Дронго еще раз потрогал голову, с огорчением убедившись, что шишка на макушке стала еще больше. «Производственная травма», — зло пошутил он сам с собой. Голова продолжала болеть. Почему там был Чжан Цзинь? Что он вообще делает в Португалии? Или все-таки атипичная пневмония — действительно специзобретение китайских биологов? Новое биологическое оружие, поражающее пока только желтую расу? Но если можно создать подобное оружие против своих соотечественников, значит, точно так же их можно и защитить, обратив вирус против белой и черной расы? И куда так спешил Чжан Цзинь, когда его увидел Россетти? Хотя «Пьеро» уверяет, что убегавший не был китайцем. «Пьеро» можно доверять, он профессионал, он сумел бы вычислить человека, даже если видел лишь его спину.
Луиза Магальянис снова начала о чем-то рассказывать, и Дронго сморщился еще сильнее. Каждое ее слово отзывалось в его голове резкой болью. Но эта пытка довольно быстро закончилась: автобус въехал в Эшторил, направляясь к всемирно знаменитому отелю.
В период войны в Испании и вплоть до конца пятидесятых годов отель «Палацио» был постоянным местом сбора шпионов всего мира. Сюда приезжали представители тогда еще молодой Советской республики, чтобы обговорить условия военных поставок республиканской Испании, здесь встречались агенты Франко с посланцами фашистских режимов Германии и Италии, со своей стороны помогавших каудильо в его борьбе с собственным народом. Посещали отель и американские разведчики, полюбившие португальский Кошту ду Сол (Солнечный берег) за мягкий климат. В отличие от испанского Коста-дель-Соль, находящегося к югу от Малаги и протянувшегося до Гибралтара, здесь не было столь изнуряюще жаркой погоды, и в то же время Эшторил был защищен от сильных атлантических ветров.
Это была действительно крайняя точка Европы. Именно здесь собирались еврейскиe семьи перед последним броском через океан. Они бежали в Америку из Германии, Австрии, Чехии, где у власти стояли коричневые. Они бежали из Франции, где их сдавали немецким оккупационным властям доблестные французы, презиравшие немцев, но еще больше не любившие богатых евреев. Они бежали, если могли, из Польши, где из еврейского населения, составлявшего огромное число — в шесть миллионов человек, к концу войны почти не осталось никого. Евреи прибывали в Эшторил, подчас не имея наличных денег, и расплачивались за номера в «Палацио» и других, менее известных отелях семейными драгоценностями и золотыми монетами, утаенными от оккупантов и таможенников всех мастей.
Здесь встречались «за круглым столом» английские и германские представители, когда нужно было договариваться о каких-то акциях, возможных даже между враждующими сторонами в период Второй мировой войны. В Эшторил съезжались потомки русских аристократов, не приемлющие власти большевиков у себя на родине, но и не признававшие бесноватого фюрера в Европе. Именно в Эшторил, в отель «Палацио» прибыл изгнанный из Италии король Умберто, когда на Апеннинском полуострове в результате референдума была провозглашена республика. Подданные не простили королевской власти ее непоследовательность и нерешительность в период многолетнего правления «дуче» Муссолини, которого сами итальянцы в конце концов казнили, подвесив за ноги на всеобщее обозрение и поругание.
Если бы стены отеля могли говорить, они рассказали бы столько европейских секретов, что в некоторых странах рухнули бы правительства. Но стены отеля молчали, а Палацио» со своей богатой историей стал местной достопримечательностью, куда привозят туристов и гостей со всего мира, если зацепившаяся за край Европы небольшая Португалия сама казалась последней дверью перед выходом в Мировой океан, то Эшторил был последним замком, который, защелкиваясь, напоминает вам, что дверь закрыта и назад пути уже нет.
Дронго подумал, что известная меланхоличность португальцев отчасти как раз вызвана географическим положением страны на карте мира, где она, окруженная со всех сторон извечно враждебной Испанией, вынуждена обращаться лицом к Мировому океану, имея в течение последних трехсот лет в качестве союзника такую страну, как Англия.
