И никто не высказался, чтобы сказать обратное.
Мы богатые, титулованные дети, и я знаю, что деньги могут иметь большое значение, но сейчас нам нужно самим разобраться с ситуацией. Потому что ничто нам не поможет, кроме как придерживаться истории, которую создали Ксавьер и Уилл.
Это было убийство, и не случайное. Один взгляд на тело и ножевое ранение расскажут именно об этом. Обращение в полицию означало бы конец нашей жизни, несмотря ни на что. Независимо от того, решили бы мы сдаться.
Элиас что-то бормочет, но я не слышу.
Ксавьер встает и тянет Элиаса за воротник, крепко хватая его за футболку. — Ты знаешь эту старую поговорку? Про стукачей? Предай нас, и у тебя не останется ничего, что можно было бы сшить обратно.
Офелия потянула за футболку Ксавье. — Пожалуйста, не надо. Никто ничего не скажет, хорошо? Можем ли мы все согласиться не говорить об этом, без крайней необходимости?
Она спрашивает нас всех, но, честно говоря, эти слова больше всего направлены на Элиаса.
Люди не поверят нам, если мы не будем держаться вместе. У них будут свои мнения о том, что произошло. Тем более что ни для кого не секрет, что мы с Сэмюэлем ненавидели друг друга. Я стану их первой подозреваемой. Ксавьер, Уилл, Офелия и Элиас — сразу после меня, так как они ближе всех ко мне.
А эти люди? Они могут изменить ход событий, но они не могут изменить факты. А факты таковы: один из нас убил человека.
Убит.
Мертв.
Ушел.
Блядь!
ГЛАВА 20
Ксавьер
![]()
К утру вторника все знали, что Сэмюэль пропал. Новость распространилась по Кембриджу как лесной пожар. Мы провели внеплановое собрание колледжа Тринити, на котором всех оповестили о сложившейся ситуации, а также попросили выйти вперед, если они что-то знают об этом деле. К счастью, большинство людей выглядели растерянными, многие даже не знали, кто такой Сэмюэль. А тех, кто знал, похоже, это мало волновало.
Офелия и Элиас оставались неподвижными, что тоже было хорошо.
Сэмюэль всегда был один, если только у него не было групповых проектов, по-крайней мере, так мне не раз говорила Тея. Она знала лучше всех, поскольку они с самого начала учились в одном классе. По иронии судьбы, похоже, что она больше всех общалась с парнем. Даже если половина их встреч была их спорами, а другие супервизии также заканчивались тем, что они ссорились из-за какой-то темы и своего мнения на нее.
К концу дня все болтали о Сэмюэле Хейле, хотя никто не называл его по имени. Он был тем самым пропавшим мальчиком, возможно, мертвым, тем, кто растворился в воздухе. Люди говорили о том, что могло произойти. Самые маловероятные сценарии, поскольку я подслушивал некоторые из них. Самые нелепые. Бредовые.
Совершенно неправдоподобные.
Полагаю, я должен быть благодарен за это, потому что никто, казалось, не связывал никого из нас с Сэмюэлем — даже Тею.
По крайней мере, я так считал, пока не увидел Корланда, разговаривающего с Теей в коридоре. Она выглядела спокойной, но я знал лучше. Она наверняка дрожала внутри, потому что они не могли говорить ни о чем другом, кроме Сэмюэля. В этом году у них начались совместные супервизии, специально подобранные самим Корландом. У парня было место в первом ряду, чтобы наблюдать за их жаркими разговорами. Если кто-то и подозревал Тею, то это был он, и на то были веские причины.
Я наблюдаю, как они стоят справа от коридора, пропуская других студентов, пока они разговаривают. Тея стоит ко мне спиной, но по тому, как напряглись ее лопатки и слегка наклонилась голова в сторону, видно, что она далеко не беззаботна. Я подумываю о том, чтобы прервать ее, но ей это не понравится, она подумает, что я обращаюсь с ней так, будто она может сломаться.
А я и не собираюсь.
