— Я ведь верила ему, папа, — негромко и уже не в первый раз сказала девушка. — Почему же? Почему он так обошелся со мной?
Елизарову было непросто найти ответ на подобный вопрос. Как объяснить дочери, что этот мир далек от совершенства? Как объяснить, что люди иногда совершают такие жестокие поступки, которые невозможно ни понять, ни оправдать? Раньше он, может быть, и смог бы подобрать нужные слова, но сейчас, когда изменился и он сам, стал таким же жестоким и непредсказуемым, как этот мир, сказать было попросту нечего. Руки Владислава до сих пор пахли кровью. Гипотетически, конечно. На самом деле никакого запаха не было, но Елизаров чувствовал, как он витает в воздухе. Витает вокруг него.
— Потому что он — подлец и негодяй, я так думаю, — ответил Владислав, сухо откашлявшись. — Но судьба наказывает таких людей, Валя. Рано или поздно, но все равно наказывает.
— Когда такое было? — она чуть приподняла голову. — И где? В сказках?
— Ну почему же в сказках? — Елизаров с трудом сдерживал рвущиеся наружу чувства. — Вовсе не обязательно. В жизни такое сплошь и рядом. И этот твой Егор… Он обязательно ответит по закону. Вот увидишь. И он, и его приятели. А с тобой все будет нормально, малышка. Ты же слышала, что сказал врач. Серьезных повреждений нет, госпитализация не обязательна, а что касается всего остального… Время — лучший лекарь. Я понимаю, что это звучит банально, но это факт. Ты сама поймешь, солнышко.
— Я верю, папа.
Они сидели в гостиной вдвоем в полной темноте. Валентина попросила не включать свет, и Владислав не стал настаивать. Ему и самому сейчас это было не нужно. Марину удалось уложить спать, а дочь… Она в этот момент нуждалось в нем, как никогда. Елизаров не мог отказать ей в своем обществе. Не мог и не хотел. Хотя ему самому сейчас требовалось о многом подумать. Почему судьба посылает ему это новое испытание вдогонку первому? В наказание за то, что он сделал? Но ведь он прав. Елизаров был абсолютно уверен в том, что он прав.
— Как я буду смотреть в глаза знакомым? — прозвучал новый вопрос Валентины.
— Побудь пока дома, — посоветовал отец. — Хотя бы несколько дней. В институте я договорюсь. Уверен, они все поймут и не станут чинить препятствий. Мама будет с тобой. И я тоже…
— Мне придется присутствовать на суде?
— Думаю, да. Это необходимо для того, чтобы наказать подонков. Но ты справишься, милая. Я знаю это. Ты у меня сильная.
— Да уж, сильная, — Валентина грустно улыбнулась, и Елизаров скорее почувствовал эту улыбку, чем увидел. Так же, как он почувствовал и то, что за этой улыбкой кроется.
— Не казни себя, — как можно спокойнее сказал он. — Тем более сейчас. Прошлого не воротишь. Его надо принять и жить дальше.
Владиславу ужасно хотелось курить. А еще лучше сходить на кухню и махнуть граммов сто — сто пятьдесят «Русского Размера». Он так и собирался сделать после убийства Кулемина. Так же, как он делал это после расправы над Лерайским. Успокоить нервы. Это только в кино убивать просто… То, что произошло с Валей, подкосило его еще сильнее. Но ни выпить, ни даже покурить он пока не мог себе позволить. До тех пор, пока дочь сидела, опираясь щекой о его плечо. Для нее сейчас это плечо было едва ли не единственной опорой. Как в физическом, так и в моральном плане…
Настенные часы пробили два часа ночи, когда девушка наконец уснула. Елизаров осторожно уложил ее и только после этого позволил себе подняться с дивана. Быстрым шагом прошел на кухню и первым делом жадно закурил, сделал пять или шесть глубоких затяжек подряд. Затем вынул из холодильника нераспечатанную бутылку «Русского Размера», с хрустом скрутил пробку и набулькал в первый подвернувшийся под руку стакан не сто — сто пятьдесят граммов, как планировал, а больше двухсот. До края.
* * *
— Что ни дежурство, то происшествие! — вздохнул следователь, занимая место в салоне служебного автомобиля. — Снова труп. Убийство на дачах. Нижние Сосенки.
— Не ближний свет, — посетовал водитель. — Я знаю это место. Деревня. Недалеко дачный поселок. Старый такой…
— Ладно, где наша не пропадала! Погнали.
Стал накрапывать мелкий дождик. К моменту, когда Перегудов прибыл на место преступления, дождь разошелся вовсю. Машина, петляя между домиками, остановилась в одном из тупиков дачного массива.
