Взять хотя бы того милого парнишку за соседним столиком, который пытался со мной познакомиться и даже угостил вкусным кофе.
Может стоило не отказывать ему, а обменяться номерами телефонов?
Но обида на всех мужчин на планете все еще сидит глубоко внутри меня.
Сначала меня предал Кирилл, потом унизил Вадим. Ощущение, словно я недостойна того, чтобы и меня любили, лелеяли, ценили.
Я тяжело вздыхаю и останавливаюсь у фонтана. Мой взгляд скользит по счастливым лицам незнакомых людей, задерживается на их питомцах. Мне в эти дни так не хватает Леи. Я любила гулять с ней. Просто идешь, куда глаза глядят, особо ни о чем не думая, а рядом малышка бежит.
К моим ногам катится мячик и малыш лет трех-четырех поднимает на меня взгляд, не решаясь подойти ближе. Я легонько пинаю мячик и тот возвращается к ребенку.
Допиваю кофе, выбрасываю в урну стаканчик и иду к парковке, расположенной недалеко от парка.
В первое мгновенье я решаю, что мне показалось. Я в последнее время слишком много думаю о Титове, он постоянно перед глазами мельтешит, вот, наверное, и спутала его с другим мужчиной.
Но присмотревшись, понимаю, что нет это Вадим Титов собственной персоной. И его «занятость на этот вечер».
Я замираю посреди аллеи, потом сразу же понимаю, что меня легко заметить, поэтому прячусь за деревом и наблюдаю за сценой, которая разворачивается перед моими глазами.
РЯДОМ с ним стоит какая-то рыжая девица. Они мило общаются, в то время, когда Бобик Вадима, а это именно он, обнюхивает какую-то псину с розовым бантиком на макушке.
В груди разгорается негодование. Они совершенно не подходят друг другу. И я сейчас не только о собаках. Эта рыжая девица ему даже до плеча не достает.
Худая и кривоногая.
Я стараюсь дышать ровно, но дыхание все равно сбивается, горло сжимает, непонятная обида заполняет меня.
Я не должна так реагировать на Вадима. Злюсь на себя из-за проявления излишней эмоциональности.
Резко развернувшись, иду в противоположную сторону. Как дура огибаю парк по другим дорожкам, бездарно тратя лишние пятнадцать минут лишь бы не встретиться с Титовым.
Громко захлопываю дверь своей машины взведенная до предела. Несколько минут просто сижу, сжимая руль, и пялюсь в лобовое.
Ну и что он в ней нашел? Что это вообще за любовь подкатывать через собаку? Он взял Марселя у нынешней жены специально, чтобы закадрить себе какую-то собачницу на ночь? Вот козли!
Дергано стартую и еду домой.
Оказавшись в квартире, продолжаю злиться. Слишком резко двигаюсь, яростно дышу. Ужасно не хочу услышать, что в соседнюю квартиру мой сосед явился не один, поэтому устраиваюсь в дальней спальне.
Чтобы отвлечься, включаю сериал, но главный герой слишком напоминает Вадима, поэтому почти сразу выключаю.
Взбиваю подушку и падаю на нее затылком. Прислушиваюсь, жмурясь... И ненавижу себя за это!
В голове ужасные мысли: постучаться к нему в дверь и испортить вечер под любым глупейшим предлогом. Напрямую сказать его рыжей, что в сексе-то он — бог, но как человек. Оно того не стоит!
Но если не стоит, почему тогда вот сейчас у меня в груди откровенно печет?
Закусываю губу и стону, закрывая лицо руками. Кажется, я умудрилась втюриться в ненавистного Титова. Какой кошмар!
Сердце замирает когда слышу, как на тумбочке вибрирует телефон. Начинает колотиться, как дурное, когда вижу сообщение от Вадима:
«Мне нужны документы на твою Лею. И коротко по фактам: когда и при каких обстоятельствах кому ты ее отдала, кода ее должны были вернуть и как ответили на твои требования».
ЕГО сообщение читается сухо, злит сильнее. Писал мне это, наверное, подливая винцо своим сегодняшним планам.
Борюсь с желанием нахамить, печатаю:
«Все будет у тебя завтра. И поторопись, пока я не вижу результатов твоей работы, а оплату ты требуешь постоянно».
Я знаю, что это всё равно резковато, но как сдержаться?
