Ноги эти, должно быть, целовало множество людей, подумала Лена, потому что ступни и весь белый камень до колен были захватаны руками прихожан и засалены их поцелуями.
Она прошла вперёд; семинаристы тихо следовали за ней.
Остановившись перед одним из простенков, Лена рассматривала огромную мраморную доску, сплошь увешанную серебряными бляшками. Бляшки эти были похожи на какие-то неведомые ордена. Но, всмотревшись, Лена заметила, что на каждом таком ордене выдавлена была какая-нибудь часть человеческого тела: глаз, ухо, рот, рука, колено…
— Что это? — шёпотом спросила Лена.
Семинаристы, тоже шёпотом, перебивая и дополняя друг друга, объяснили: если верующий человек заболевает — у него, например, болит ухо или глаз, — то он молит божью матерь, чтобы она излечила его от недуга. Выздоровев, он, в благодарность ей, заказывает такую бляшку, на которой изображается исцелённая часть его тела. Бляшку прибивают к мраморной доске в костёле.
— У нас даже в поликлиниках этого не делают, — сказала Лена.
Семинаристы возмущённо переглянулись. Костёл не произвёл на неё должного впечатления.
Через несколько дней она оставила в кухне, в пустой кастрюле Стефана, записку:
«Завтра чтоб вы были здесь в семь часов вечера по московскому времени. Будет продолжение опыта с водой».
Из школы она пришла с ящичком, который несла перед собой бережно, как цветы. В семь часов семинаристы принесли в кухню бутылки. Лена подозрительно посмотрела сначала на семинаристов, потом на бутылки, но ничего не сказала.
Она вынула из ящика микроскоп.
— Пока я буду подготовлять, можете посмотреть на свои пальцы, — строго сказала она.
Семинаристы стали рассматривать в микроскоп свои пальцы. Юноши были, в сущности, наивны и просты, и им было интересно смотреть в микроскоп.
Лена приготовила два стёклышка. На одном была капля из открытой бутылки, на другом — из закрытой.
Семинаристы по очереди посмотрели в микроскоп.
Капля, взятая из открытой бутылки, кишела живыми существами. На другом стёклышке не было ничего.
— Миленькие! — сказала бактериям Лена; она очень волновалась. — Смотрите, какие миленькие!
И тут она сразу стала очень серьёзной:
— Луи Пастер был гений. Повторяйте за мной, потому что вы проиграли. Луи Пастер был гений. Он открыл, что даже бактерии не могут самозарождаться. Повторите!..
Ксёндз стоял с портфелем на пороге кухни. Он вежливо улыбался.
— Панове семинаристы! — сказал ксёндз, не переставая улыбаться. — Прошу вас на минутку к себе. Простите, пожалуйста, мадемуазель Лена.
Двое юношей поплелись за священнослужителем. Лена осталась в кухне ждать их. Чтобы не было скучно, она рассматривала в микроскоп всё, что попадало под руку.
Семинаристы не пришли.
Ночью, сквозь сон, Лена слышала, как под окнами фыркала и топталась лошадь.
А утром под дверью она нашла записку: «До свидания, Лена. Приносим свои извинения».
Больше она их никогда не встречала.
Ксёндз отправил семинаристов в далёкий маленький городок: он думал, что там не будет девочки Лены и семинаристы по-прежнему станут верить, что моллюски, черви и членистоногие были созданы богом на шестой день творения.
