Я уже готова была сказать Дэвиду, что стану его женой, если он все еще этого хочет, как вдруг заметила вдали какое-то движение. Через несколько минут точка превратилась в черную полосу, которая, как змея, переползала с одной горы на другую. Прежде чем я успела что-то сообразить, Дэвид схватил меня за талию и забросил на спину Нелли.
– Скачи, Анна! – крикнул он, вскакивая на своего коня. – Домой!
Я что было силы стукнула Нелли, и она потрусила, не перетруждая себя, пока Дэвид не наподдал ей еще. Тогда она перешла в галоп. Мы мчались домой. Как только Нелли начинала отставать, я била ее пятками, отчаянно молясь про себя, как бы она не подвернула ногу.
Никогда еще мой дом не казался мне таким далеким. Взглядывая через плечо, я видела, что индейцы гонятся за нами. Их разрисованные лица были словно из ночного кошмара.
Мы уже почти доехали, когда Нелли все-таки споткнулась. Сердце у меня ушло в пятки. И крикнув: «Господи, помоги!», я расплакалась от счастья, потому что Нелли не упала, а мужественно потащилась дальше. Она была вся в желтой пене и сердце у нее билось как бешеное, когда мы наконец оказались под защитой родных стен.
– Индейцы! – крикнул Дэвид.
Соскочив с коня, он торопливо закрыл тяжелые ворота. Из дома выбежали папа и Хоби Браун, на ходу проверяя свои ружья. Папа сунул Дэвиду винтовку и пули, и мужчины полезли вверх по лестнице. Я еще слышала, как папа сказал:
– Берегите каждый патрон.
Я же отвела наших с Дэвидом лошадей в конюшню и, оставив их там не привязанными, тоже взялась за винтовку. Зарядив ее, я встала рядом с папой.
– Уходи отсюда, – коротко бросил он мне. – Иди в дом и сиди там с мамой.
– Мама тоже идет. Смотри!
У папы потемнело лицо, когда он увидел на лестнице маму, нагруженную ружьем, простынями и тремя флягами с водой.
– Черт побери, Мэри, здесь не место для женщин, – прикрикнул было на нее папа, но она успокоила его одним только легким движением руки.
– Не глупи, Сэм Кинкайд. Это наш дом тоже, и мы будем за него сражаться рядом с тобой.
У папы появилось упрямое выражение в глазах, но у нас не было времени на споры. Индейцы, подняв пыль и крича во все горло, уже подъехали близко, и сражение вот-вот должно было начаться. Их было в десять раз больше, чем нас, однако мы, так сказать, занимали высотку, да и защита толстых бревенчатых стен чего-то стоила. Вооруженные не только луками и стрелами, но и ружьями, индейцы не отставали от нас. Слышались только свист стрел, лязг ружей, грохот выстрелов.
В воздухе стоял запах пороха, который забивал горло и нос и от которого слезились глаза. Я стреляла, пока ружье не перегрелось у меня в руках, но каждый раз, когда моя пуля настигала цель, меня тошнило. Стреляя в индейцев, я мечтала только о том, чтобы среди них не было Тени. Чтобы ни один из этих разрисованных и кричащих воинов не был тем, которого я любила.
Странно… Я знала, что Тень – индеец, знала, что он живет и ведет себя, как принято у индейцев, и все же я не могла вообразить его разрисованным. Я не могла представить его лицо искаженным ненавистью, его глаза полыхающими жаждой крови, его рот кривящимся в адской усмешке.
В сражении наступил короткий перерыв, когда индейцы отошли, чтобы перегруппироваться, и я поймала себя на том, что выискиваю среди них высокого воина на коне-великане. Но я скоро отвела глаза. Если он и был среди нападавших, я не хотела это знать.
Оглядевшись, я заметила, как мама вытирает грязное лицо, и улыбнулась ей. Еще ни разу в жизни я не видела, чтобы у нее были растрепанные волосы или грязь на щеке.
Папа, который был рядом со мной, не спускал глаз с воина, сидевшего на коне возле стены. Я спросила его, что он в нем нашел особенного, и он сказал:
– Конь будто Джеда Тейбора. Я его сразу узнал.
– Похож, – согласилась я.
Значит, Тейбора тоже убили. Есть, конечно, вероятность, что индейцы попросту украли у него коня, но она слишком мала, чтобы придавать ей значение. Вероятнее, что и сам Тейбор, и вся его семья погибли.
Я поглядела на Дэвида. Он криво усмехнулся и помахал рукой. Хоби Браун и все его четыре сына были отличными стрелками, и земля под ними была вся усеяна трупами индейцев.
Только один был еще жив. Он медленно поднялся и сел, мотая головой, словно пытаясь просветлить ее. Я видела на нем две раны. Одна пуля попала ему в ногу, другая – в бок. Держась за стену, он хотел встать на ноги. Все мы следили за ним. Индейцы тоже. Раненый воин, видно, что-то почувствовал, потому что оглянулся на нас. Его черные глаза сверкали ненавистью. Оттолкнувшись от стены, он направился к своим.
Ему удалось одолеть всего несколько ярдов, когда раненая нога изменила ему, и он опять упал. Пол Браун прицелился, а индеец поднял свой лук, когда от строя отделился еще один индеец.
С диким криком он погнал коня прямо к раненому товарищу. Перегнувшись через круп коня, он умудрился подхватить несчастного. Это был смелый поступок, но он стоил ему жизни. Одновременно раздались два выстрела. Пол Браун и его брат Бенджамен убили обоих индейцев. Наверное, они поступили жестоко, покусившись на жизнь человека, спасавшего своего товарища, но им всего лишь хотелось немного уравнять наши силы.
– Черт бы их всех побрал! – услыхала я рядом с собой.
В этот момент индейцы во второй раз пошли на штурм, и у нас больше не было времени на разговоры. Какое-то время мы уверенно держали оборону, и я молилась про себя, чтобы индейцы разочаровались, не получив легкой добычи, и ускакали обратно, к себе домой. Однако вскоре наше положение изменилось к худшему, когда полдюжины индейцев принялись пускать огненные стрелы через стену. Еще несколько воинов подтащили бревно и стали им бить по воротам, пока остальные держали нас в страхе потерять голову.
Когда ворота были уже почти снесены, папа приказал нам всем перебраться в дом. Только там мы могли прятаться и продолжать битву. Наверху у нас были всего два маленьких окошка, в которые ни за что не пролез бы взрослый мужчина, так что мы могли не опасаться ни за второй этаж, ни за вторую дверь, которой у нас просто не было.
Последними оставили двор папа и Хоби Браун. Они бежали к дому, когда ворота уже подались и толпа кричащих индейцев ввалилась внутрь. Хоби остановился и упал, потому что в спину ему попала стрела, и я ужасно испугалась, потому что папа тоже остановился и выпустил в нападавших все остававшиеся у него пули. Пол и Бенджамен прикрывали папу огнем, пока он тащил Хоби в дом. Дэвид захлопнул дверь и запер ее, как только папа оказался внутри.
Мама принялась осматривать рану Хоби, а остальные заняли позиции возле окон. Мы с папой стояли рядом возле одного окна нашего дома, Дэвид и Джон – возле другого, оставив Бенджамену и Полу одно-единственное окно сбоку.
