— Вы уж простите, Елена Павловна, но пять ваших очаровательных внучек, это уже перебор. — Вздохнул я, разводя руками. — Вашим младшеньким‑то, едва по десять лет исполнилось. Рановато. Да и Вере с Ниной еще расти и расти.
— Тоже верно. — Черные, абсолютно серьёзные глаза требовательно вперились в моё лицо и Посадская договорила, всё тем же весёлым громогласным тоном. — Сойдемся на одной. Жди, на днях пришлю за тобой. Глядишь, и сговоримся, а, мастер?
Я кивнул в ответ, но почти тут же отвлекся, почуяв кое — чьё присутствие. О да! Обернувшись, я улыбнулся и подмигнул застывшей в ступоре на пороге зала Ольге, в изумлении уставившейся на символ своего девичества, обвивший серебряный набалдашник моей трости. Месть? Ну что ты, милая! Это, всего лишь, воспитательный процесс… И он только начинается.
ЧАСТЬ III. ЗИМНЯЯ ГРОЗА
Глава 1. Милые бранятся? Нет, притираются… хм…
Бестужев смотрел на мечущуюся по его кабинету дочь, и старательно прятал ухмылку. Ну уж очень потешно смотрелась взбешенная, раскрасневшаяся Ольга наворачивающая круги по ковру и, буквально, искрящая во все стороны короткими трещащими разрядами, распространяя вокруг себя запах озона. Понаблюдав несколько минут за метаниями дочери, боярин покачал головой и звучно хлопнул ладонью по дубовой крышке стола. От удара вздрогнула стоящая на столе лампа, тихо звякнув узорчатым стеклянным абажуром, а дочь замерла на полушаге.
— Угомонись, егоза. — Тихо, но веско проговорил дипломат. На что, Ольга гордо вздернула носик, но не стала продолжать свой «забег» и, сделав шаг в сторону, присела на краешек кресла. Боярин, проследив за ней взглядом, кивнул. — Так‑то лучше. Ну, а теперь, давай, сделай пару этих ваших дыхательных упражнений, успокойся и расскажи, с чего вдруг ты так взбеленилась?
— Как?! Ты что не видел, что этот… этот… сотворил на приеме?! — Ольга аж задохнулась от гнева, и боярин вздохнул. До чего же она сейчас была похожа на мать…
— Не понимаю о чём ты. — Нарочито отстраненным тоном проговорил Бестужев, отгоняя мысли — воспоминания.
— Что?.. Ты… ты с ним заодно, да?! — Возмутилась Ольга.
— Дыхание, дочь. Не заставляй меня думать, что я зря выбрасываю деньги на твоё обучение у Кирилла. — Покачал головой тот. Дождался, пока сверлящая его возмущенным взглядом, боярышня отведет глаза и примется за дыхательную гимнастику и, лишь убедившись, что та немного успокоилась, продолжил. — Я так понимаю, ты говоришь о своём учителе. Я прав?
Сердитый кивок в ответ.
— И что же сей уважаемый мастер и мой личный гость сделал не так, что ты на него взъелась? — Тихо поинтересовался боярин и, заметив, как дёрнулась дочь, остановил её одним жестом. — Без крика.
— Трость… Он пришел с тростью. — Старательно сдерживаясь, проговорила Ольга, почуяв нешуточное давление в эфире, исходящее от отца. Такое с ним бывало, разве что, когда он бывал чем‑то о — очень недоволен… или кем‑то.
— И в чём проблема? — Убедившись, что дочь готова слушать, проговорил Бестужев. — Он взрослый самостоятельный человек. Неженатый, не вдовый и не старый. Будь он офицером, таскал бы кортик или бебут, но он гражданский человек и ОБЯЗАН являться на пиры с тростью, если не хочет сидеть за детским столом. Ты об этом забыла? Или… или устроив представление с платком и пластроном в цвет своего платья, ты решила сделать из него эдакого юного пажа, восхищенного твоей красотой и вздыхающей о тебе, с «детского» балкона над приемным залом? А теперь, значит, бесишься от того, что он поломал твою затею…
— Ничего такого я не хотела. — Нахмурилась Ольга. В словах отца был определенный резон, и теперь она не понимала, как могла упустить этот момент с тростью, обязательной для молодых людей, выходящих в свет. Вот только… лента! Эта мавкина головная лента, точно такая же, как та, что и сейчас удерживает ее волосы в кажущейся такой простой и незатейливой прическе! Ольга и сама не заметила, как вновь затрещал воздух от разрядов электричества вокруг неё и подняла взгляд потемневших глаз на отца. — А ленту он тоже обязан был на трость повязать?! Дражайшая Елена Павловна была в полном восторге, а уж её комментарий…
— Знаешь, вот думать не думал, что ты у меня, оказывается, выросла такой дурой. — Неожиданно грустно заключил Бестужев, наградив дочь сожалеющим взглядом. Дескать, «это ж надо, а? И как у нас с твоей матерью могло получиться… такое?!»
