я хватаю его за руку. Насторожившись, он останавливается и смотрит на меня янтарными глазами.
– Я люблю эту машину, – честно признаюсь, но мы оба понимаем, что я говорю вовсе не о машине. – Просто я… – Начинаю злиться, и Тобиас с легкостью замечает охватившее меня возмущение.
– Готова поговорить? – Он поворачивается и придвигается, вынуждая меня сделать шаг назад. – Поругаться? – Еще один шаг. По Тобиасу вообще не видно, что он устал, хотя только что пробежал несколько километров. Он наклоняется ко мне, как истинный хищник, и все мои органы чувств захватывает едва уловимый пряно-цитрусовый аромат. – Потрахаться?
Я молчу, и он понуро опускает плечи. Целует меня в висок, а потом, наклонившись, шепчет:
– Значит, дам тебе время. Это все, что у нас есть, Сесилия. – Напомнив, он уходит в дом.
Глава 11
Сесилия
– Выглядит клево, – стоя у меня за спиной, делится мнением Марисса, когда прикрепляю искусственную паутину скотчем в углу окна. Отхожу назад и любуюсь результатом, а потом, довольная ходом работы, оглядываю кафе. Покончив с утренней суматохой, нам с Мариссой удалось преобразить кафе с помощью украшений к Хэллоуину. Несколько преждевременно, ведь до праздника еще несколько недель, но мне нужно было отвлечься.
– Вроде симпатично, – соглашаюсь я.
Я и представить не могла, что стану владелицей ресторана, но, признаюсь, управлять подобным заведением приятно. Я бы и сама стала завсегдатаем такого местечка. В читательском уголке вокруг уютно горящего камина расположились люди. Погода сейчас стоит неизменно прохладная, а листья на древних дубах на другом конце парковки стремительно меняют цвет на тыквенно-оранжевый и красно-желтый, предвещая скорый приход осени. Сезона, к которому я раньше испытывала отвращение, потому как не хотела, чтобы заканчивалось судьбоносное лето.
– Итак, – резко говорит Марисса. – Я сделаю нам по латте, а ты расскажешь, какого черта тут происходит. Я и так долго терпела.
Стоит ей произнести эти слова, как на парковку въезжает школьный автобус, и к кафе бежит толпа детишек.
– Вот черт, – замечает Марисса. – Ты знала, что они приедут?
– Понятия не имела, – отвечаю, захваченная врасплох, как и Тобиас, который тоже заезжает на парковку и переводит внимание с меня на целый автобус детей, гурьбой идущих к нам. Когда Тобиас подходит к двери, рукава у него уже закатаны. Он подмигивает Мариссе, а потом наклоняется ко мне и быстро целует в губы.
– Просто скажи, чем помочь.
Хаос. Самый настоящий хаос – вот как я бы описала следующий час. За каждым столиком сидят школьники, а за ними присматривают несколько учителей, у которых, кажется, вот-вот лопнет терпение. После утренней суеты я отпустила третью официантку, шум стоит оглушительный, но мне, Мариссе и неожиданному помощнику – Тобиасу вполне неплохо удается быстро управляться с заказами. Тобиас носится по залу с корзиной, собирает тарелки так, словно работа превыше всего, убирает, если что-то проливают, и принимает заказы у пары запоздавших клиентов, которые заходят отобедать.
– Треклятая рвань выставляет нас в плохом свете! – ругается Билли, смотря что-то по телевизору, и я подскакиваю, начиная пробивать чеки, чтобы школьники, которых прибыл целый автобус, побыстрее покинули кафе.
– Билли, – выговариваю ему я, – здесь дети. Следи, пожалуйста, за языком.
– Извини. – Он смотрит на оскорбленную женщину в ближайшей кабинке. – Прошу прощения, мэм.
В ответ на его извинение она презрительно фыркает, и Билли незамедлительно обижается:
– Леди, поживете лет семьдесят и можете говорить все, что, черт возьми, захотите.
С оскорбленной миной она бросает взгляд на меня, давая понять, что поведение Билли на моей совести.
– Я хочу получить счет.
Женщина подхватывает сумочку и начинает выводить своего мальчика из кабинки.
– Мэм, мне так жаль, – встреваю в разговор, протягивая ей чек. – Вы почти ничего не съели. Я бы с радостью компенсировала вам неудобства ужином.
– Мы не вернемся, – огрызается женщина, с намеком протягивая чек обратно.
У ее столика появляется Тобиас, и я тут же замечаю, как меняется ее поза, когда она окидывает его взглядом.
– Хотите, я упакую ваш обед?
Она бесстыдно раздевает его глазами и отвечает:
– Это… мило с вашей стороны. Спасибо?..
– Тобиас. Avec plaisir, salope[39].
Я давлюсь смехом.
– О, как красиво звучит. Это на французском?
– Да. Извините, иногда забываю английский, – медленно произносит он, прикидываясь невинным иностранцем. Пару секунд любуюсь им, стоящим посреди кафе в простой одежде. Когда Трэвис звонит, Тобиас, вздернув подбородок и понимающе улыбнувшись, кивает за мое плечо.
– Заказ готов, босс.
Прищурившись, смотрю на Тобиаса.
– Я в курсе, Француз. Когда закончишь тут, нужно будет убрать с третьего и шестого столиков.
– Как пожелаешь, – уступает он.
Отворачиваюсь, чтобы принять очередной заказ, но останавливаюсь, услышав его пылкое:
– О, Сесилия?
Оглядываюсь и вижу в его глазах теплящийся огонь посреди надоедливого смеха и шума в кафе.
– Да?
– Je n’aime pas me réveiller sans toi. Je préférerais de loin me réveiller en toi[40].
– Вы опять перешли на французский, – ворчит женщина. – Знаете, очень грубо говорить на языке, который остальные не понимают.
Тобиас продолжает смотреть на меня, не обращая внимания на эту важничающую стерву.
– Tu as l’air un peu stressée. Je peux t’aider à te détendre. Avec ma langue, et ta chatte[41].
Открыв рот, пытаюсь скрыть потрясение.
– As-tu perdu la tête?[42]
– Pas ce que tu avais en tête? Après tu décideras où ira ma langue[43].
– Обсудим это до…
– Так вы упакуете нашу еду? – вмешивается женщина, разозлившись, что я отвлекла на себя все внимание.
Ее мальчик, которому на вид лет семь-восемь, выкарабкивается из кабинки и с интересом наблюдает за нашим разговором. Тобиас наклоняется и что-то ему шепчет, а мальчик хихикает и с идеальной точностью повторяет за ним.
– Le pleck, le spit.
Запрокидываю голову и смеюсь. Неужели я столь давно так же поддразнивала Тобиаса у бассейна в доме отца? Тогда мы с Тобиасом были не в ладах, противились нашему влечению, отрицали, что нас тянет друг к другу и чувствовали между нами накал. Когда мы были порознь, казалось, что прошла целая вечность с того момента, но теперь Тобиас стоит так близко, и все представляется совсем иначе.
– Tu m’as manqué, mon trésor[44].
От искренности в его голосе и выразительности взгляда сердце в груди бешено стучит, а перед глазами мелькают картинки из прошлого: как Тобиас подъезжает к дому отца, и я оказываюсь в его объятиях, жарко целуя. Дни и недели, когда мы крали мгновения, время, когда выпустили свои желания на волю и не таясь любили друг друга, не признаваясь в чувствах
