— Уму непостижимо… — бормотала Клавдия, в десятый раз бездумно обходя стол с телом по кругу, чем ужасно раздражала и без того раздраженную кошку-некромантку.
У мисс Пумы в десятый раз почему-то не ладился ритуал поднятия из мертвых. Конечно, при нулевой смертности в Академии ей нечасто удавалось практиковаться на мертвецах, однако в своих теоретических знаниях она была уверена на все сто. И всё же убиенный ангел Михаэль оставался недвижен и хладен, как положено трупу в морге под белой простыней. Что бы она ни делала, к каким бы ухищрениям ни прибегала — безрезультатно. Благовоспитанная кошка в отчаянии от заклинаний перешла на чертыхания и проклятия, которые, впрочем, тоже не возымели эффекта.
— Но ведь я всё делаю правильно! — не выдержала Пума в конце концов, в сердцах стукнула лапой по лотку с инструментами, так что все скальпели, зажимы и волшебные кристаллы разлетелись по чистой светлой препараторской. — Почему он не откликается? Вот скажите на милость, почему он всё еще лежит тут, как бревно, хотя я всё сделала для него?! Ну вот всё! Что ему еще нужно, а?!
Клава невольно хрюкнула при упоминании бревна. Пума строго на нее поглядела, ибо смеяться в обители смерти было еще неприличней, чем матюгаться.
— Так, ладно, пускай пока полежит, отдохнет, если такой несговорчивый, — потерла лапы Пума, вздохнула. — Раз так, не будем терять время даром и проверим последние предсмертные воспоминания потерпевшего. А насчет его поднятия я вечерком с Основателем посоветуюсь. Уж кто-кто, а наше привидение должен знать, что следует делать с такими упрямыми мертвецами.
— Ты хочешь сделать из него з-зомби? — заикнулась Клава.
— Нет, конечно, — передернула усами Пума. — Зомби сущности капризные, требуют ухода и постоянного внимания со стороны хозяина. Кому нужна такая обуза? Только сумасшедшие колдуны с ущербным самомнением маются подобным. Я собиралась… А, ты всё сама увидела бы и поняла, если бы получилось. Но не выходит, а значит, и говорить тут не о чем.
Между тем она раскладывала на мертвом теле поверх простыни разноцветные кристаллы в каком-то одной ей ведомом порядке. Клава начинала понимать, что в этом мире через кристаллы умеют считывать самую разнообразную информацию. Даже вот связаться с духом покойника не проблема — по сути тот же самый коммуникатор, роуминг с загробным миром.
Чуя, что грядет нечто паранормальное, Персик попросился слезть с рук и юркнул под ближайший шкаф, благо высокие ножки оного позволили упитанному котику пролезть в щель. Его уже не пугало то, что в шкафу за стеклянными дверцами красовался чей-то скелет, скрепленный проволочками.
— Клава, подойди, будь добра, — позвала приблизиться некромантка. — Поможешь мне. Если не получается допросить труп по-хорошему, вынем из его головы то, что видели его глаза перед кончиной. Что ты позеленела? Я не собираюсь вскрывать ему череп, не дрожи.
Так как стол, где лежало тело, был слишком высок для большой кошки, Пуме приходилось пользоваться табуретом-стремянкой, что было довольно неудобно. Клаве совесть не позволила отказать в содействии, тем более чувство вины перед погибшим никуда не делось.
Пума переложила белые руки мертвеца поверх простыни и водрузила ему на живот хрустальный шар, размером с небольшую дыню. Клаве предлагалось удержать ладони погибшего на этом самом шаре.
— Перчатки надень! — одернула ее некромантка.
Но и через тонкий латекс (или очень похожее на латекс местное вещество) прикасаться к холодному безжизненному телу было противно до мурашек. А если вспомнить, что совсем недавно они с ним соприкасались совершенно бесстыдно и жарко… Брр! Лучше не вспоминать.
Клава положила свои ладони поверх хладных дланей трупа, крепко сжала скользкую тяжелую прозрачную сферу. Некромантка затянула мяукающим тембром заклинание, перед этим предупредив, что в сфере должны будут замелькать картинки воспоминаний. Дабы сосредоточиться, Пума отодвинулась вместе со своей табуреткой-стремянкой, прикрыла глаза.
