Глава одиннадцатая
Подготовкой покушения на Александра Второго руководил народоволец Андрей Желябов, но после его ареста 27 февраля руководство взяла на себя Софья Перовская. Утром 1 (13) марта 1881 г. она передала 4 бомбы народовольцам Гриневицкому, Михайлову, Емельянову и Рысакову на тот случай, если император после развода караулов в Михайловском манеже не поедет обычным маршрутом по Малой Садовой улице, что и произошло. Террористам пришлось срочно занимать места на Екатерининской набережной. После условного сигнала Перовской – взмаха платком– Рысаков бросил бомбу в карету, но император не пострадал, тогда Гриневицкий, не замеченный жандармами, бросил вторую под ноги Александру и смертельно ранил его. Через два часа Император скончался в Зимнем дворце.
Глава двенадцатая
Константин Николаевич Романов (1827—1892) – родной брат Александра Второго, генерал-адмирал. Когда ему исполнилось девять лет был отправлен отцом Николаем Первым в плавание простым юнгой, так как император считал, что будущий адмирал обязан изучить морское дело с самого «низу».
Глава четырнадцатая
Медаль «1 марта 1881» была учреждена сыном Александра Второго императором Александром Третьим 12 (24) марта 1881 г. для награждения всех лиц, сопровождавших в тот роковой день императора и пытавшихся его спасти.
Часть 4.
Брысь… и Янтарная комната
Глава первая, в которой решается судьба
Саша захлопнул книжку и задумался, на какой бы такой козе подъехать к маме (в ее любимой поговорке эта симпатичная рогатая животина была почему-то кривая), чтобы не получить сразу отказ, а хотя бы выторговать обещание «подумать на досуге».
Для начала решил проверить, в каком она сегодня настроении и можно ли вообще заводить столь серьезный разговор, а то отшутится, отцелуется и разобьет вдребезги все его мечты и планы!
Мальчик заглянул на кухню – ловко орудуя ножом, мама шинковала капусту для борща, на плите распространял ароматы кипящий куриный бульон, а морковь и свекла весело шкворчали на сковородке.
– Только без лука! – успел вставить он, пока обед не был безвозвратно испорчен.
– Клянусь! – Лина вскинула вверх свободную от ножа руку.
Хитро покосившись на семилетнего сынишку, она, не отрываясь от процесса готовки и старясь придать голосу серьезность, поинтересовалась:
– Хочешь подъехать на кривой козе?
В принципе, она догадалась, о чем может зайти речь, как только увидела название книжки, которую Саша притащил из школьной библиотеки. «Невероятные приключения Брыся в пространстве и времени» не сулили ничего иного, кроме очередных уговоров завести в доме кота.
Сама она всю жизнь обожала собак, предпочитая беспородных – уникальных, как по внешности, так и по особенностям характера. Муж любил вообще всех зверей без разбору и легко принял тот факт, что в их небольшой трешке, добытой совсем недавно путем сложных обменов и ипотеки, обосновался подобранный на помойке щенок.
Малыш пытался извлечь из пакета, брошенного кем-то мимо контейнера, картофельные очистки и почти преуспел в этом, когда его подняли незнакомые руки (впрочем, знакомых у него и не было) и развернули на сто восемьдесят градусов, в результате чего он оказался нос к носу с молодой кареглазой женщиной.
Дальнейшая жизнь тоже устремилась в направлении, диаметрально противоположном тому, в каком он двигался до сих пор, преподнеся на блюдечке с голубой каемочкой молоко и творог, а потом еще и никогда не пробованные ранее мелко нарезанные кусочки восхитительного мясного вкуса.
После основательного купания в пенном растворе, полоскания и просушки щенок приобрел универсальный серый цвет, лишь мордочка осталась черной, да кончик крошечного толстенького хвостика высветился белой кисточкой, которой он мельтешил, радуясь всему подряд, просто от присущего малолеткам оптимизма.
Кутенка нарекли Мартином, и он как-то слишком быстро вымахал в здоровенного суматошного пса, попутно добавив в свой окрас черноты и желтизны. В их квартирке он смотрелся настоящим монстром и учинял такие же масштабные разрушения, не оставив нетронутым ни одного предмета мебели, слопав обложки у фотоальбомов и «зачитав» в клочья несколько ценных книг из домашней библиотеки, особенно безжалостно расправившись с томом о художниках-передвижниках, от которого даже и клочков не сохранил.
