловлю тремор. Сердце ёкает и видимо падает в обморок, потому что сейчас я слышу только шум в ушах и слова Евгения.
— За тобой, — вот так просто. — Не смотри так на меня, Ада. Я не могу тебя отпустить.
Последняя фраза, срабатывает, как триггер. Шарахаюсь в сторону от него. Так говорил Самойлов перед тем, как начинал воспитывать меня.
«…я не могу тебя отпустить, Ада. Ты же без меня сдохнешь в первой же подворотне…»
— Ты чего? — подлетает вплотную. — Ада, тише, это я, Женя. Не бойся. Перед глазами возникает гадкое лицо Самойлова.
— Уходи, — отталкиваю парня. Жмурюсь, но боль прошивает всё нутро от этих воспоминаний. Меня будто режут на две части. Одна хочет чтобы он ушел, испарился. Другая же, скулит и умоляет оставить его рядом. — Оставь меня в покое!
— Не могу. Я не могу без тебя. Ты нужна мне.
Зависаю перед ним. Слова на повторе прокручивает мозг, а я умираю от разношёрстных эмоций.
— Послушай, — заставляю себя посмотреть в его глаза. Делаю шаг к нему. Вовсе не для того, чтобы смотреть в его глаза, хотя и это тоже. Но по большей части, просто для того, чтобы втянуть его запах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Неосознанно дышу глубже. Чаще. Ярче. Красочней. Мир взрывается новыми красками стоит аромату добраться лёгких.
— Слушаю, Адамина, — ласковый голос Жени сбивает негатив, что только что был во мне. Теряюсь, не знаю, что дальше делать.
Женя шагает ко мне и вот мы уже вплотную стоим друг к другу.
Это что-то новое для меня. Дрожь перебирает позвоночник, оживает сердце и расправив крылья трепещет в грудной клетке, как умалишенное.
Его близость на удивление не коробит и не страшит, наоборот, очень волнует. Но стоит Жене поднять руку, и я отшатываюсь.
Ненавижу себя за эту слабость. Закусывая губу, отворачиваюсь.
— Уходи. Я благодарна за то, что ты сделал, вытащил меня, социализировал, но на этом всё. С остальным я справлюсь сама.
Тишина огромного дома давит бетонной плитой. Почему он не двигается? Почему не уходит? Не могу находиться с ним рядом. Это выше меня, сильнее.
Я даже забыла, что он единолично решил вопрос с советом. Я просто…всё забыла, когда увидела его.
С силой сжимаю спинку стула. Держусь за него из последних сил, будто утопающий за спасательный круг.
В груди всё ломит и болит…Но это лишь боль, а ужас приходит пару секунд спустя, когда я слышу хлопок входной двери. Он будто оглушающий выстрел раздается в тишине, и я падаю.
Просто падаю вниз, в темноту, в бездну ужаса, к своим демонам, к благодарной тьме в лапы.
Он ушёл…оставил меня. Просто молча вышел. Не попрощался…
Из темноты выдёргивает что-то холодное и влажное. Ещё не открыв глаза улавливаю любимый запах Евгения. Или я в аду и это персональная галлюцинация? Или он рядом.
— Как ты себя чувствуешь? Ада, ты слышишь меня? — открываю глаза и вижу Евгения.
— Что ты тут делаешь?
— Думаю, живу, — произносит какую-то ересь.
— Где?
— Тут. С тобой.
— Не поняла, — приподнимаюсь на локти, осматриваю знакомую гостиную. Всё правильно, я в доме Игоря Елисеева, своего биологического отца. — Ты же ушёл?
— Не дождёшься, — серьёзное лицо расплывается в улыбке. — Я вышел за вещами. Они в машине лежали.
Кивает в коридор. Там брошена небольшая дорожная сумка. Перевожу взгляд на Женю.
— Я не понимаю…
— Ада, если хочешь сбежать от меня, то не получится. Проще убить сразу. Я не могу без тебя, поэтому если ты не хочешь возвращаться ко мне, то я пришел к тебе. Мы будем жить здесь вместе.
Гость
Первые два дня выходила из своей комнаты только за водой. Еду Евгений приносил на подносе и оставлял у запертой двери. Я не истерила, не пыталась его выгнать. Наверное, потому что глубоко в душе была рада его обществу.
Он вселял в меня спокойствие и надёжность, нерушимой скалой загораживал от всего дерьма, что могло постучаться в мои двери. И это так приятно, просто быть девушкой, чувствовать защиту и надёжность.
За два дня успела подумать, по выть от безысходности, и надавать себе оплеух. Возможно, было бы лучше поплакать, но у меня блокированы слёзные каналы и выдать хоть каплю не получается.
Несколько раз Ева пыталась до меня дозвониться. И если Евгения я простила сама того не осознавая, то с Евой всё было иначе. Она первая кому я доверилась…и предала.
Рука не поднялась заблочить её, поэтому я просто выключила звук на телефоне и перевернула экраном вниз.
Женя поселился в комнате через стену. Каждый его вдох и движение слышу так отчётливо, будто он тут, рядом.
Вчера поймала себя на мысли, что хочу его увидеть. Поговорить…
Поэтому сегодня решаюсь на вылазку для установления контакта.
Хватит! Прошлая жизнь, пусть останется в прошлом!
Совет за решеткой, некоторые погибли при задержании, можно не бояться. А могилу своего биологического отца, друга детства — Елисеева Игоря, я и так найду. Пусть это и займёт больше времени, чем я рассчитывала.
