— Какое вам дело? — прервала его Лариса.
— Мне сейчас есть дело до всего, что так или иначе связано с Лерайским. Так что произошло между вами позавчера?
— Владислав сильно ревновал меня к моему новому мужу. Ему не было никакого дела до меня и моей жизни, пока у меня не появился новый мужчина. Но стоило только мне наладить мою жизнь, как он тут же появился на горизонте. Его ревность просто отравляла мне жизнь.
Перегудов не спускал с Ларисы пристального взгляда.
— Скажите, а как долго вы знали Владислава?
— Да я уже не помню. Честное слово, для меня это все так не вовремя теперь…
— И все-таки? Два года? Десять лет? — настаивал сыщик.
— Ну, мы познакомились, когда нам было по девятнадцать. В двадцать поженились…
— А потом?
— Потом разошлись… Но это уже все в прошлом настолько, что я даже не хочу вспоминать. У меня уже давно другая семья. Другие проблемы, заботы…
— А где сейчас ваш нынешний муж?
— Извините, какое это имеет отношение к делу, по которому вы пришли?
— Как правило, получается так, что все факты в жизни в конечном счете взаимосвязаны, — отрезал Перегудов.
— Он сейчас отдыхает в деревне, если это так важно, — Лариса замолчала и машинально переставила на столе заварочный чайник.
В разговоре повисла пауза. Следователь молча наблюдал, как Лариса снимает и снова ставит на место крышку с керамического чайничка. Вдруг крышка выскользнула у Ларисы из рук и покатилась к краю стола. Перегудов успел приподняться со своего места и подхватить ее. Лариса как будто вышла из оцепенения.
— Хотите чаю? — спросила она.
— Нет, спасибо. Мне необходимо связаться с вашим нынешним мужем. Где я могу его найти?
— Не думаю, что вам следует это делать, — сказала женщина и подошла к плите.
Щелкнув кнопкой розжига, она поставила чайник на конфорку.
— Скажите, пожалуйста, а Владислав делился с вами своими проблемами, когда вы были замужем за ним? Насколько вы доверяли друг другу? — продолжил выяснять Перегудов, меняя тему.
— Не особо. Ничего о его делах я не знаю. Не интересовалась. Когда мы были женаты, Влад работал в таможенном отделе в аэропорту. Потом, поговаривают, он сменил работу. Или его просто перевели в другой отдел. Я не знаю точно, что там было…
— Ну а пока вы жили вместе, он рассказывал вам о своих проблемах? Или, может быть, просил совета?
— Редко. Как правило, он приходил домой, включал телевизор и ложился на диван.
— А когда произошла ваша окончательная размолвка с бывшим мужем?
— Семь месяцев назад, — коротко ответила Лариса, встала и подошла к мойке.
Включив воду, она обмакнула посудную тряпку в чистящий порошок и принялась мыть посуду.
— А какие были отношения между Владиславом и вашим новым мужем? — спросил Перегудов.
Раздался звон бьющейся посуды. Чашка выскользнула из рук Ларисы и ударилась о поверхность раковины.
— Да я не знаю, — женщина прислонилась к стене рядом с раковиной и говорила, стоя спиной к следователю. — Что вы ко мне пристали с такими вопросами? Я вот любимую чашку разбила. Откуда мне знать, какие у них там были отношения?
— Скажите, на ваш взгляд, кто мог убить Лерайского? Вспомните его друзей, сослуживцев…
— Откуда мне знать! — повторила Лариса, машинально собирая осколки чашки. — Это мог быть несчастный случай! Или просто попытка ограбления. Возможно, его убили, если можно так выразиться, случайно…
— После лабораторной экспертизы я могу сказать с уверенностью, что по характеру травм, нанесенных потерпевшему, — это было убийство. И убийца явно готовился к этому преступлению.
— О боже! — вырвалось у Ларисы. Через несколько секунд она снова заговорила: — Не знаю, кто это мог сделать.
На плите засвистел чайник, и Лариса налила заварку в одну из чашек. Поставила ее перед собой, сев на табуретку напротив следователя.
— И все-таки какие были отношения между вашим мужем и Владиславом? — настаивал Перегудов.
— Да обычные. Виталий, мой нынешний муж, умеет ладить с людьми. У него практически не бывает конфликтов, поэтому если Владислав и проявлял какое-то недовольство по отношению к Виталию, то Виталий не обращал на это внимания.
Перегудову показалось, что глаза женщины стали влажными, но Лариса поднялась из-за стола и, повернувшись спиной к следователю, потянулась к посудному шкафу. Она убрала вымытую посуду, достала из шкафа еще одну чашку и, наполнив ее заваркой, вернулась за стол.
