Рис. 38. Покрытый серебром железный боевой топор, скифский курган Келермес. Приблизительно 600 г. до н. э. Эрмитаж, Санкт-Петербург.
Скифские связи с мидийским искусством замечены в некоторых предметах из клада Зивие, в котором звери в чисто скифском стиле объединены с ассиро-урартскими животными. Чуть позже этого скифского влияния на Иран воздействие мидийских и урартских источников вернулось обратно в Южную Россию и обнаружилось в серебряных предметах из могильных курганов Келермес (Кобан), Чертомлык (район Приднепровья) и Литой (Киев). Теперь эти изделия, как и пластины с решетчатыми узорами, упомянутые ранее (глава 2), следует считать принадлежащими к северной ветви индийского искусства, способного синтезировать урартские, каспийские и скифские мотивы. Некоторые стороны этого синтеза можно найти в Зивие, развивающем стиль материала, обнаруженного в этих самых ранних скифских захоронениях, особенно в Келермесе и кургане Литой.
Факты из кургана Келермес наиболее важны. Хотя это не группа могил в самом строгом смысле, серебряное зеркало и рог-ритон, изготовленные ионийскими греками, вероятно, в какой-либо древней колонии на Черном море в Колхиде, допускают довольно точную датировку. Их привлекательные узоры, сравнимые с разрисованными греческими вазами приблизительно 600 г. до н. э., устанавливают хронологические рамки для скифско-мидийских находок. Важнейшие из них – это акинак (короткий мидийский меч с рельефов Персеполя) и боевой топор с железным лезвием и длинной серебряной ручкой, типично скифское оружие, как считал Геродот, с которым изображены на стенах Персеполя мидяне и персы (рис. 38). Хотя лезвие меча испорчено, серебряные рукоятка и ножны сохранились хорошо. На верхней части ножен и нижней части рукоятки изображена одна и та же сцена урартского происхождения: крылатые гении в человеческом обличье срывают плоды со священного дерева. Остальная часть рукоятки покрыта геометрическим рисунком священного дерева, основанным на геометрической версии урартского узора, который можно увидеть на пластинах из Фарса и Кармир-Блура.
Рис. 39. Мидийско-скифские животные: лев с серебряных ножен, курган Литой; заяц с топора, Келермес, приблизительно 600 г. до н. э.
Остальная часть ножен, не считая повернутых друг к другу львов на оковке, занята вереницей мифических чудовищ (львогрифонов, львобыков и т. д.), чьи стилистические корни можно обнаружить в «мидийских» пластинах Зивие (рис. 39). Одно необычное и поэтому необъясненное дополнение к каждому зверю – огромный карп, лежащий вдоль его спины и будто кусающий передние бедра. Некоторые жрецы на ассирийских рельефах часто показаны в капюшонах из чешуи карпа, но здесь на ножнах из Келермеса рыба оказывается живой. Выступающий вперед предохраняющий руку эфес на верхней части ножен является чисто скифским, несущим на себе прекрасное изображение скифского царского оленя, окруженного каймой из клювов грифонов, стилизованных таким образом, чтобы получился своего рода витой орнамент. Это, по-видимому, характерная черта ранних скифских предметов, происходящая от использования голов грифонов в окаймляющих узорах Зивие.
Скифский олень с поджатыми ногами обнаружен также на обухе боевого топора и в вертикальной веренице животных на ручке. Среди них встречаются козел, дикая лошадь, горный козел, осел, кабан, антилопа. Их ноги или нарисованы натуралистически, или заканчиваются то кружками, то, в характерной скифской манере, головой грифона. Стилизация, вытянутые шеи и рисунок тел сами по себе, конечно, не скифские, а скорее происходят от традиций звериного стиля, обнаруженных на некоторых кубках из Марлик-Тепе (см. рис. 10в). Наконец, следует обратить внимание на прекрасную золотую чашу, имеющую чеканные фризы с изображениями животных, страусов сверху, каменных козлов и львов внизу, выполненных в несколько более ассирийском стиле, чем животные на ножнах. Между прочим, страусы, по-видимому, были довольно хорошо известны урартам и мидянам; даже на греческом ритоне из Келермеса аккуратно проводятся отличия между страусами и журавлями. Вторая золотая чаша покрыта горельефами пирамид и, очевидно, подражает украшенной орнаментом чаше хамаданского типа. На ней также имеются любопытные орнаменты, заканчивающиеся типично урартскими львиными головами.
Рис. 40. Золотая рукоятка кинжала. Курган Чертомлык. VI в. до н. э. Высота – 6 дюймов.
