Не было ли это в точности выражением, использованным месье Б., когда она удивилась его подвигам?
Нет, если подумать, то это невозможно…
Хотя ее муж обладал воображением – откуда бы иначе взялась его мечта стать романистом, – и все же он бы не смог придумать такого чудака, блуждающего в Интернете, как месье Б…
К тому же месье Б. заявил, что уезжает в Париж…
Николь покорилась и бережно упаковала очки. Поскольку на улице было прохладно, она надела свитер, красный берет, который купила несколько дней назад, и немедленно отправилась к почтовому ящику на углу аптеки со своей аккуратно перевязанной бандеролью.
Глава 25
Весь вечер Николь размышляла.
И не столько о загадочных очках, которые отправила месье Б., сколько о положении Глории Симпсон…
То, что она узнала о вдове от Пола Коффи и месье Б., поколебало ее уверенность, заставило усомниться в своей правоте, – против всех ожиданий, Глория Симпсон оказывалась главной подозреваемой в деле об убийстве мужа.
Нет, она непременно должна все пересмотреть и снова расспросить миссис Симпсон. На следующее утро Николь первым делом позвонила богатой вдове.
– Это я, Николь.
– Как поживаете, Николь?
– Хорошо. А вообще, плохо. Со вчерашнего дня я… меня кое-что смущает… Мы можем увидеться?
– Да, заодно я отдам вам ваши фотографии.
– Мои фотографии?
– Ну, снимки, которые вы нам принесли. Алан… я хочу сказать, доктор Гринберг объяснил мне, что в конечном счете они принадлежат вам и было бы несправедливо оставлять их у себя. Сказать по правде, буду вам очень признательна, если вы не станете их публиковать.
Теперь Николь была окончательно сбита с толку. Такой поворот разрушил ее стройную гипотезу или, по крайней мере, нанес ей сокрушительный удар.
Само по себе желание миссис Симпсон, чтобы Николь проявила деликатность в отношении скандальных снимков и воздержалась от их публикации, ничуть не удивило ее.
Но почему доктор Гринберг отказался от снимков, служивших доказательством, причем единственным, того, что Джордж Симпсон, никогда не изменявший жене, стал жертвой неизвестных злоумышленников?
Возможно, Гринберг подстраивает ей ловушку, дабы усыпить подозрения?
Или же он на самом деле желает, чтобы фотографии появились в газетах и в свете разразившегося скандала его любовь к Глории Симпсон, остававшаяся до сих пор тайной, получила огласку? В конце концов, в глазах общественного мнения оправдать действия обманутой женщины, когда доказательства измены мужа налицо, всегда намного легче, тем более что супруг изменил ей с какой-то проституткой! Да, в подобном случае Глории Симпсон и доктору Гринбергу будет куда легче начать новую жизнь.
Николь не знала, как реагировать, однако пора было прервать молчание:
– Миссис Симпсон, когда бы мы могли встретиться?
– Послушайте, в половине первого я обедаю со своей подругой в «Ля Куччина», это небольшой итальянский ресторанчик в Бэл-Харбор-Шопс. Если хотите, можно встретиться немного раньше. Скажем, в полдень.
– В полдень, прекрасно. Бэл-Харбор-Шопс…
Это был самый шикарный торговый комплекс флоридской Ривьеры – если исключить Ворт-авеню в Вест-Палм-бич. Его посещали окрестные богачи, а также большинство состоятельных постояльцев отеля «Шератон», находившегося напротив, прямо на берегу моря. Оказываясь рядом, Николь при виде снежно-белого здания на авеню Коллинз, 9700, всякий раз испытывала противоречивые ощущения – смесь восхищения и досады. На двух уровнях комплекса фантастическим образом расположились рядом самые красивые бутики в мире. Там были представлены все знаменитые марки: «Шанель», «Гермес», «Гуччи», «Версаче», «Тиффани», «Сакс. 5-я авеню», «Найман Маркус», «your name»… Для неизбалованной Николь оказаться там было все равно что ребенку попасть в огромную кондитерскую. Но покупки в этой идеальной кондитерской для нее исключались – только смотреть.
Не трогать! – чудовищный приговор для женщины, обожающей красивые вещи.
Чтобы не застрять в пробке, Николь выехала пораньше, но движение было достаточно спокойным, поэтому, когда она въехала на стоянку Бэл-Харбор-Шопс, на часах было одиннадцать двадцать пять. Следовало взять в автомате талончик на оплату стоянки. Николь всегда раздражала подобная несправедливость: с какой стати платить за право потратить здесь кучу бабок!
«Что ж, по крайней мере, можно немного поглазеть на витрины», – решила она.
