Например, что у Эдика, несмотря на наличие таланта, покровителей и работоспособности, совершенно нет воли к победе. Он всегда будет жертвой фантомных, ни на чем не основанных страхов. И конкурсы – совершенно не для него.
У Туманского в гороскопе тоже есть слабые места. Стеллиум неуязвим, но остальные планеты вовсе не безупречны. Неудачно расположенный Сатурн говорит о том, что за все в жизни приходится бороться. С неба ничего не падает. А Луна разрывается между мыслями и чувствами – это тоже минус.
Поздно вечером позвонил Антон.
– Ну что там у тебя, Звездинская? Процесс пошел? Будущее вытанцовывается?
– Ничего смешного, между прочим, нет, – грустно ответила я. – Достань мне компьютер и электрочайник. И желательно побыстрее. Иначе я расскажу, что ты про меня все наврал и фамилия моя никакая не Звездинская.
– Это что за наезд? – спросил меня Антон. – Спирт, спирт, огурец? При чем здесь чайник?
– А при том, что когда ты меня похитил вместе с мусорным мешком, у меня, между прочим, чайник на плите стоял. Или чайник гони, или деньги за такси я тебе возвращать не собираюсь.
– У тебя появляется деловая хватка, Лина. Скоро ученик превзойдет учителя.
– Боже, какое самомнение!
– Про такси, кстати, я уже забыл. Хорошо, что напомнила, – буркнул он. – Компьютер я тебе заброшу. А насчет чайника – извини. Пару раз поработаешь на семейку Шелест, купишь себе десять чайников и прицеп в придачу.
На этот раз мой визит к Тамаре Генриховне был тщательно подготовлен. Время я постаралась назначить сама. Она настаивала на одиннадцати утра, а я клялась, что могу только вечером. И потом, карты такая вещь… обращаться к ним лучше после захода солнца. И при свечах.
Я включилась в эту игру. И теперь мне хотелось произвести впечатление на госпожу Шелест.
Я вынула из шкафа старое мамино нарядное платье. Оно было настолько старомодным, что выглядело уже экстравагантным. Мама носила его двадцать пять лет назад. Тогда она была такой же худенькой, как я сейчас. Черный плотный атлас благородно поблескивал в мягком вечернем свете. Наивные вытачки на талии и груди подчеркивали фигуру. Весь его утонченный силуэт выгодно контрастировал с современными вещами.
Под круглым воротничком завязывался зеленый бант. Мне это платье очень шло. И рука не поднималась его выбросить. Но я надевала его только дважды в жизни – оба раза на Новый год. Это единственный праздник, прощающий погрешности во вкусе.
Но сейчас я оставила бант на вешалке. Мне нужен был только строгий черный атлас.
…Свечи слегка потрескивали и мигали. По громадной квартире бродили сквозняки. Где-то открывались двери и слышались приглушенные голоса. На черном монастырском покрывале раскиданы были цыганские карты, подаренные мне на шестнадцатилетие тетей Розой. Я каждый раз удивлялась толковости этих карт. Они понимали меня с полуслова. Сегодня им удавалось держать в напряжении не только застывшую в ожидании ответа Тамару Генриховну, но и меня.
Получалась такая картина. В ближайшем будущем у обоих королей шансы были совершенно равны. Я специально гадала на ближайшее, потому что чутье мне подсказывало, что стоит заглянуть чуть дальше и перевес будет не в нашу пользу.
– Угу, – сосредоточенно кивала головой Тамара Генриховна каждый раз, когда я объясняла ей что к чему.
– При равных шансах перевес может произойти в любую сторону. Ведь первую премию пополам не делят?
– Ну, всякое бывает, – неопределенно ответила она и строго добавила: – Но надеюсь, что это не наш случай. Нам нужна чистая победа. Понимаете, Геллочка! – Она пыталась внушить мне еще какую-то сложно выразимую словами мысль, такими говорящими были ее глаза. – Надо что-то предпринять.
– Прежде всего надо работать над причиной страха. Страх Эдика напрямую связан со вторым домом, отвечающим за материальные ресурсы. Вам понятнее, что это может быть.
Я вам, Тамара Генриховна, уже сказала все, что поняла на настоящий момент. А плохих гороскопов, по моему убеждению, не бывает. Предупрежден – значит, вооружен.
– Значит, Туманский очень сильный соперник… – Она говорила будто бы сама с собой и моих слов и не слышала. – Послушайте, Геллочка, вопрос, конечно, щекотливый. Но есть ли какие-то особые методы, чтобы сделать Эдика сильнее. Ну, вы понимаете? Антон говорил…
– Что говорил? – насторожилась я.
– Ну, я и сама знаю, что многие экстрасенсы работают с политиками. Да и с артистами. Может, есть какие-нибудь народные методы… Ну я не знаю, просто мне кажется, что должны быть. Антон сказал, что вы потомственная… как это… ну ворожея, что ли, что ваша бабушка умеет…
– Да, – улыбнулась я вежливо, – но с политиками и артистами она не работала. Есть, конечно, старинные заговоры на удачу и против завистников. Но я уверена, это совсем не тот путь. Если карты говорят, что шансы равны, значит, все теперь зависит от самого Эдика.
– Я вам вот что скажу, дорогая. Есть такая наука математика. Если есть равенство, то изменить его можно, либо прибавив с одной стороны – что предлагаете вы. Либо убавив с другой – что предлагаю я.
– То есть? – начала понимать я. – Убавить у Туманского?..
– Именно так, – с торжеством полководца-стратега откинулась на спинку стула Тамара Генриховна.
Теперь она уже не казалась мне такой трепетной. Может, легче было нанять киллера? Меньше хлопот.
– Как вы себе это представляете, Тамара Генриховна? – с достоинством спросила я. – Порчу навести? Сгноить соперника? Видите ли, мне кажется, что вы просто не догадываетесь, с чем имеете дело. К моей бабушке довольно часто приезжали снимать порчу. Порча завистников – вещь распространенная. Но если ты снимаешь порчу, то надо отправлять ее прямехонько к обидчику. Если что, она вернется прямо к вам. Это опасно, не говоря уже обо всем остальном.
– Девочка моя, пойми! Дорогая ты моя! -вдруг в эмоциональном порыве обратилась ко мне Тамара. – Я ж в него всю душу вложила. Всю молодость свою растратила. Я верила, что из него получится великий музыкант. И получился ведь! А сколько денег вложил в него отец! Одна виолончель стоила столько, сколько… Да мне вам даже не сказать! И что он мне теперь говорит?! Уйду, говорит. Надоело! Не могу на сцену выходить. А бояться он стал, как только Туманский появился. Еще два года назад его здесь не было! Никто о нем не слышал. Он же из Сибири. А может, это он моему Эдьке завидует? Может, от него порча? Как же это я сразу не подумала Ну да, конечно!
– Да подождите, подождите, Тамара Генриховна, – замотала я головой, пытаясь остановить весь этот поток кликушества. – Зачем же сразу так!
– Ему отец такой редчайший инструмент купил. Да. Все завидовали. Все… И мне, конечно, все завидуют. Как же это я сразу…
