бы не твоя шишка…
— Заладил — шишка, шишка… Что, я ее нарочно на лоб поставил? Не хочешь спрашивать, так я сам пойду.
Ромка отозвал капитана-наставника в сторону, к билетной кассе. Шубин удивленно пожал плечами:
— К чему такая таинственность?
— Секретный разговор. Могут подслушать…
Оглядевшись вокруг, нет ли поблизости подозрительной личности, Ромка привстал на цыпочки и шепотом спросил:
— Говорят, вы кое-что знаете о рыбьем хищнике. Я собираю сведения.
— И много собрал?
— Есть кое-что. В реке гниет рыба, загубленная им, — это раз. Обнаружена таинственная личность с осетром в руках — это два.
— Неплохо для начала, — похвалил капитан. — И что дальше намерены делать?
— Ловить.
— Кого ловить?
— Браконьера. Только вот сведений маловато. Помогите.
Капитан неожиданно рассмеялся:
— До чего ж вы странный народ, мальчишки! Я-то вас зачем к себе позвал? Чтобы вы мне помогали! И не только плот вести, но и браконьера разыскивать. Для того и поднял всех вас по приказу. А теперь, оказывается, не вы мне, а я вам помогать должен. Ну и ну!
— В приказе про браконьера — ни слова…
— Зачем раньше времени разглашать задуманное?! Вот сплавим плот, высадимся у Соколиной горы и начнем совместными усилиями искать следы преступника.
— У Соколиной? Значит, и вы решили, что браконьер там? — обрадовался Ромка.
— Точно сказать затрудняюсь. Но достоверно известно — браконьер рыбу глушил в протоке. И еще одна новость. Милиционер задержал машину с браконьерской рыбой. Шофер купил ее у неизвестного старика, который вынес рыбу к машине где-то в районе избушки лесника на Соколиной горе. Милиционер попросил меня проверить — не прячет ли браконьер свою добычу там, в лесу. Места эти мне с детских лет хорошо знакомы. Захотелось еще раз пройтись по тропинкам детства. Заодно и вас пригласил. Без следопытов — я так решил — удачного поиска не получится.
— Спасибо, Константин Иванович! — Ромка взглянул на капитана с благодарностью. — Вот жаль только, вещественных улик у нас нет.
— Есть одна. Погляди, — капитан извлек из кармана темно-бурый, продырявленный насквозь деревянный шарик величиной с куриное яйцо. — Поплавок от сети. Подобрал на месте взрыва. Рядом с оглушенной рыбой плавал.
— Можно, я возьму?
— Сделай милость. А то карман оттопыривается. Некрасиво… Будут еще вопросы?
— Нет. Все ясно!
— Появятся неясности — ко мне обращайся. Вместе обсудим.
Ромка сунул поплавок в рюкзак, где хранилось разное следопытское оборудование, и погрозил кулаком неизвестно кому:
— Держись, голубчик! От нас теперь не увильнешь!
Глава восьмая
Мост над головой
Пароход «Жар-птица» со следопытами на борту отчалил от пристани.
За бортом в вихре водяных струй заплясали буруны пены. Судно резало волны и спешило навстречу сумрачному мареву.
И тут все заметили в речной излучине громоздкое плавучее сооружение. Оно приближалось. Отчетливо стал виден черный буксир с густым тягучим облаком над высокой трубой. На его борту было написано «Смелый». За буксиром — длинное и широкое сплетение сосновых бревен.
— Дерева-то! Ух! — пораженный Федя Малявка таращил глаза. — Целую деревню можно построить.
— На дрова бы, — подсказал Слава Кубышкин. — Всю жизнь топи печку, и еще останется…
— Печку топить — ишь чего сказанул! — неодобрительно покосился Шубин. — Строевым-то лесом! Гидроузел на реке строят — для него плот предназначен… Давайте поприветствуем «Смелого»!
Константин Иванович потянул ручку гудка, и «Жар-птица» оглушительно забасила. Гулкое эхо понеслось по реке. Взметнулись и закружили над пеной волн испуганные чайки. «Смелый» ответил на приветствие тоненьким, визгливым голоском.
Пароходы пошли на сближение, стали бок о бок. Между бортами кипела вода. Шубин сунул в планшет лоцманскую карту и перебрался на соседнее судно. Мальчишки последовали за ним.
В рубке «Смелого» у огромного штурвального колеса стоял горбоносый человек. Волосы, брови, глаза, китель, брюки и даже лицо, покрытое густым загаром, — все у штурмана черное, как у африканца. Он поздоровался с Шубиным и указал на штурвал:
— Принимайте, товарищ капитан, бразды правления.
Шубин вынул из планшета лоцманскую карту и тетрадку, где во всех подробностях был расписан маршрут следования плота.
— Разъединим караван на три части. Самую большую поведет «Смелый». Расчалку произведем на ходу… Итак, приступим!
Из рубки, если посмотреть назад, видно, как бревенчатый караван, выходя на середину фарватера, постепенно выпрямляется, оттягивая свой хвост от опасного скалистого берега. Сплавщики, стоя на плоту, крутят гигантское деревянное колесо. И вот поперечные счалы, связавшие части каравана, разъединены. Вода клином врывается в прораны и разбивает древесину на три ленты. Разлучившись друг с другом, каждая из них образует самостоятельный плот. И у каждого впереди свой хозяин — буксир. Самая массивная лента плота поползла за «Смелым». Трос, соединявший их, натянулся, задрожал от напряжения.
Впереди, выплывая из тумана, вырастал гигантский мост. Стальные балки грузно висели над рекой. Ромка Мослов разглядел даже шляпки болтов, скрепивших металлическую арматуру. По шпалам, громыхая, побежал между небом и водой паровоз, замелькали в ажурных просветах зеленые вагоны.
Потом все стихло. Слышно только, как натужно дышит машина внизу, шлепаются волны о борт.
Константин Иванович поднес к губам конусообразную трубу и зычно крикнул плотогонам:
— Выходить якоря!
— Дайте я тоже крикну, — попросил Федя Малявка.
— И я, — Слава Кубышкин приблизился к капитанскому рупору.
— Кричите оба, — засмеялся Шубин и отдал им свою трубу.
Каждому хотелось скомандовать первым. Выкрикнули сразу в два голоса:
— Выходить якоря!
На плоту забегали. Две девушки в цветастых косынках и лысый мужчина в рубахе, подпоясанной шнурком, заспешили к якорному сбросу. Налегли всей грудью на колесо. Колесо скрипнуло и завертелось, вытягивая на поверхность звонкую цепь. Показалась причудливо изогнутая, рогатая лапа якоря.
— Ура! — закричал Федя. — Моя команда долетела!
— Нет, моя долетела! — не согласился Слава Кубышкин.
— Кто скомандовал первым? Я!
Шубин, смеясь, уточнил:
— Вы так старались перекричать друг дружку, что вместо слов львиный рев получился. Дуэтом только песни поют, а не командуют…
«Смелый» входил под центральный пролет моста, когда ветер сместил плоты к берегу. Константин Иванович позвал гудками вспомогательные судна. Юркий буксирик, вынырнувший невесть откуда, встал перпендикулярно плоту, уперся в его бок. Он настойчиво толкал головную часть плота, загоняя его в проем между устоями моста. Второй буксир — такой же маленький и бойкий, наседал на хвост, помогал плоту удержаться на стрежне. Древесная
