И еще снимок. По воде бежит ящерица. Спасаясь от хищников, она поднимается на задние лапки и бежит, не тонет! Прозвище бегуна: ящерица Иисуса Христа. Обычное название: зеленый хохлатый василиск. Обитает в Коста-Рике. Способность ящерки быстро (два с половиной метра в секунду) бежать по воде зоологи описали давно и подробно. Но только съемка, произведенная в зоопарке Чикаго, показала и технику бега, и достоверность природного феномена.
Фото из архива В. Пескова. 7 июля 1974 г.
Кукушкины дети
(Окно в природу)
Это каждый год повторяется. И всякий раз фотографии разглядываешь с большим любопытством. Малютка-птица кормит огромного прожорливого птенца. Это финальная сцена маленькой драмы. Весной кукушка выследила чужое гнездо и положила туда яйцо. Это завязка событий. Далее все развивалось так. Птенец кукушки, появившись на свет, уже «знает», что приемная мать не в состоянии выкормить всех в маленьком гнездышке, и поэтому надо возможно скорее избавиться от своих братьев. Ранее об этом мы только слышали. Теперь кинокамера помогла проследить все подробности поведения кукушонка. Сам еще голый, беспомощный, он начинает упорную работу, предписанную ему природой. Птенец выгибается, упирается голыми «культяшками» крыльев в стенки гнезда и наконец достигает желаемой цели: яйцо полетело вниз. Отдохнув, кукушонок ловко вкатывает на спину второе яйцо, и усилия повторяются.
Если успел вылупиться «законный» птенец, подкидыш и с ним управляется. Кукушонок не успокоится, пока в гнезде будет хоть что-нибудь, кроме него. Для опыта клали предметы, непохожие ни на яйца, ни на птенцов. Кукушонок, выбиваясь из сил, их неизменно выталкивал. На этом снимке, взятом из французского фильма «Чужие территории», видно, как происходит работа по очистке гнезда. Приемная мать не противится. В ее на следственной программе поведения не записан этот протест. Она видит только голодного кукушонка и без устали носит корм, чтобы вырастить наконец вот такого гиганта. Эгоизм кукушонка тоже, разумеется, инстинктивный.
Фото из архива В. Пескова. 14 июля 1974 г.
Внуки Сетона-Томпсона
(Окно в природу)
В одном из очерков о путешествии по Америке был упомянут писатель Эрнест Сетон-Томпсон.
Редкий человек в детстве не прочел его книжек о жизни природы. И потому обилие разных вопросов и просьбы «расскажите подробней» вполне понятны.
Мы побывали в доме, где писатель провел последние годы (умер он в 1946 году) и где дочь его Ди Барбара сохранила все, как было при жизни отца. Мы увидели библиотеку, рабочий кабинет Сетона-Томпсона, большую комнату, где он принимал гостей, и бревенчатую комнату-хижину, где сиживал у камина с друзьями. Мы увидели дневники, рукописи, рисунки, картины, издания книг и научных трудов, охотничьи трофеи, а также предметы быта индейцев, которые он собирал.
В дом (он расположен в деревне Ситон-Виладж, близ города Санта-Фе, штата Нью-Мексико) мы явились без уведомления, просто заехали по пути. Но встретили нас сердечно. Мы провели тут день. О встрече, о жизни Сетона-Томпсона и доме, который он очень любил, написан очерк. Он будет опубликован в журнале «Наука и жизнь» (ориентировочно в ноябрьском номере этого года). А сейчас я коротко поясню один из снимков, сделанных в Ситон-Виладж.
На фотографии — внуки Сетона-Томпсона, ребятишки того возраста, когда как раз начинают интересоваться книгами «деда Сетона». Это внуки писателя не по крови. В доме живет его приемная дочь. Старшего из ее сыновей зовут Даниэль. На фотографии его нет. (Снимок сделан под вечер, когда на деревенской баскетбольной площадке кипели страсти и Даниэль, конечно, туда умчался.) В середине — одиннадцатилетняя Джулия, родная сестра Даниэля. Ребятишки-индейцы — приемные внуки писателя. Шестилетнего Майка усыновили, когда мальчику было несколько месяцев. Майк — главный проказник в доме, веселый баловень и любимец.
Младшую девочку зовут Шеррц, Ее привезли из приюта как раз в тот день, когда мы заехали в гости. Однако держалась она в семье на удивление естественно и спокойно.
В Америке сейчас мода усыновлять индейских детей. Но Шерри и Майк появились под крышей дома Сетона-Томпсона по причинам более глубоким. Писатель питал искреннее уважение к индейцам, высоко ценил их мудрость в обращении с природой, учился у них. Индейцы были желанными гостями в его доме. «Все это доставило бы отцу радость», — сказала Ди Барбара, наблюдая вместе с нами возню ребятишек.