— Но… но… — Ольга даже растерялась и непонимающе захлопала неправдоподобно длинными ресницами.
— Вот — вот. Только в блондинку покрасить осталось. — Кивнул боярин и, присмотревшись к лицу дочери, вздохнул. — Перед вечерним пиром отклеишь. И чтоб больше я этого убожества не видел. Только глаза уродуешь. Ясно?
Ольга заторможено кивнула.
— Замечательно. Вернёмся к Посадской. Ты что, не знаешь, что эта старая кар… почтенная боярыня славится своим презрением к условностям и готова высмеивать их где угодно, как угодно и когда угодно? А уж в интерпретации и без того запутанных значений всех этих символов, знаков и прочих забав великосветских затейников, ей и вовсе равных нет.
— Но ведь… — Начала было Ольга, но отец повторно махнув рукой заставил её умолкнуть.
— Итак. Раз уж ты столь плохо разбираешься в правилах этикета, давай разбирать «сотворённое» Кириллом, вместе. Начнем с трости. Слушаю.
— Па — ап.
— Не «папкай». Я жду. — Хоть давление эфира и исчезло почти полностью, но тон, которым боярин окоротил дочку, ясно подсказал ей, что спор неуместен… и неожиданно зачесавшаяся от неприятных воспоминаний, попа согласилась с разумом.
— Так. — Ольга глубоко вздохнула и, сосредоточившись, начала отвечать, словно на экзамене по этикету. — Трость — обязательный атрибут, без которого ни один самостоятельный неженатый человек не может появиться на пиру или ином официальном мероприятии, за исключением государевых приемов, где оружие, к которому приравнивается и трость, недопустимо, поскольку нет в государстве места безопаснее, чем под защитой ока Государя…
— Ну, и чего замолчала? Спросить что‑то хочешь? — Спросил Бестужев.
— Да… Отец, но ведь у трости есть и другое значение. — Чуть помявшись, проговорила Ольга. — Ну… что молодые люди берут на прием трость… после того как…
— Не мямли. Ты дочь дипломата, или кто? — Резко оборвал дочь боярин.
— Охм. Существует мнение, что наличие трости говорит о том, что мужчина ее носящий, уже познал женщину. — Сосредоточившись, выпалила на одном дыхании боярышня. Отец хмыкнул, и Ольга развела руками. — Но ведь правда, многие молодые люди таскают с собой трости, именно поэтому. Сама видела… и слышала их похвальбы.
— Разумеется. Но если бы ты была внимательнее, то несомненно заметила, что они всегда носят трость на малые, неофициальные вечера и… гулянки, но никто их не попрекает ОТСУТСТВИЕМ трости, когда они сопровождают своих родителей на официальных пирах и мероприятиях.
— Э — э… — Ольга недоуменно взглянула на отца, но ответить не успела. Вместо неё это сделал знакомый голос, раздавшийся от дверей. А в следующий момент, девушка почувствовала, как ноющая пустота в груди, поселившаяся там с того самого момента, как Кирилл привез её в усадьбу, заполняется целым ворохом чувств и эмоций. И среди них не было, ни насмешки, ни удовлетворения от сделанной пакости. Только нежность, в которую девушка тут же и окунулась… «с головой». Да так, что не сразу поняла следующие слова Кирилла.
— Возможно, они так ведут себя потому, что знают, стоит им появиться на официальном приеме самостоятельно, без родителей, и никакая трость не спасет их от участи присутствия за «детским» столом, на «детской» же галерее?
— А… как это? — Прогоняя сладкий туман, помотала головой Ольга, но успела заметить, как переглянулись мужчины.
— Оленька, ты же сама только что сказала: «самостоятельный неженатый мужчина». — Со вздохом пояснил боярин. — А много ты знаешь самостоятельных и неженатых, среди боярских отпрысков? Вот — вот, система построена так, что они либо ещё несамостоятельные, либо уже женатые. Зазор слишком мал. Это Кирилл у нас выделился… опять. Впрочем, вру. Некоторое количество подобных счастливчиков имеется и среди бояричей, но их число невелико. Весьма невелико.