Из клада кургана Литой наиболее важны меч и ножны, почти идентичные таким же предметам из Келермеса, безусловно принадлежащие той же мастерской. Головки рукояток обоих мечей, как и форма меча замечательной модели из Шумейко в районе Полтавы, украшены золотыми гранулами в технике, редкой в Скифии, но уже известной в Урарту и Мидии. В могильнике Литой вождь лежал на ложе, от которого сохранились серебряные ножки (ассирийского типа). Раскопки захоронения в Калитве на Дону принесли урожай в виде бронзовой головы быка того типа, который можно видеть на рельефных представлениях ассирийских и урартских тронов.
Курган Чертомлык был комплексом захоронений, сделанных в разное время. В одном из этих отсеков сохранилась золотая рукоятка кинжала, увенчанная соединенными затылками головами телят в ахеменидском стиле. Остальную часть рукоятки занимает сцена охоты, изображающая одетых в штаны всадников с луками и стрелами, преследующих диких козлов, сильно напоминающая сцену на ножнах из клада на реке Оксу.
Этот клад содержит самый разнообразный и крупный набор ахеменидских реликвий. На самом деле он находился не в самой Скифии, а в Бактрии, но главным образом содержит изображения носивших штаны скифов. Обнаруженные в 1877 г. на песчаном берегу Оксу недалеко от Кундуза предметы оказались сначала в Кабуле, затем в Пешаваре и наконец попали в Британский музей.
Ювелирные изделия с Оксу демонстрируют несколько наследственных черт. Пластины и орнаменты на концах имеют скифский тип, на некоторых пластинах изображены скифы, одетые в их обычные костюмы, как на рельефах Персеполя и греко-скифских металлических вазах из Южной России (рис. 41, 42).
Рис. 41. Золотая фигурка перса из клада с реки Оксу. Британский музей. Высота – 21/2 дюйма.
Рис. 42. Один из нары инкрустированных золотых широких браслетов из клада с Оке у. V в. до и. э. Музей Виктории и Альберта. Диаметр – 43/4 дюйма.
Несколько статуэток представляют мидян в куполообразных головных уборах, тяжелой одежде на шерстяной подкладке с рукавами и вязаных шлемах. Две такие статуэтки помещены на золотую повозку персидского крытого типа с огромными обитыми колесами – одно из самых замечательных сокровищ Британского музея. Другие предметы принадлежат к различным эпохам и обнаруживают разные влияния, но особенно интересно, что египетские мотивы представлены медальонами богов Беса и Гора в образе сокола. Из всего этого материала, принадлежащего преимущественно к V в., выделяются золотые ножны, имеющие форму ножен из курганов Келермес и Литой. По всей их длине чеканкой изображена сцена царской охоты на льва в стиле, напоминающем рельефы дворца Ашшурбанипала, только фигуры одеты в скифские штаны и то ли скифские головные уборы, то ли в какое-то подобие ассирийской царской короны. Похожую на эту сцену охоты, правда, не на львов, а на козлов, можно видеть на рукоятке кинжала из Чертомлыка, и, следовательно, можно предположить, что в начале VI в., когда были произведены эти изделия, мидяне продолжали использовать мотив, скопированный ими с ассирийских дворцов.
Рис. 43. Серебряные патеры с чеканными узорами, обнаруженные в Ахал гори, Грузия. Диаметры – 61/4 и 11/2 дюйма.
После клада с реки Оксу следующим по великолепию идет менее известный клад из Ахалгори в Грузии. Как и сокровища Оксу, его нашли на берегу реки, но есть основания считать, что он происходит из могильного кургана, находящегося на реке Ксаник у селения Садсегури. Крестьяне, нашедшие клад, подумали, что это тайник с посудой, принадлежащей местной церкви, но постепенно изделия собрали и продали музею Тбилиси, в окрестностях которого находится Ахалгори. По-видимому, это было пышное скифское захоронение, куда за вождем после его смерти следовали кони, как в Костромском и других крупных могильниках. Многочисленные удила и другие мелкие части сбруи выполнены в стиле, родственном скифскому, но в великолепных работах по золоту немногое напоминает о скифском искусстве, как мы его себе обычно представляем. Четыре плоских, украшенных орнаментом блюда изготовлены в ахеменидском стиле (рис. 43), как и несколько серег и других драгоценных украшений (рис. 44). Вероятно, группа медальонов принадлежит ко второму, и более позднему штамму мидийско-скифского искусства, к которому мы должны отнести треугольные золотые оправы ритонов из Ахалгори и гробницы «Семь братьев» в Кобане (рис. 45). Крылья и хвосты птиц на оправах из «Семи братьев» имеют что-то общее с крыльями и хвостами птиц на диадемах из Ахалгори и с Оксу.