Сашу он обожал, но воспринимал исключительно как товарища по играм и совершенно не давал ему проходу, не понимая, зачем тот тратит столько драгоценного времени за письменным столом, выводя в тетрадках непонятные закорючки. И, чтобы облегчить другу жизнь, в мгновение ока эти самые тетрадки уничтожал, как только ему удавалось до них добраться.
Казалось бы, что, а вернее, кто еще нужен для счастья молодой семьи? Однако их сынишка, любя Мартина, не переставал канючить о коте, расписывая в красках, как тот тихим теплым комочком лежал бы у него на коленках, когда он учит уроки, и как убаюкивал бы его в постели загадочным урчанием.
– Ну, говори, не таись, пока папа с Мартином не вернулись и не учинился в нашем доме переполох!
Саша вздохнул. Так и есть – отшутится. Но все же сделал попытку:
– Мам, а ты знаешь, что в Эрмитаже живут коты-эрмики и охраняют его от грызунов?
– Что-то слышала. Продолжай! – Лина опустила нашинкованную тонкими брусочками капусту в бульон и принялась за картошку.
– А ты знаешь, что каждый желающий может взять кого-нибудь себе, с паспортом и удостоверением бывшего сотрудника Эрмитажа, а еще потом можно долго-долго посещать музей бесплатно?
– Да что ты? – она покосилась на сына – основательно подготовился!
– А еще у них есть котик по кличке Ван Дейк, которого раньше звали Брысем. Его нашли в вентиляции в зале фламандской живописи, и у него сломана лапка. Из-за гипса он не может ловить мышей! Вдруг его уволят? – Саша подпустил в голос звона, как будто с трудом сдерживал слезы. – А еще он умеет путешествовать во времени и постоянно влипает во всякие неприятности, так что, если мы его не заберем, он окончательно пропадет, затерявшись где-нибудь в другой эпохе!
– Ты и вправду хочешь взрослого кота? – Лина удивленно подняла брови.
Ей, как человеку никогда не имевшему дела с представителями мяукающего племени, всегда казалось, что «хотеть» можно только маленького котенка, да и тот быстро вырастает в абсолютно самостоятельную свободолюбивую единицу и теряет «родственные» связи с приютившей его семьей. В отличие от преданных собак.
Саша заглядывал в мамины глаза, ища в них какие-нибудь подвижки в сравнении с предыдущими разговорами на эту тему.
– Ты представляешь, что с твоим котом сделает Мартин? Или кот с ним? Или оба они с нашей квартирой? С тем, что от нее осталось?
Ага, все-таки наметились перемены к лучшему. Раньше мама просто говорила: «Только через мой труп!»
Ложась спать, Лина обнаружила под подушкой книгу и, вздохнув, начала читать о невероятных приключениях кота Брыся, а утром за завтраком объявила, что они едут на экскурсию в Эрмитаж…
Да здравствуют последние дни летних каникул и маминого отпуска!
Глава вторая.
Саша
Сашина семья проживала в городе Пушкин, бывшем Царском Селе, всего-то в двух десятках километров от Витебского вокзала, а уж оттуда до Эрмитажа рукой подать!
Мартин, словно предчувствуя со стороны «родственников» какую-то каверзу, долго не хотел униматься – выл и скребся в дверь, так что Лине пришлось несколько раз возвращаться в квартиру и уговаривать его вести себя прилично, как подобает почти взрослой собаке таких внушительных размеров!
Пес утихомирился лишь после того, как вспомнил, что у обеденного стола остались две почти целые ножки, а значит, будет, чем себя развлечь в одиночестве.
Лина постояла несколько мгновений у двери, прислушиваясь, не возобновятся ли протестные действия, и они поспешили на станцию, до которой от их дома на Детскосельском бульваре десять минут пешком.
В электричке Саша исподволь изучал выражение маминого лица, пытаясь понять, не обернется ли поездка на самом деле только экскурсией, и всю дорогу держал скрещенными средний и указательный пальцы обеих рук, на удачу.
Будь его воля, он забрал бы кошачью компанию целиком: и Брыся, и Савельича с Рыжим. Но просить родителей о такой щедрости не решался, хотя животных они любили и всегда подкармливали бездомных. Просто никто не рассчитывал, что Мартин вырастет настолько громадным, а квартира, пусть и гораздо больше той, где они жили вместе с бабушкой, снова окажется чересчур мала для всех домашних питомцев, о которых он мечтал.
