перед ней озеро, уходящее далеко за горизонт, чем-то оно напоминало Черное море. Но вот что-то было странное и чуточку пугающее в синеве воды.
Легкий ветерок ласкал волосы Джейн, прибрежные заросли камышей шуршали от его игры, но воды озера не откликались на его забаву. В воде, словно в зеркале, отражались голубое небо и пушистые, плывущие по нему облака.
Джейн подошла к самой кромке воды, постояла, всматриваясь с тревогой в синюю гладь, и присела на песок. Чужой мир вызывал тревогу, да и от встречи с незнакомцем осталось разочарование – ушел и не вспомнил о ней!
Тяжко вздохнув, Джейн положила голову на колени, наконец, осознав, что осталось жива. Она смотрела на ровную, словно стекло, гладь воды, перебирала пальцами белый теплый песок, а сердце грызла тоска по друзьям.
«Как там Сашка и Глеб? Бедные вы мои, рветесь и мечетесь в поисках меня. Но только мы уже никогда не увидимся. Никогда. Этот странный мир, в который я попала, неизвестен никому. Не видно самолетов, линий электропередач, не слышно гула и рева машин, я уже опасаюсь вспоминать дерущихся драконов и того необычного незнакомца».
Ее взгляд замер на воде, которая медленно подползала к кроссовкам. Джейн нахмурила брови, сердце застучало от страха, она подтянула ноги под себя, глядя на странное явление. Слишком завораживающим и смертельным было оно. Вода, будто почувствовав напряжение сидевшей на берегу девушки, отхлынула и вновь замерла в тысячелетнем штиле.
Джейн еще некоторое время смотрела на озеро, но его поверхность оставалась такой же спокойной и безмолвной.
– Странная ты какая, вроде вода, а трогать страшно.
Она тяжко вздохнула и вновь посмотрела на воду, но не заметила больше никаких перемен и подтянула к себе рюкзак. Воспоминания о друзьях задели ноющую рану на сердце от разлуки с ними. Джейн достала свой паспорт, который больше ей не понадобится, и одинокая слеза скатилась по ее щеке. Девушка быстро вытерла ее и, порывшись в рюкзаке, вытянула из него сувенир в виде прозрачного стеклянного шара. Туда был помещен небольшой домик, рядом с ним росли несколько елей, наряженные в белый пушистый снег.
Джейн тряхнула сферу и тысячи мелких снежинок заполнили шар, кружась, они падали на дом и ели, покрывая их белым слоем. Девушка раз за разом трясла сферу и с грустью смотрела на белый снег, вспоминая зиму в Москве, и как она маленькая, открывая рот, подставляла язык, ловя холодные снежинки. Может, поэтому, увидев в лавке этот сувенир, и купила его.
Ее мысли прервал всплеск, она взглянула на озеро и замерла, увидев перед собой прозрачную живую девушку, только всю из воды. Тонкие белые пальчики, струящиеся по плечам бирюзовые волосы, нежно-голубое личико со сжатыми до синевы губами и длинное платье, скрывающее ноги цветом бушующего штормового океана… все было из воды. Девушка казалась живой, судя по разумному взгляду ее бирюзовых глаз, смотревших с изумлением и восхищением на руки Джейн, державшие сферу.
***
Самого появления в небе непрошеного гостя Валесса, не отрывая взгляда, следила за драконом и девушкой. Вид приближающегося к ее водам ящера наполнил сердце ликованием. В последние несколько сотен лет ей не приносят дары. Лишь случайные жертвы падают в воды, и она не считала это подношениями.
Валесса, хозяйка волшебного озера, не любила убивать, но несколько тысячелетий назад в озеро упало столько мертвых драконов, что воды его надолго окрасились в алый цвет, уничтожив все живое в ее владениях.
С тех пор сердце хозяйки озера оледенело и умерло. Она беспощадно расправлялась с любым, кто пытался искупаться в ее водах и кто отваживался на корабле пересечь их. Вначале драконы и люди хотели задобрить сердце водной хозяйки, но все их попытки были напрасными. После убийства Красных драконов, кости которых до сих пор лежат на дне озера, Валесса тоже умерла, но до конца не осознавала этого.
Поэтому хозяйка озера и обрадовалась летящему дракону – ведь было понятно, что он решил закончить свою жизнь в ее водах. Слабое, едва уловимое прикосновение к воде вмиг покрывало кожу черными язвами, которые разрастались с быстротой молнии. Смотреть, как человек или дракон чернеет и корчится в предсмертных муках, было одно из любимых занятий госпожи этих мест, но в последнее время охотников искупаться в озере не было. Да и дары в виде жертвоприношений и драгоценностей тоже прекратились.
Валесса замерла в напряжении и ожидании, но к ее разочарованию дракон не упал в воды озера, а из последних сил долетел до пещеры богов.
– Вот уж эта пещера! – фыркнула Валесса, нахмурив брови, и замерла у кромки воды, внимательно следя за действиями белого дракона.
Он заполз в пещеру, и хозяйка озера слышала его стоны от полученных ран и даже чувствовала запах его крови, стекающей в белый песок.
Валессе сделалось дурно от вида яркого алого перелива в пещере, этого света она не видела много тысяч лет. Это было так тревожно и необычно, а почему – она и сама не могла понять, да и вода вокруг нее вдруг стала теплой.
Каково же было ее удивление, когда из пещеры послышались совершенно другие стоны, от которых вода вокруг забулькала, нагреваясь.
Хозяйка вод уплыла подальше, на самое глубокое место озера, чтобы остудить свое холодное сердечко, вдруг ставшее горячим. Но вскоре вспомнила о том, что дракон был один, и ее охватило любопытство, заставившее вернуться к пещере.
«Если дракон был один, – подумала она, – то кому он шептал такие жаркие ласковые слова? Кому дарил нежные страстные поцелуи? И тот, другой стон – он был слишком тонким для драконицы, интонацией больше похоже на человека... Но как такое возможно, чтобы дракон занимался любовью с человеком, да еще в пещере богов?»
Хозяйка озера едва не распадалась на молекулы воды от раздирающего ее любопытства. Она лежала у самого берега и слушала все, что происходило в пещере. Некоторое время стояла тишина, ее нарушало лишь тяжелое и спокойное дыхание дракона. Дыхание человека было совсем легким и едва уловимым, но в какой-то момент изменилось, стало учащенным и взволнованным.
Валесса услышала тихие, медленные шаги и обрадовалась, что наконец увидит девушку, с которой провел ночь дракон. Но шаги, наоборот, удалились и вскоре затихли. Недовольство хозяйки озера росло, она металась, нервничая, но это никак не отражалось на глади воды, все такой же спокойной и мертвой в своем тысячелетнем безмолвии и обездвиженности.
Хозяйка озера вновь метнулась к кромке воды и замерла, увидев молодого, рослого и совершено
