Сурен Цормудян
Изжога
Глава 1
Над изъеденной эрозией и зноем пустыней Лос-Апокалос властвует наступившая ночь. Дневная жара сменилась пронизывающим холодом ночной пустыни, так скверно сохраняющей тепло ушедшего дня. В бетонном каземате, язвенным нарывом торчащим из пустынного плато, собрались люди, для которых сегодняшний день был судьбоносным. Ученые, военные, представитель президента. И конечно «папа» всего проекта, доктор Хертберн. Он был как всегда в белом халате, из левого нагрудного кармана которого торчало с полдюжины криво заточенных с одной стороны и обгрызенных с другой карандашей. Шоколадного батончика, который доктор по обыкновению носил там же, уже нет ввиду того, что тот был съеден двадцать минут назад. Зато в кармане присутствовали циркуль, линейка и очки. Вот их-то Хертберн сейчас и надел на массивный «картофельный» нос, нависающий над густыми белыми усами, в которых скрывался рот и половина подбородка. После чего потер могучий лоб мыслителя, выше которого начиналась пышная шевелюра хаотически торчащих в разные стороны седых волос, и взглянул на доску, испещренную последними вычислениями и формулами.
Высокий, с огромной нижней челюстью, которая всегда прижимала к верхней дымящую сигару, генерал Сэм Анкол, являвшийся командующим полигона, с вызовом взглянул на доктора.
— О’кей, мистер Хертберн! Вы, а также ваши коллеги, доктора Рэди Атцио, Изя Топп и Пол Рэйспад, к величию здравствия нашего президента и нации сотворили-таки это оружие. Однако до сего момента ваши споры по поводу инициации цепной реакции во вселенной, которую может вызвать сегодняшнее испытание, не утихли.
Альберт Хертберн взял в руку мел и задумчиво тыкал им себе в нос, глядя на формулы. Вышеупомянутые сотворцы проекта «Квартет» также смотрели на доску.
— Я знаю, генерал.
— Ну, так может, вы наконец определитесь? До подрыва пуф-бомбы осталось менее пяти минут, а я так и не получил от вас четкого мнения на этот счет. Дьявол! Так что же ждет всех нас через двести пятьдесят пять секунд? Смогу я к утру вернуться к себе домой, позавтракать с женой, влепить контрольную затрещину сыну, выгулять собаку и почитать в сортире свежую газету? Или же мы все предстанем перед праотцами?
— Вы можете подождать? Я отвечу на ваш вопрос через три минуты и пятьдесят секунд.
— Дьявол! Это не смешно, прах вас раздери!
— А я разве шучу? — Доктор повернул к военному свой измазанный мелом нос. — Сей вопрос мучает меня до такой степени, что в желудке словно порхает целый рой проклятых бабочек. Мне не комфортно и, если вам будет угодно, ссыкотно. Меня тоже ждет дома жена, собака, горячий стейк, утренняя газета и клозет, куда я с удовольствием этих бабочек отправлю.
— Да и меня, представьте себе, также беспокоит как последствие нашего испытания, так и состоятельность самого эксперимента в целом, — вознес вверх длинный указательный палец долговязый Рэди Атцио. — Если тест будет неудачным и пуф-бомба не взорвется, значит, труды долгих лет напрасны. Если же она взорвется и при этом инициирует вселенскую цепную реакцию, это будет так же обидно, как реализация первого пункта моих опасений. Я бы даже сказал, чуть более обидно, нежели оный.
Висящий на стене динамик захрипел. На другом конце провода кто-то что-то уронил, чертыхнулся и кашлянул, а затем провозгласил:
— Внимание! Говорит инженерная! Всем надеть индивидуальные средства защиты органов зрения!
Все в бункере принялись торопливо надевать черные очки и подходить к смотровой щели.
— До инициации… Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один… ЗИРО!
Нестерпимо белый свет беспощадно и мгновенно вытолкнул ночную тьму с видимых пределов пустыни Лос-Апокалос. Затем свечение отовсюду стало отступать, стекаясь яркими волнами к эпицентру взрыва и разукрашивая поднимающийся с земли гигантский огненный шар адскими тонами. Запоздалый грохот взрыва ворвался в бункер вместе с начавшимися колебаниями почвы, заставившими дребезжать часы на стене, динамик, откуда доносился отчет последних секунд, и фарфоровые чашки на столе, из которых участники испытания пили кофе некоторое время назад.
Над пустыней вырастал огненный гриб. Яркое свечение больше не было столь ярким, чтобы угрожать зрению. Люди в бункере стали постепенно избавляться от очков и лицезреть происходящее действо без всяких преград. Вскоре грибовидное облако взрыва истощило свое пламя и перестало быть видимым в вернувшейся на место ночи.
