очень быстро, вы даже не успеете застесняться.
Моя гостья задумалась. Я же, пользуясь моментом, установил софиты, приготовил фотоаппарат и, подмигнув смущенной Анне, вышел из комнаты.
Вернулся я через полчаса. Очевидно, меня следовало казнить за мою жестокость. Все это время я стоял в подъезде, разглядывая пузырящиеся лужи, и думал о мадемуазель Анне. «До чего ослепительна эта плоть. Просто хочется ее погладить», - вспомнил я Ренуара.
Поднимаясь по темной лестнице к себе, я мог только предполагать, как встретит меня моя гостья.
Я тихо отворил дверь и едва слышными шагами подошел к двери, ведущей в комнату. Мадемуазель Анны я там не обнаружил и тогда устремился в спальню. Приоткрыв дверь, я замер, вглядываясь в полумрак, пока не почувствовал совсем близко присутствие в комнате женщины.
Она сидела на маленьком пуфе перед зеркалом, в темноте, она была обнажена, и когда мои глаза привыкли к темноте, я мог убедиться в том, что она по-настоящему прекрасна. Она задумалась. Ждала-ждала меня, замерзла, наверно, решила немного пройтись, забрела в спальню и, только увидев себя в зеркале, поразилась в очередной раз своей схожести с молодой француженкой Ренуара.
- А, это вы? - очнувшись, сказала она и с готовностью поднялась с пуфа. - А я тут задумалась и забыла вас позвать.
- Вы уже не стесняетесь меня?
- Знаете, нет. Я прочитала в вашей книге, что портрет этой женщины висит в Пушкинском музее, в Москве, представляете, сколько человек рассматривают ее? А здесь вы один, почему же я должна вас стесняться? Фотографируйте поскорее, и я пойду. Мне завтра вставать рано, у нас в кафе учет.
Я жестом пригласил ее в комнату, усадил на стул.
- Как вы думаете, Коля позвонит мне?
- Конечно, - ответил я и сделал первый кадр.
- Может быть, он в командировке или заболел, - рассуждала она. - Ведь может же случиться такое?
- Может, - я сделал еще один кадр.
- А вам я нравлюсь? - О, что это был за взгляд!
Я защелкал фотоаппаратом, моля бога, чтобы получились эти волшебные кадры. Мадемуазель Анна между тем вдруг засобиралась, подняла ворох одежды и бросилась в спальню одеваться.
- Я вспомнила, что сегодня ко мне должна прийти Катя, она, наверное, сидит сейчас у соседки ждет меня. Как бы им не пришло в голову обзванивать больницы… Они же будут спрашивать, куда это я делась.
Она метнулась в прихожую и принялась зашнуровывать высокие кожаные боты. От нее по-прежнему пахло кофе и карамелью. Мне показалось тогда, что попытайся я лизнуть ее розовое сливочное ухо, оно окажется сладким и душистым. Я обхватил ее сзади за плечи и прижал к себе.
- Вы действительно замужем, Анна?
- Я не Анна, но действительно замужем. - Она часто задышала. - Помните, как сказала актриса Жанна Самари: «Ренуар не создан для брака. Он сочетается со всеми женщинами, которых пишет, через прикосновение своей кисти». - Она улыбнулась. - Вот так. Помогите мне, пожалуйста, надеть плащ. Спасибо. Так что не обижайтесь, но вы сочетаетесь посредством фотоаппарата.
Мы вышли из подъезда. Дождь отлакировал улицу до блеска, влажный воздух приятно остужал щеки. Я был словно пьян или возбужден, словно мне было удивительно хорошо.
В такси она сказала мне:
- Знаете, моя подруга Катя, которая ждет меня сейчас, очень похожа на молодую женщину с птицей. Я вам приведу ее для вашей коллекции, а вы уж найдите клетку и цветок, ну и птицу, конечно… И еще, - она придвинулась ко мне, и ее мягкие круглые колени коснулись моих. - Я скажу, но только вам: я ведь с Колей не только целовалась. Это было в его каюте, его друг вышел поужинать в ресторан, и его очень долго не было…
Вот и все. Кто знает, если бы этого не было, может, Коля и позвонил бы…
Она вышла, махнула рукой и скрылась в подъезде своего дома.
Я вернулся домой, допил чай и полез в кладовку - за клеткой.
III. Девушки в черном
- Ноябрь, а все равно как зима. - Лиза подышала на свои пальцы и подставила мужу щеку для поцелуя. - Хорошо, что я в зимнем. В Москве всегда холоднее, чем у нас.
- Больше ты мне ничего не хочешь сказать? - Муж, мужчина средних лет, довольно полный, в длинном пальто с норковым воротником и высокой же норковой шапке, приобнял Лизу и коснулся ее щеки холодными губами. - Ну же, Лиза?
- Веди себя хорошо, не забывай обедать, корми попугая и рыбок, навещай Алешу с бабушкой… - Она улыбнулась и сама почувствовала, что улыбка вышла искусственной, ей все это расставание уже порядком надоело, они стояли на перроне уже битый час, у нее замерзли колени и руки, которые Сергей целовал ей все это время. «Хоть бы поскорее объявили посадку!» - Я буду скучать, - пробормотала она и отвернула лицо, словно бы от ветра.
- И я тоже буду скучать. - Сергей нежно провел рукой по ее подбородку и приподнял лицо жены. - Как приедешь, сразу дай телеграмму, хорошо? Чтобы мы тут не волновались.
- Конечно, о чем ты говоришь?!
- В прошлый раз ты тоже обещала, но почему-то не прислала.
- Ты мне не веришь? - Глаза Лизы гневно сверкнули, а щеки моментально покрылись румянцем. - Я отправляла, это почта так работает, я же не могу за нее отвечать…
- Ну хорошо-хорошо, не кипятись, просто мы ждали…
- Подумаешь, жена на курсы едет, если поезд не сойдет с рельсов, что со мной может случиться?
Объявили посадку, Лиза облегченно вздохнула.
- Ну все, пока, дорогой. - Она чмокнула его в губы и заспешила к своему вагону.
- Ты не забыла? - крикнул ей вдогонку муж. - Насчет Ренуара?
- Нет. «Девушки в синем»!
- В черном!
- Ну в черном. Если встретятся - привезу.
Сергей вбежал за ней в вагон.
- Тебе должно хватить даже на самый дорогой альбом.
- Ну прямо как «Аленький цветочек». Я же сказала: если встречу - куплю. Иди, Сережа, не мерзни, у тебя вон щеки побелели. - Она еще раз поцеловала его и, махнув рукой на прощанье, нырнула в узкий проход тамбура.
Уже в купе, сняв с себя шубу и шапку, она, увидев на перроне одиноко стоящего мужа, чуть было не топнула ногой. «Ну сколько