У ворот дачи приехавших встретил участковый милиционер.
— Здравствуйте, Виктор Алексеевич. Сержант Яковлев, — представился молодой человек.
Следователь бросил ответное приветствие.
— Глушь-то какая! На дачах никого? — поинтересовался он и, накинув куртку на голову, вышел из машины.
— Сейчас мало, — ответил участковый. — Сезон закрыт. В будни почти никто не бывает. В выходные так иногда приезжают…
Яковлев повел сыщика вдоль забора к калитке.
— Есть соседи, живут тут. Семья. В пятом отсюда доме… И сторож вон — дядя Коля, — участковый показал на мужчину за забором дачного участка, которого Перегудов не заметил за густыми зарослями дикого винограда, оплетающими сетку-рабицу.
— Как же здесь пройти? — пробурчал следователь, срывая с калитки свисающие до земли лозы винограда.
Яковлев вслед за сыщиком нырнул в образовавшуюся в живой изгороди брешь.
— Тут за много лет все так поросло, — отозвался сторож. — Хозяин не выходил из дома. Зачем ему было обрывать виноград?
— Что, вообще не выходил? — переспросил Перегудов.
— Да. А что вы удивляетесь? Тут ближайший магазин только в деревне. Четыре километра отсюда. Просто так, без нужды, не пойдешь. А так, что тут больно-то нос высовывать!
Все трое быстрым шагом, прижимаясь к стене, укрывавшей их от ливня, направились к входу в дом. Под деревянным покосившимся навесом над самым входом мужчины остановились.
Входная дверь была настежь раскрыта. Из глубины дома доносилось неровное бормотание, перемежающееся со звуками тихой мелодии.
— Телевизор работал, — пояснил сторож.
— Труп там, наверху, — сержант отступил назад, пропуская следователя в дом. Затем снял с себя куртку и стряхнул с нее воду. — Я вызвал оперативников. Должны быть с минуты на минуту.
Перегудов шагнул в дом. За ним последовали участковый и сторож.
Лестница, ведущая на второй этаж, выходила на просторную веранду. Труп лежал посреди комнаты напротив тумбочки с телевизором. Рядом валялся перевернутый набок старый деревянный стул. Одна из его ножек была сломана пополам.
Несмотря на то что балконная дверь была настежь распахнута, комнату наполнил удушающий сладковатый запах начавшего разлагаться тела.
Убитым был молодой мужчина лет тридцати пяти на вид. Волосы ровно острижены коротким ежиком. Череп мужчины был неестественно синего цвета. Огромное кровяное пятно в области виска сразу бросалось в глаза. Кровь из раны неровными струйками растеклась по всему черепу. Лицо мужчины было сильно обезображено. Струившаяся из рассеченной брови над левым глазом кровь залила лицо и коркой застыла на коже. Левый глаз широко раскрыт и тоже заплыл кровью.
Рубаха на груди насквозь пропиталась кровью. У Перегудова перед глазами на мгновение мелькнула картинка, которую он видел в подъезде, где убили Лерайского. Сыщик осторожно потянул за полу рубашки. Застывшая в жесткую коросту кровь намертво приклеила ткань к телу. Перегудов потянул сильнее, и ткань жестким пластом приподнялась. Кожа на груди убитого вздулась. На ней отчетливо проявилась рваная рана в виде латинской буквы Z.
Перегудов только кивнул и молча вышел из комнаты. Вместе с участковым и сторожем Колей они направились вдоль рабицы в обратном направлении.
— Далеко так идти, Николай? — спросил Перегудов, выискивая среди луж возвышающиеся бугорки скользкой от дождя земли.
— Обойти несколько участков придется. Тут напрямую прохода нет, — ответил сторож. — Вон уже видно навес.
Мужчины шли друг за другом по протоптанной в траве узкой тропинке. Сторож в резиновых сапогах, которые надежно защищали его ноги до колена, передвигался быстрее, чем следователь. Расстояние между ними время от времени увеличивалось до нескольких шагов. Листья на деревьях шуршали от порывов ветра и потоков воды, которые природа в изобилии обрушивала на землю. Перегудову приходилось кричать, чтобы сторож слышал его вопросы.
— А вы были знакомы с этим человеком?
— Нет, честно говоря. Знаю только, что Денис его звали.
— Он что, постоянно жил на даче?
— Да. Я имею в виду две последние недели, — сторож поворачивал голову назад, чтобы быть услышанным. — Только в деревню до магазина изредка на велосипеде доедет, а так постоянно здесь.
— А давно у него здесь дача? — спросил следователь.
— Да уже лет десять. Не меньше. Только он не появлялся здесь практически. Так, раз в сезон заедет. Я даже забыл, как он выглядит…