Клава старалась не смотреть в расслабленное бледное лицо лежащего ангела — и против воли вглядывалась в него, безотчетно пытаясь поймать на обмане. Не может быть он мертвым, это всё розыгрыш. Жестокая шутка над ней, бедной попаданкой. Или дело совсем в другом? Может быть, на самом деле это она погибла — и всё это ей мнится в смертной агонии задыхающегося мозга? Может быть, она не помнит, как попала в аварию. Или взорвался дом из-за утечки газа или теракта, она умерла в собственной постели, ничего об этом не подозревая? И вместе с нею погиб Персик? Нет-нет, это настолько ужасно, что нет сил в это верить! Причем Персика было куда жальче, чем себя саму. Может быть, она лежит в реанимации в коме и не может проснуться? А это всё — бред из-за сильнейших лекарств и наркоза?.. Слезы сами собой навернулись на глаза, губы задрожали. Клава пару раз моргнула с силой: нет! Она жива! Она вместе с котом действительно попала в иной мир и сделалась суккубой! У нее новая жизнь — интересная и захватывающая! И она вовсе не умерла и не погибла!..
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Михаэль поморщился и открыл глаза.
— Пума!.. — пискнула Клава. — Он оживает!..
Кошка, не имея возможности прервать творимое заклинание, спрыгнула на пол и, продолжая бормотать-мяукать таинственное песнопение, стала снова пододвигать свою стремянку, чтобы посмотреть поближе.
Пока она этим занималась, Михаэль вперил безумный пустой взгляд в Клаву. Было не похоже, что он ее узнал. Было вообще не похоже, что он в своем уме. Видимо, наконец-то начали действовать все ритуалы оживления, проведенный Пумой перед этим — но как же не вовремя!
Клава не смела отпускать его руки, хотя собственные тряслись от шока. И она не смела отвести глаз, завороженная взглядом мертвеца.
Пока Пума продолжала скрежетать ножками табурета по плиткам пола, случилось непредвиденное. Михаэль вдруг рывком высвободил свои руки, при этом хрустальная сфера укатилась и с грохотом упала на пол. Ангел же сел на столе и схватил ойкнувшую Клаву за голову — словно ее голова была чем-то лучше шара! При этом простыня скомкалась до пояса и обнажила его грудь. Клава увидела кровавые глубокие дыры, оставшиеся от пик изгороди. Душераздирающий крик огласил помещение, и Клава не сразу поняла, что вопль вырвался из ее сдавленного ужасом горла.
Пума наконец-то справилась со стремянкой, запрыгнула на стол, метким ударом лапы в висок уложила мертвеца обратно в горизонтальное положение. Голос ее, зачитывающий последние фразы заклинания, поднялся до грозного крика с приказными интонациями.
Выпущенная из ледяной хватки Клава с тихим стоном соскользнула вниз. Перед глазами потемнело, ноги не держали, затылок с деревянным стуком встретился с полом. Перед мысленным взором замелькали смутные картинки чужих воспоминаний. Внезапно грудь разорвало фантомной болью — эхом чужой смерти. Клава заорала. Персик метнулся к ней из-под шкафа и нырнул под руку, встал лапками на живот, в смятении выпустив когти. И только эта реальная боль от уколов когтей, словно ниточка, связавшая ее с окружающей действительностью, удержала Клавдию на грани безумия, не позволила утонуть среди осколков чужой памяти.
— Ожить он вздумал! Когда его просили, он ни гу-гу! А когда уже стало не до того, так проснулся! — рычала в бешенстве некромантка. Клава из-под стола не видела, что та делает, но кристаллы, использовавшиеся для ритуала, пулями расшвыривались один за одним по всей препараторской. — Что?! А теперь опять труп, да? Опять уплыл за грань?! И что мне с тобой прикажешь делать — начинать всё заново?! А кто мне гарантирует, что чары не наложатся друг на друга и снова не срезонируют?! Как был ты придурком всю жизнь, так и в могиле не исправился!!!
Клавдия постепенно отдышалась, нехотя улеглись плясавшие перед глазами черные и алые точки, затих звон в ушах. Персик, громко успокаивающе мурча, улегся ей на живот, теплой тяжелой мягкостью придавил к жесткому полу, передними лапами пощипывая кожу на ключицах. Она гладила его пушистую шубку — и с великим эгоистическим облегчением понимала, что нет никакой комы, и с башни тоже не она падала. И вообще — жизнь хороша! Даже если ты суккуба в чужом мире. Главное — любимое существо рядом и всегда готово поддержать. Клава чмокнула Персика в холодный нос и, обняв его, прижав к себе, осторожно поднялась, села.
