это слово, не Съезд, а Конвент, доставляло много хлопот в бухгалтерии газеты, где я служил. Потому как иногда, для бухгалтерской отчётности я переделывал его в «фестиваль». Но всё равно — все названия неловки.
Действительно, это и фестиваль, и всё что угодно.
Конвенты эти бывали «городские» и «пансионатные».
Городские проходили, понятное дело, посреди более или менее крупного населённого пункта, со всей страны съезжались разные люди, что-то обсуждали в находящемся поблизости Доме культуры, давали друг другу премии, а в промежутках бродили по городу.
Вторые проходили в каком-нибудь, как это явствует из названия, пансионате, между деревьев и лужаек, и гости уже едва выходили из номеров. Где дым стоял коромыслом — да, я застал те времена, когда было можно курить в гостиничных комнатах.
Сейчас экономика приводит городской Конвент к победе — это продвижение товаров на рынок и реализация уже произведённого. Главное российское мероприятие «Роскон» теперь происходит одновременно и в городе, и между сосен на Рублёвском шоссе. Городской конвент — это нормальное западное мероприятие, которое обычно показывают в американских сериалах. Вот герои убегают от копов и вваливаются в огромный зал, где бродят имперские штурмовики с оружием наперевес, ногастые полуголые красавицы с луками и радостные задроты со стопками комиксов. И вот герои, переодевшись в хоббитов, убегают по чёрной лестнице.
Или, наоборот, копы ловят убийцу, прикинувшегося Дартом Вейдером.
Там — нормальный бизнес: продают книги, красные и голубые лазерные мечи на батарейках АА, бьют в бубен рекламисты, представляют будущий фильм продюсеры. На последний «Роскон» приезжал, кажется, даже телевизионный человек из программы «Военная тайна», где тарелками пугают, дескать, подлые, летают, то собаки лают, то руины, значит, говорят. Ну, и тому подобное.
А любители фантастики, засевшие в пансионате, — это старая родовая форма, идущая от двух причин-источников.
С одной стороны, любовь всякого нормального писателя или читателя к проживанию на свежем воздухе, а с другой — родимые пятна советской литературы.
Дело в том, что была такая форма работы — литературные совещания. В какой-нибудь дом отдыха или дом творчества свозили молодых писателей, они там, натурально, много пили, но всё же ходили на семинары писателей заслуженных и слушали, что там скажут про их рукописи.
В качестве приза была рекомендация в Союз писателей.
Меня друзья как-то спросили:
— Поди, страшно было тебе с фантастами, поди, пьют много и бузят изрядно?..
— Нет, — отвечал я. — не страшно. Потому как много чего я видел, в том числе и литературных совещаний. Нигде столько не пили, как на этих литературных совещаниях старого образца. Я застал одно — оно происходило под Ярославлем лет пять назад. Один писатель в состоянии грогги прошёл через стеклянную дверь. Он потом ходил по коридорам гостиницы как Щорс — в кровавых бинтах. След кровавый тянулся за ним по паркету. А другой молодой писатель выпал из окна, и милиционеры никак не могли понять — бить его дубинками перед смертью или нет. Уж больно страшно он ругался матом, валяясь в снегу.
Совещание в Ярославле было, как и прочие события того времени, оплачено из неведомой политической выси. Тогда приближались выборы Ельцина, и денег в начале девяноста шестого года уже не жалели.
Хотя, конечно, я тогда не заглядывал в финансовые ведомости.
Потом деньги изменили свой счёт, и народная тропа к таким большим писательским сборищам заросла. Одно дело — ехать за свои, скидываться не просто на номер, а на оплату оргкомитета, заезжих гостей и прочую аренду, а другое дело — ехать за разговор и по приглашению.
Нет, был форум молодых писателей в Липках, теперь несколько преобразившийся, но это особая статья. Я про него слова дурного не скажу, но был там давно.
В общем, тут я поклонник известной фразы Председателя Мао «Пусть расцветают все цветы».
Поэтому с фантастами ничего нового нет, и ясно, откуда эти цветы растут.
Интересно то, что все эти Конвенты, которые в отличие от литературных совещаний возникали как бы по инициативе снизу, а не сверху, начали воспроизводить прежнюю структуру.
То есть завели, по завету робота Бендера, всё такое же, но только с блек-джеком и вольными девицами.
Но и споры о литературе я там видел, нечего скрывать.
Жаркие романы наблюдал.
Перед этими романами сам инженер Лось склонил бы голову, снял бы наушники с головы и заплакал.
Билось там живое вещество литературы, как синее пламя внутри прозрачных колонн загадочной машины, которую описали братья Стругацкие в рассказе «Забытый эксперимент».
Наблюдал я жизнь, где из-за дверей несётся звук гитары, по коридору идёт критик в обнимку с писателем, издатель тащит вслед за ними ящик с пивом, а фэны с книжками в руках мешают проходу.
Давно я не люблю пьяных, хоть по-прежнему считаю, что мало веселия в моей стране, кроме пития. Оттого, конечно, пьяных фантастов не привечаю, а занимаюсь весельем в укромных местах, как друид с собратьями — в священной роще.
Внешняя проблема Конвентов именно в том, что их ценность именно внутренняя. Люди, пришедшие изнутри, часто описывают всё происходящее в превосходных тонах. Обманутый этим гость вдруг видит вместо праздника пьянку, вместо пиршества духа — придурковатую самовлюблённость, а вместо строгих ритуалов научной конференции — разброд и шатание.
Нет ничего беспощаднее, чем разочарование.
Причём я встречал обманувшихся совершенно разного возраста и пола.
То есть человеку обещают что-то словом «конференция», а оказывается, что это пародия. Нужно стать своим, чтобы возлюбить это всё, а жизнь стремительна и коротка, и на всех её не хватает.
Меж тем этот Конвент старого типа строился по стандартной схеме — заезд, весёлое отмечание заезда, на следующий день те самые семинары-конференция, потом голосование, на следующий день раздача слонов-премий, и после неё главное веселье — банкет. В воскресенье с утра народ разъезжался, чтобы гости из других городов успели в понедельник приступить к обычным своим делам.
Этот канон сформировала прекрасная эпоха больших тиражей и инерционно-высокого статуса литературы.
Это было немножко дорого, и под конец поездка на Конвент на три дня стоила столько же, сколько недельный отдых в Египте (до известных событий, конечно). Но я никогда не назову фэнов безумцами, вернее, большими безумцами, чем филателисты, любители горных лыж и поклонники авторской песни с их фестивалями среди прибрежных кустов.
Нормальное дело, охота пуще неволи, а уж если это дружба, то зачем нам эта горсть синайского песка.
Так и катился год фантастического тусовщика — от «Басткона» в январе к «Роскону» в феврале-марте, потом к «Интерпресскону» в мае, затем к «Звёздному мосту» в