Внукам Сетона-Томпсона еще предстоит открытие дома, их приютившего. Они еще не знают, как много мудрости, добра и любви подарил миру их дед Эрнест.
Фото автора. 28 июля 1974 г.
Америка помнит Чкалова…
Мне было пять лет, но я это помню. Мы жили в Портленде. На рассвете все проснулись от звуков радио — отец включил его в необычное время. Всегда уравновешенный и спокойный, отец на этот раз был заметно взволнован: «Они, кажется, живы и летят сюда, к нам. Ты хотел бы их видеть?»
Помню огромный поток машин на дороге к аэродрому, затор на мосту через реку Колумбия и, наконец, огромную, как теперь понимаю, многотысячную толпу людей. Отец поднял меня на плечи: «Смотри!» Летчиков я не увидел. Но самолет помню. Очень большой с красными крыльями. И помню слова, которые все тогда говорили: «Чекалоф, Чекалоф…»
Это запись рассказа Роберта Нила, жителя Портленда, юриста и делового человека — посредника по продаже и купле домов. Он разыскал нас в Спокане, на выставке, и спросил, не хотели бы побывать в Портленде и Ванкувере. Роберт сказал, что сам он пять лет назад был в Москве: посетил музеи, где можно было что-либо узнать о полете Чкалова.
Мы согласились. 28 сентября из Сиэтла, примерно тем же курсом, каким в 1937 году летел знаменитый одномоторный Ант-25, мы прилетели в Портленд. С той же высоты, что и Чкалов со спутниками, увидели реку Колумбия, разделяющую два штата — Вашингтон и Орегон — и два города, одинаково гостеприимно встречавших летчиков.
Задень пребывания в Портленде и Ванкувере мы убедились: Роберт Нил — не единственный, кто помнит Чкалова и все, что случилось тут, на берегах Колумбии, тридцать семь лет назад.
Тридцать семь лет — срок немалый. И для поколения молодых надо напомнить: это был необыкновенный для своего времени перелет.
Обратимся к газетам тех дней. 20 июня 1937 года специальный корреспондент «Правды» сообщал из Америки: «Самолет Чкалова сделал посадку в Ванкувер-Баракс. Это военный аэродром, расположенный возле Портленда… Летчиков атаковали целые тучи корреспондентов… Со времени перелета Линдберга десять лет назад никогда никакой другой перелет не вызывал в США такого всеобщего, буквально всенародного восхищения и возбуждения… Всюду сегодня только об этом и говорят. Газеты заполнены отчетами о ходе перелета. Имя Чкалова на устах у всей Америки».
Чкаловский Ант-25 в Америке.
Нетрудно понять, как много стоит за этими торопливыми строчками сообщения из Нью-Йорка. Люди старшего поколения помнят радость и ликование в нашей стране, вызванные этой вестью. Это была законная гордость — выдержала суровые испытания наша техника, весь мир увидел героизм советского человека.
Для авиации 30-е годы были временем одоления пространств. В 1927 году двадцатипятилетний американец, летчик почтовых рейсов Чарльз Линдберг в одиночку впервые в истории пересек на маленьком самолете Атлантику: Нью-Йорк — Париж, расстояние — 5800 километров.
Успех Линдберга, несомненно, будил воображение пилотов. Стали присматриваться к новым, дальним, еще не освоенным трассам, испытывать технику. Самой дерзновенной в те годы была мечта связать воздушным мостом через Северный полюс континенты Америки и Евразии. Идея такого полета принадлежит замечательному летчику Герою Советского Союза Сигизмунду Леваневскому. Появление самолета Туполева с выдающимися летными качествами (экипаж Михаила Громова пролетел на нем без посадки по замкнутой линии 12411 километров) сулил успех. И Леваневский стал готовиться к перелету. В это же время в Америке к броску через полюс готовился опытный летчик Вилли Пост. Намеченный им маршрут Аляска — Северный Полюс — Сибирь (устье Оби или же Енисея) был продуман до мелочей, но катастрофа — гидроплан Поста на тренировке врезался в берег реки Юкон — оборвала жизнь пилота.
Между тем экипаж Леваневского готовился к перелету, и летом 1935 года он стартовал в Америку из Москвы по маршруту над полюсом. Неисправность в системе маслоподачи заставила, однако, экипаж вернуться к исходной точке. Идея полета с одним мотором была поставлена под сомнение. Понадобилась напористость Чкалова, подкрепленная 56-часовым перелетом по трассе Москва — остров Удд на Дальнем Востоке (протяженность трассы — 9374 километра), чтобы добиться разрешения лететь в Америку через полюс.