В «Саксе» ее внимание привлекла белая футболка. Цена ошарашивала: триста пятьдесят долларов за обычную хлопчатобумажную футболку, правда, с лейблом «Версаче»! Конечно, воротничок и рукава имели оригинальную форму, к тому же это якобы был итальянский хлопок, но все же целых триста пятьдесят долларов – именно такую сумму она готова была выложить за костюм!
Просто невероятно!
Впрочем, столь же невероятно, как и цена костюма, вскоре привлекшего ее внимание. Увидев цену – четыре тысячи двести долларов, она попятилась.
– Вам нравится? – спросила ее продавщица.
– Да, но… пожалуй, немного дороговато.
Девушка, не скрывая ироничной улыбки, чуть снисходительно посоветовала ей отправиться за покупками в шопинг-центр для не слишком состоятельных клиентов!
Журналистка поспешила поскорее ретироваться. Однако тут же застряла возле бутика «Гуччи». Открытые туфли-лодочки на минуту заставили ее мечтательно застыть перед витриной (настоящее произведение искусства, просто музейный экспонат!). Николь даже не осмелилась зайти внутрь, чтобы полюбоваться ими вблизи: это удовольствие для мазохистов, а к этой категории она точно не принадлежала! Молодая женщина представляла, сколько может стоить эта пара, по меньшей мере три или четыре сотни долларов, а может, и дороже… Даже в период распродаж, с пятидесятипроцентной скидкой, они были недосягаемы. Николь обожала красивую обувь, но, увы, до сих пор ей приходилось довольствоваться остатками прошлых сезонов либо блеклой подделкой, купленной с уценкой в тридцать или сорок долларов: чтобы расхаживать в туфлях, которые ей действительно нравились, в ее бюджете недоставало как минимум одного нуля!
Несколько подавленная впечатлениями от прогулки, она с пустыми руками, не купив даже зубочистки, направилась в ресторан «Ля Куччина», расположенный на террасе первого этажа, в шикарной прогулочной зоне. Поджидая вдову миллионера, она заказала чашку капучино, затем вторую и наслаждалась кофе с почти религиозным пылом, до последнего глотка. Она начала уже волноваться, так как миссис Симпсон запаздывала на целых двадцать минут. Наконец та появилась в ресторане. За ней следовал водитель, державшийся немного поодаль. Вдова, казалось, нервничала или, скорее, была чем-то расстроена, но тут же пояснила причину:
– Простите, что заставила вас ждать. Я потратила полчаса на поиски этих фотографий. Так и не нашла. Может, это моя идиотка горничная выбросила их по ошибке. Она уже не первый раз допускает оплошности. Утром чуть не разбила вазу, а вещи умудряется положить в самые невероятные места, и я нахожу их только спустя год. Мне давно бы следовало избавиться от нее, но что вы хотите, сегодня практически невозможно подобрать хороший персонал. Но я еще раз прошу прощения, знаю, как эти снимки были важны для вас.
– Ничего страшного, – заверила ее Николь.
И все же молодая женщина огорчилась. Что, если миссис Симпсон разыгрывает новую комедию? Возможно, она предложила вернуть снимки, так как точно знала, что это ни к чему не приведет, поскольку уже уничтожила их или запрятала в надежное место? Как знать?
Решительно, в этом занимательном деле нет и никогда не было ничего определенного! Все зыбко, основано на неверных догадках.
Глория Симпсон на сей раз была одета в более светлые тона (может, она решила покончить с трауром?): серое платье из тонкой шерсти оттеняло изумрудное колье. Вдова уселась напротив Николь и заказала бокал белого вина.
– Миссис Симпсон, – начала Николь, – поскольку времени у нас немного, я сразу перейду к делу. Не знаю, смогу ли объяснить… Я… когда мы разговаривали в первый раз, вы сказали, что ездили в Нью-Йорк навестить свояченицу. Это было на неделе, предшествовавшей кончине вашего мужа.
– Да, – коротко подтвердила Глория Симпсон.
– В день отъезда вас видели в аэропорту в компании доктора Гринберга.
Миссис Симпсон оставалась совершенно невозмутимой. Николь удивилась: неужели та настолько контролирует свои эмоции?
– Да, мы действительно столкнулись в аэропорту. Мы даже летели на одном самолете. Алан был приглашен на медицинский конгресс, проходивший в Нью-Йорке. Но я не понимаю, к чему конкретно вы клоните.
– Миссис Симпсон, я не инспектор полиции, но ясно одно: если бы полицейским стало известно, что вы летели в одном самолете с доктором Гринбергом за несколько дней до смерти мужа, у них бы возникли серьезные вопросы.