В ожидании ответа Вадима туплю в экран мобильного. Когда вижу, что он начинает печатать — затаиваю дыхание.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ужасно хочу, чтобы хотя бы из за злости думал сейчас только обо мне. Да, я обнаглела. Но и он не может сдать назад, мы оба это знаем.
«Заботься о своей части договора, Марьяна. Я жду свой кофе в восемь».
Прочитав, охаю уже от его наглости. Отбрасываю телефон и снова плюхаюсь на подушку.
Сама же слышу, как громко дышу.
Телефон опять вибрирует, я поворачиваю его экраном к себе и читаю все от того же Вадима: «спокойной ночи».
Какой лицемер! У самого-то вряд ли ночь будет спокойной
Ничего не отвечаю. Таки оставлю — непрочтенным.
Смотрю в потолок, сходя с ума от ревности. Но проходит немного времени — и уже расплываюсь в улыбке.
В моей голове рождается план.
Титов быстро пожалеет, что решил затеять эту дурацкую игру в исполнение его прихотей.
Я просыпаюсь по будильнику. Как ни странно, чувствую себя бодрой и полной нетерпения.
После душа и слишком тщательных сборов как для человека, которому просто нужно спуститься за кофе и с омерзением всучить его ненавистному соседу, я посещаю ту самую кондитерскую.
Беру два кофе и круассана. Примирительных. Во всяком случае, в этом состоит мой предлог:
Я могла бы оставить подношение у двери Вадима. Просто нажать на звонок и скрыться за своей дверью, но решаю иначе.
В семь тридцать уже стою под его квартирой. Прижимаю большой палец к звонку и держу.
На первый звонок Вадим не реагирует. И это снова шанс для меня смыться незаметно, но я настроена испортить ему сладкое утро с другой слишком решительно.
Звоню ещё раз. Потом ещё:
Моя истерика обрывается на третьем звонке вместе с щелчками дверного замка.
— Ты нормальная? — это первые слова, которыми меня приветствует Вадим.
У него взлохмаченные волосы. Натянутая на скорую руку навыворот футболка.
В груди снова печет от мысли, что в его спальне сейчас досыпает противная рыжая собачница.
— И тебе доброго утра, Вадим.
Я здороваюсь, стараясь одновременно казаться и безразличной, и слегка дружелюбной. Если он раньше считал меня просто немного пришибленной, то сейчас, кажется, готов вызывать санитаров.
— Ещё не восемь. У тебя сломались часы? — Пока Вадим немного отклоняется и проверяет время на своих часах, я заглядываю внутрь его квартиры.
Странно, но женской обуви не вижу. Ведущей в спальню дорожки из сброшенной в порыве страсти одежды тоже.
Меня разрывает от ревности. Перед глазами пляшут картинки его ночи не со мной.
Господи, как это ужасно.
— Это у тебя проблемы с гостеприимством. На твоем пороге стоит соседка с двумя стаканчиками кофе, а ты держишь её на пороге вместо того, чтобы…
— Мы не договаривались о совместных завтраках, Марьяна. Речь шла только о том, что ты будешь приносить мне кофе, а не…
Я внимательно слушаю Вадима, готовясь ему оппонировать, но внезапно слышу странные звуки, доносящиеся из спальни.
Явно не просто так, а чтобы их замаскировать, Вадим вдруг начинает покашливать.
Вот подлец.
У меня нет оснований относиться к нему, как к изменщику, но я отношусь. Стреляю в мужчину злым взглядом, проезжаюсь ещё раз по телу.
Он хорош даже спросонья и в домашнем. Ненавижу его.
— Если у тебя есть хоть капля совести, Титов, ты пригласишь меня внутрь.
Сама не знаю, каким образом привязала его совесть к своему требованию. И по тому, как Вадим хмурится и сжимает губы, понимаю, что готовится мне отказать, но в итоге вздыхает, толкает дверь и отступает, впуская меня внутрь.
Я останавливаюсь посреди коридора, оглядываясь и даже немного постыдно принюхиваясь. Явных ноток сладости женских духов не чувствую. Это поселяет в душе легкую надежду, хотя казалось бы, при чем тут она? Я просто явилась испортить ему утро с другой
— У тебя уютно.
Я хвалю, оглядываясь.
Но Вадим от моего комплимента отмахивается.