История европейских держав, некогда выступавших на первых ролях, а затем превратившихся в небольшие, ничем особо не примечательные страны, сама по себе достаточно показательна. Распавшаяся австрийская империя Габсбургов выродилась в небольшое государство Австрию, в которой памятник адмиралам в центре ее столицы вызывал лишь насмешки, — Австрия уже не имела собственного выхода к морю. Страна вынуждена была объявить о своем вечном нейтралитете, и некогда воинственные австрийские генералы стали просто добрыми, милыми старичками, фланирующими по улицам тихой Вены.
Считавшаяся в Средние века ведущей европейской державой Швеция потеряла почти все свои владения в Европе, и после поражения в битве при Полтаве ее экспансия на Восток была остановлена. Постепенно Швеция превратилась в обычную европейскую страну с таким же вечным нейтралитетом и с гражданами, обладающими всем известным спокойным и мирным нравом. Времена викингов прошли навсегда. Вместо них появились «шведская модель социализма» и даже «шведская семья», как символ свободы и раскрепощенности.
Революция в Нидерландах в конце шестнадцатого века сделала эту небольшую страну одной из европейских держав, способных даже к соперничеству с Англией из-за господства на море. Но уже через несколько веков Нидерланды становятся вассальными владениями Наполеона, а затем превращаются в скромное государство, которое более всего известно тюльпанами, свободными нравами и трудолюбием своих граждан, отвоевывающих у моря каждый сантиметр суши.
Однако некоторые страны в силу своего географического, исторического и культурного наследия так и не смогли смириться с отведенной им незначительной ролью в Европе. Даже проигравшая две мировые войны и расчлененная Германия не превращалась во второстепенную державу, несмотря на все усилия победителей. Даже потерявшая мировую империю и сжавшаяся до границ одного государства Великобритания не стала страной, оторванной от Европы и вытесненной из мировой политики. Даже уступившая первенство английскому языку, постепенно вытеснившему французский с первой позиции в мире, Франция не захотела ни в чем другом уступать своей извечной соседке на другой стороне Ла-Манша. Не довольствуясь лишь неоспоримым лидерством в мировой моде, эта обладающая бесценным культурным и историческим наследием страна тоже не согласилась оставаться рядовым европейским государством без амбиций. Совсем другое дело — Португалия. Потеряв все свои завоевания и превратившись в маленькую бедную страну на краю Европы, она обрекла своих жителей лишь на острые переживания по поводу несправедливостей судьбы. Воспоминания с прежнем величии, когда небольшая метрополия владела почти половиной земного шара, продолжали жить в сознании каждого поколения португальцев. Ведь именно португалец Васко да Гама открыл европейцам новый путь в Азию, обогнув Африку, и именно португалец Магеллан, пусть даже и на испанских кораблях, совершил первое в истории человечества кругосветное путешествие. И хотя в Севилье, куда пришел единственно уцелевший от этой экспедиции корабль, стоит памятник капитану дель Кано, португальцы всегда помнили, что этот подвиг совершил их земляк.
Автобус остановился на стоянке перед отелем, и делегаты начали выходить, весело обсуждая предстоящий ужин. Кобден покинул салон одним из первых. Дронго, выйдя сам, снова помог спуститься женщинам, постаравшись при этом встать так, чтобы его макушка не была видна сверху. Зулмира, спускаясь, взглянула на него и насмешливо спросила:
— Как вам понравился ваш спутник?
— Он очаровательный и приятный человек, — попытался улыбнуться Дронго.
Боль в голове стала просто нестерпимой. «Кажется, последствия удара будут еще долго сказываться», — подумал он и протянул руку шедшей следом Эстелле. Тонкие прохладные пальцы коснулись руки Дронго. Эстелла сочувствующе подмигнула ему, она виделa, как ее подруга все время смеется над Дронго. Втроем они направились в сторону отеля. Дронго пришлось улыбаться, отвечая на вопросы. Но тут к ним подошла Луиза и обратилась к обеим женщинам на португальском языке. После чего они поспешили в отель впереди всех прибывших. Россетти громко разглагольствовал, что этот отель часть итальянской истории. Дронго шел не спеша, намеренно отставая основной группы, заметив, что Кобден уже давно вошел в отель. А еще он заметил, то за ним самим внимательно наблюдает Чжан Цзинь. Но голова разболелась до такой степени, что Дронго было не до китайца, один раз он даже пошатнулся. К нему подошел «Пьеро».
— Как вы себя чувствуете? — спросил он, с тревогой глядя на Дронго. — Мне кажется, вам лучше вернуться к себе.