Позади раздались аплодисменты. Ученые обернулись и смотрели, как все остальные, включая нервно зажавшего обнажившимися в улыбке зубами сигару генерала Анкола, яростно хлопают в ладоши, выражая свою признательность выдающимся физикам, позволившим сделать государство непобедимым.
— Вы сделали это, господа! — заорал генерал. — Вы это сделали! Дьявол! Теперь мы покажем этим красным!
Хертберн угрюмо вперил взор в темноту пустынной ночи. Он вдруг почувствовал, как его мышление перевернулось с ног на голову. Еще пять с лишним минут назад доктор волновался за успех проекта. Надеялся, что все его и коллег расчёты верны. Ждал успеха от тестового взрыва. И вот теперь, когда все прошло как нельзя лучше, он почувствовал тревогу и странную мысль: «Лучше бы она не взорвалась».
* * *
Армейский лимузин цвета хаки, урча двигателем, ехал в ночи по пустынной дороге, освещая путь яркими круглыми глазами фар. Следом катил автобус той же расцветки. Все участники эксперимента возвращались в крохотный и сверхсекретный научный городок, в котором последние годы шла кропотливая работа, чьи результаты осветили час назад полуночную мглу пустыни. Генерал и четыре физика находились в лимузине. Анкол только что пролил шампанское из бокала, когда машина дернулась на очередном ухабе.
— Черт возьми, эти крысы из сената третий год откладывают мою заявку на ремонт полигонных дорог! — возмутился он, растирая платком влажное пятно на брюках. Затем военный повернулся назад, к ученым, так же держащим бокалы. — Господа! Давайте же выпьем за успех нашей миссии!
Хертберн задумчиво поглядел на хаос газовых пузырьков в бокале и произнес:
— Шоколадный батончик. Потом три стакана черного кофе. Теперь шампанское. У меня будет изжога.
— Дорогой Альберт! Вы вообразите лучше, какая изжога будет теперь у красных! — захохотал Анкол, отчего снова выплеснул напиток. — Ах, дьявол!
Свет фар выхватил во мгле впереди какие-то движущиеся силуэты. Лимузин остановился. Перед машиной возник вооруженный солдат из военной полиции. Следом двигались грузовики с карабинерами и машины с прожекторами.
— Какого дьявола! — зарычал генерал, раскрыв окно двери и впустив в прокуренный салон живительный воздух пустыни. Хотя, после взрыва, живительный ли он?..
— Сэр?! Сэр, простите, сэр, сэр! — Солдат вытянулся по стойке «смирно» у двери Анкола. — Сэр, вас хочет видеть начальник охраны периметра, сэр, сэр!
— А у него нет ног, чтобы подойти сюда, дьявол?!
— Сэр, есть, сэр! Сэр, но, сэр, это, сэр, конфиденциально, сэр. Сэр!
— А какие секреты могут быть о тех, кто работал над самым большим секретом долгие годы, дьявол?! — взревел генерал.
— Сэр, не могу знать, сэр! Сэр, это конфиденциально, сэр! СЭР!
— Дьявол! — Анкол все же вышел из машины и направился к ближайшему грузовику. Солдат не без труда скрыл свое удивление от мокрого пятна в паховой области форменных брюк генерала. О чем он подумал — неизвестно, но явно не о том, что Анкол пролил шампанское на дорожном ухабе.
Генерала не было минут десять или чуть больше. Ученые продолжали пить шампанское, пытаясь хоть что-то разглядеть в ночном сумраке и понять суть непонятных движений военных. Однако все было тщетно, поэтому им только и оставалось, что пить. Только Хертберн отчего-то тревожился больше других.
Наконец генерал вернулся. Сел в машину. Выругался в своей манере и закурил сигару.
— Поехали, — хмуро приказал он своему водителю. И — что особенно удивительно — ставить ученых в известность о том, что происходит на полигоне, где только что свершилась история и весь мир буквально вступил в новую эру, он не стал.
* * *
Альберт Хертберн вернулся домой только утром. Уже взошло светило, сменив темноту ночи за большими окнами коттеджа ярким изумрудным свечением сквозь листву палисадника. На пороге доктора встретила взволнованная жена. Поцеловала по обыкновению и вопросительно посмотрела в глаза.
— Как все прошло?
Хертберн угрюмо кивнул.
— Удачно, — устало вздохнул он.
— А я так волновалась.
— Отчего же?
— Ночью в поселке был такой переполох. Машины шумели, военные выкрикивали приказы. Даже сирена где-то выла. Я и подумала, что у вас что-то пошло не так.