— У меня такое чувство, что вы сказали не совсем то, что вам хотелось бы сейчас сказать. Может быть, не стоит сдерживать себя? — вкрадчиво заметил Перегудов.
— Ну, в общем, да, — совершенно неожиданно для следователя согласилась Лариса.
Ее рука машинально помешивала ложечкой пустую заварку.
— Ну почему? Почему Владислав всегда все делал не вовремя?! Даже после развода он вмешался в мою жизнь! Да он отравил мне своей ревностью всю жизнь! После этого мы и поссорились с мужем. Виталий уехал к родителям в деревню. Позавчера… Вы знаете, я больше ничего не буду вам говорить. Все это слишком тяжело. На мой взгляд, я и так уделила вам слишком много времени, — неожиданно закончила она.
— Дайте мне адрес Виталия, — попросил Перегудов.
На этот раз женщина не стала сопротивляться. Она извлекла из ящика стола ручку и листок бумаги. Записала на нем адрес и резко пододвинула листок к Перегудову. Сыщик взял записку, поднялся и молча направился к выходу.
* * *
Щеголеватые тонкие усики исчезли с лица Елизарова, а вместо них появилась невзрачная козлиная бородка. Парик с проседью завершал картину, и все это вместе увеличивало возраст Владислава как минимум лет на десять. Только черный плащ остался неизменным. С ним Елизаров расстаться не пожелал. По какой-то абсурдной, немного детской наивности он полагал, что именно это одеяние приносит ему удачу. К тому же в просторном боковом кармане плаща удобно было скрывать его импровизированное оружие.
Прошедшие сутки наблюдения за квартирой Дениса Кулемина ничего не дали. Жертва так ни разу и не появилась в поле зрения Елизарова. Денис словно испарился. Переехал? Загулял? Подцепил какую-нибудь проститутку и проводит время в ее обществе? Елизаров терялся в догадках…
Утром следующего дня он решился подняться на третий этаж и позвонить в соседнюю квартиру. Ему открыла женщина преклонных лет со светлыми крашеными волосами, облаченная в домашний халат. Лицо у нее было заспанным.
— Вы кто? — не слишком приветливо поинтересовалась она.
— Перепись населения, — Елизаров сказал первое, что пришло ему в голову, в надежде на то, что женщина не обратит внимания на то, что в руках у него ничего нет. — Мне нужно знать только вашу фамилию, имя, отчество и год рождения. Будьте любезны…
Женщина равнодушно пожала плечами и тут же представилась:
— Лаврова Инесса Ибрагимовна. Пятьдесят первого года рождения.
— Ясно. — Елизаров солидно покачал головой и прежде, чем женщина успела поинтересоваться, куда он собирается записывать данную информацию, поспешил задать новый вопрос: — Скажите, Инесса Ибрагимовна, а кто проживает в квартире напротив? Вот здесь, — он указал на дверь Дениса Кулемина. — Я звонил, но никто не открывает.
— И не откроет, — женщина зевнула, при этом даже не потрудившись прикрыть рот рукой. — Уехал он. В деревню. Дня два назад. Я сама видела. Пошла выносить мусор, а тут он выходит… Дениска. Так его звать. Хороший парень, но одинокий. От этого у него и все проблемы. Работу вот недавно потерял. И все из-за этого… А два дня назад уехал. Вышел из квартиры с двумя сумками и говорит: «Я, Инесса Ибрагимовна, теперь буду в деревне жить. Во всяком случае, до зимы. А потом весной опять уеду». Да оно так, в общем-то, и лучше. Верно? Что за жизнь в городе? Суета сует…
— А деревня-то далеко от города? — как бы между прочим поинтересовался Елизаров.
— Не очень, — сонливое выражение понемногу сползало с лица женщины. Видно было, что она не прочь пообщаться с кем угодно, да вот желающих на роль собеседника как-то не находилось. — Километров сто пятьдесят, как я поняла. Нижние Сосенки. Знаете?
— Слышал.
— Вот там. Домик этот в свое время родителям Дениса принадлежал. Я их знала немного. Они пару раз наведывались к сыну. Милейшие люди. Особенно отец. Веселый такой, общительный… был. Они умерли оба в девяносто первом. В один год. Представляете? Сначала он, а потом месяца через два и она. Не выдержала разлуки, значит. Любили они друг друга шибко. Денис и к отцу, и к матери на похороны ездил, а потом ни разу… И вот теперь надумал. Правильно, я считаю.
— Наверняка. — Елизаров демонстративно бросил взгляд на наручные часы и с извиняющейся улыбкой сказал: — Ну, ладно. Спасибо вам большое, Инесса Ибрагимовна. Приятно было пообщаться. Но надо бежать. Работа… Сами понимаете. Мне еще сегодня восемь домов обойти нужно до обеда.
