мире. В идеале эта пелена должна быть прозрачной, но для закрытой личности она непроницаема.
Легко увидеть, что закрытость – о именно то, что мы называем «обманом личности». Так же говорит и Кьеркегор:
Легко увидеть, что закрытость eo ipso[59] означает ложь, или, если угодно, неправду. Однако неправда – это несвобода… гибкость свободы расходуется ради закрытости… Последняя является эффектом отрицательного отношения индивидуальности к самой себе».
Это совершенно современное психоаналитическое описание цены вытеснения из сознания для всей личности. Я опускаю более подробный и проницательный анализ Кьеркегора о том, как личность фрагментируется внутри себя вытеснением, как реальное восприятие действительности обитает под поверхностью, рядом, готовое прорваться через вытеснение, как вытеснение оставляет личность как бы неповрежденной, по-видимому функционирующей как единое целое, в непрерывности – и как эта непрерывность нарушена, как личность на самом деле во власти прерывности, выражаемой вытеснением1516. Для современного ума, знакомого с клиническими исследованиями, подобный анализ восхитителен.
Кьеркегор понимал, что ложь возникает, потому что ребенок должен приспособиться к миру, родителям и собственным экзистенциальным дилеммам. Она формируется до того, как у ребенка появится возможность узнать себя самого открытым и свободным способом, и, таким образом, защитные механизмы личности становятся автоматическими и неосознанными. Проблема в том, что ребенок становится зависимым от них и оказывается заключенным в личностную броню, не позволяющую свободно взглянуть за пределы собственной тюрьмы или внутрь себя. Именно это и является тем, что определяет его несвободу17. Лучшее, на что может надеяться ребенок, – это то, что его замкнутость не будет «ошибочной» или обширной, при которой его личность окажется слишком напуганной миром, чтобы открыться возможному опыту. Но Кьеркегор знал, что это во многом зависит от родителей и от случайностей окружающей среды. У большинства людей есть родители, которые «взяли на себя большую ответственность», и поэтому они вынуждены отгораживаться от новых возможностей.
Кьеркегор дает нам несколько кратких набросков вариантов отрицанию или самообмана – что, в общем, одно и то же. Он стремится описать тех, кого мы сегодня называем «неподлинными» людьми, людей, которые избегают развивать собственную уникальность; они следуют тому стилю автоматической и некритической жизни, к которому были приучены в детстве. Они «неподлинны» в том смысле, что не принадлежат самим себе, не являются «самими собой», не действуют из собственного центра, не видят реальности. Они – одномерные люди, полностью погруженные в вымышленные игры, в которые принято играть в их обществе. Они неспособны выйти за рамки социальных условий: работники корпораций на Западе, бюрократы на Востоке, аборигены, запертые в традициях – все те люди, которые не понимают, что значит думать самостоятельно. Да и если бы они это понимали, то отказались бы от проявления такой дерзости и открытости. Кьеркегор дает описание непосредственного человека:
…его «я» или «он сам» – это нечто объединенное вместе с «другим» в диапазон житейского и мирского… Таким образом, его самость немедленно соприкасается с «другим», желая, вожделея, наслаждаясь и т. д., но – пассивно; … он старается подражать другим людям, в независимости от того, как они строят свою жизнь, и поэтому тоже, в некотором роде, живет. В христианском мире он тоже христианин, он ходит в церковь каждое воскресенье, слышит и понимает пастора – да, они понимают друг друга; он умирает, и пастор вводит его в вечность за 10 долларов, но он не был собой, не стал собой… Непосредственного человек не может осознать свое внутреннее «я», он узнает только свою одежду… Его самость определяется только внешними факторами18.
Это идеальное описание «автоматически культурного человека» – человека, ограниченного культурой; раба, который воображает, что у него есть индивидуальность, если он платит за страховку, что он контролирует свою жизнь, если управляет спортивной машиной или пользуется электрической зубной щеткой. Сегодня неподлинные, или непосредственные, люди – знакомые всем типажи после десятилетий марксистского и экзистенциалистского анализа рабства человека в социальной системе. Но во времена Кьеркегора, должно быть, было шоком – быть современным европейским горожанином и одновременно считаться обывателем. Для Кьеркегора «обывательство» – проявление тривиальности. Человек был убаюкан ежедневной рутиной своего общества, довольствовался теми формами удовлетворения, которое оно ему предлагало: в современном мире это автомобиль, торговый центр, двухнедельный летний отпуск. Человек защищен безопасными и ограниченными альтернативами, которые предлагает ему общество, и если он не сбивается с пути, он может прожить жизнь в определенной скучной безопасности:
Как и обыватель, лишенный воображения, он живет в определенной тривиальной области опыта относительно того, как идут дела, что возможно, что обычно происходит… Обыватель успокаивается в повседневном…19
Почему человек соглашается жить тривиальной жизнью? Из-за опасности расширения горизонта опыта, конечно. В победе над возможностями и свободой кроется более глубокая мотивация обывательства. Оно знает своего настоящего врага: свобода опасна. Если вы будете следовать за ней слишком охотно, то потеряете почву под ногами; а если откажетесь от нее – станете узником необходимости. Самое безопасное – придерживаться границ социально возможного. Я думаю, в этом и есть смысл наблюдения Кьеркегора:
Обыватель думает, что контролирует возможность, думает, что, заманив бескрайнюю гибкость в поле вероятности или в ловушку («сумасшедший дом»), он держит ее в заточении; он таскает за собой возможность, как узника в клетке вероятного, выставляет напоказ…20
Кьеркегор как теоретик психозов
Но теперь в нашей дискуссии появляется новый аспект. Кьеркегор говорит о заманивании бескрайней гибкости свободы «в сумасшедший дом», где ее держат в заточении. Что он подразумевает под таким образом? Я считаю, он имеет в виду, что одна из величайших опасностей жизни – слишком большое количество возможностей, и что мы находим людей, которые поддались этой опасности, в сумасшедшем доме. Здесь Кьеркегор показывает, что он был главным теоретиком не только «нормальной культурной патологии», но и аномальной патологии или, иначе говоря, психоза. Он понимает, что психоз – это невроз, доведенный до крайности. По крайней мере, именно так я воспринимаю многие его наблюдения из раздела «Отчаяние в аспекте конечности / бесконечности»21. Давайте задержимся на этом моменте, потому что, если мое прочтение верно, это поможет нам понять, как самые крайние формы психического расстройства представляют собой неуклюжие попытки справиться с основной проблемой жизни.
Кьеркегор демонстрирует нам широкую и невероятно богатую палитру типов человеческих неудач, того, как человек оказывается побежденным жизнью и миром, потому что он не может осознать экзистенциальную правду своей ситуации. А она заключается в том, что человек и является внутренним символическим «я». Это означает определенную свободу, но человек связан