Честно говоря, что-то мне подсказывает, что, кроме меня, она меньше всего склонна выдать нас всех. Я знаю, что она не все помнит с той ночи, но я так думаю не поэтому. Она сильная и умная, независимо от того, сколько вины несет в себе, она не позволила бы Сэмюэлю растратить свою жизнь. Даже после его смерти.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Прижав книги к бедру, я прислоняюсь плечом к стене и жду. Проходит совсем немного времени, пока Корланд замечает меня и заканчивает разговор с едва заметной, почти утешительной улыбкой. Он кивает мне головой, зная, что я, должно быть, жду Тею, и уходит в сторону лестницы, где находится его кабинет.
Обычно я иду к Тее и провожаю ее на следующую лекцию, что я и делаю теперь постоянно и не скрываю этого. В конце концов, Уилл уже знает о нас вместе с другими нашими друзьями, так что в тайне нет необходимости. Мы не держимся за руки и не выглядим влюбленными, потому что это отвратительно, когда кто-то другой делает это, и я не могу представить себя одной из тех пар, которые должны ходить вокруг, демонстрируя свои отношения.
Она знает, что я здесь. Уверен, что она не пропустила жест Уэса, но вместо того, чтобы оглянуться и встретиться с моими глазами, она делает несколько шагов вперед и исчезает за углом, где находятся туалеты.
Прочистив горло, я следую за ней.
Не думая, я открываю женский туалет. К счастью, там никого нет, потому что у меня нет настроения разбираться с кричащими девушками. Мой взгляд останавливается на одной из кабинок. Там стоит Тея. Я вижу ее ноги, и не похоже, что она вообще использует это место по назначению. Просто стоит там, прислонившись спиной к двери.
— Что Корланд сказал тебе? — спрашиваю я, присаживаясь на умывальник.
Сумка, которую она держала, падает на пол с громким звуком ее книг.
— Какого черта, Ксавьер, — шепчет она. — Ты не можешь быть здесь.
Я пожимаю плечами.
— Здесь больше никого нет, чтобы остановить меня.
— А я есть.
Темная усмешка вырывается из моих губ.
— Не уверен, что ты остановишь меня, Меллилла.
Я слышу громкий стон, и дверь кабинки широко распахивается. Тея смотрит на меня суженными глазами. Они немного красные, а щеки влажные. Она плакала.
Что-то охватывает меня изнутри, когда я вижу ее в таком состоянии. Я ненавижу, когда она плачет или грустит. Это что-то делает со мной, и моя ухмылка сменяется озабоченностью. Я вспоминаю Корланда. Злость на этого ублюдка просвечивает сквозь пальцы. Тея была в порядке в его классе, а теперь…
Я сокращаю расстояние между нами и резко прижимаю тело Теи к стене. Моя рука скользит под ее подбородок, большой палец мягко проводит по ее губам, прежде чем я вытираю влагу на ее лице.
— Что, блядь, он тебе сказал, Тея? — снова спрашиваю я, начиная злиться. Если он был причиной всего этого, то ему конец.
Она качает головой. — Он ничего не сказал, только спросил, все ли у меня в порядке. Он увидел, что я отвлеклась во время занятия. И он отложил нашу следующую контрольную.
Он отложил и инсценированное испытание.
По крайней мере, до Хэллоуина, который был в эту пятницу. Пропажа одного человека не является причиной остановки всего мира, так что даже этот маленький жест слишком много, если вы спросите меня. Тем более, что речь идет о Сэмюэле Хейле.
Я прижимаю большой палец к подбородку Теи.
— Посмотри на меня, любимая, — бормочу я, касаясь губами ее лба. Она тяжело выдыхает и делает то, что я говорю. Ее прекрасные темные глаза встречаются с моими, в них блестят слезы.
Тея дрожит от моего прикосновения, и я чувствую, как во мне поднимается желание.
Ее руки слегка скользят по моей груди, словно она пытается как-то отстраниться. Неумело.
Я наклоняюсь и прижимаюсь к ее рту, мягкий, но многозначительный поцелуй говорит обо всем.
Она моя.
Я здесь.
Мы в порядке.
— К следующей неделе все забудут о нем и его исчезновении. Нам просто нужно пережить следующие несколько дней, — говорю я ей, но она не выглядит убежденной. И все же она кивает.
