- Ты всё это сделал? Я реально впечатлён, Эдди.
- Как вы так быстро добрались сюда, дядя Джеймс? - медленно сказал я. - Заклинания телепортации требуют точных координат. Как вы узнали, где именно меня найти на этом протяжённом участке автострады, когда даже я не совсем уверен, где именно нахожусь? Что происходит, дядя Джеймс?
- Устройство самонаведения сообщило нам, где ты находишься, до того, как ты его уничтожил, - голос дяди Джеймса был спокойным и непринуждённым. - Матриарх послала меня сюда, Эдди. Она отдала мне конкретные приказы; сказала, что если ты каким-то образом пережил все засады, я должен был сам убить тебя. Никаких предупреждений, ни слова; просто хладнокровно пристрелить тебя. Почему она сказала мне сделать это, Эдди? Что ты сделал?
- Я не знаю! Я ничего не сделал! Все это бессмысленно, дядя Джеймс…
- Тебя официально объявили изгоем, - сказал он. - Реальная угроза для всей семьи. Каждый Друд имеет право убить тебя на месте. Ради блага семьи.
Мы стояли и смотрели друг на друга. Никто из нас не был в доспехе. Ни у кого из нас не было оружия. Его лицо оставалось холодным, даже спокойным, но в его глазах я увидел страдание, которое никогда не видел раньше. Пожалуй, впервые в жизни Джеймс Друд не знал, как лучше поступить. Он разрывался между тем, что ему приказали сделать, и тем, что было в его сердце.
Вспомните.., это был Серый Лис, самый верный и надёжный агент, который когда-либо был у семьи. Дядя Джеймс. Который был мне как отец. Который в конце концов не убил бы, не смог бы убить меня.
Мы оба почувствовали это в один и тот же момент и оба немного расслабились.
- Итак, - спросил я. - Что нам теперь делать?
- Я возвращаюсь к Матриарху. Скажу ей, что тебя уже не было, когда я прибыл, - категорично заявил дядя Джеймс. - А ты, убегаешь… Беги и не останавливайся. Спрячься так тщательно, чтобы даже я не смог тебя найти. Потому что, если мы встретимся снова, я убью тебя, Эдди. Придётся. Ради блага семьи.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Обольщение не совсем невинного
Дядя Джеймс исчез, даже не попрощавшись, воздух стремительно заполнил свободное пространство.
Я должен был рассказать ему о стреле фейри, пронзившей мой доспех, но он не дал мне шанса, да и вообще, я всё ещё был в шоке. Моя семья хотела моей смерти. После всего, что я сделал для них, после десяти долгих лет борьбы за их интересы, это была моя награда: быть объявленным изгоем. Предатель. Изгой… У меня могли быть разногласия с ними, но они всё равно были моей семьёй. Я бы никогда не предал их. Одно дело - убежать из дома; совсем другое дело, когда тебе говорят, что ты не можешь вернуться, потому что, если ты вернёшься, - тебя убьют на месте. Я посмотрел на обшитый свинцом контейнер, в котором должна была находиться Душа Альбиона, вглядываясь в его пустую красную плюшевую внутренность, как будто там могли быть ответы на мои вопросы. Не помогло, и я его выбросил. Я вернулся в Hirondel, и с трудом снова сел за руль. Я мог причинять себе всяческие неудобства, но я всё ещё был профессионалом, поэтому я заставил защитные системы автомобиля провести полную диагностику, чтобы убедиться, что на борту больше нет никаких жучков или устройств слежения, или любых других неприятных и потенциально смертельно опасных сюрпризов. Машина немного побормотала про себя, а затем дала отрицательный ответ. Я слегка расслабился и завёл двигатель. Даже после всего, через что ему пришлось пройти, Hirondel плавно и мгновенно ожил, готовый доставить меня куда угодно. Приятно знать, что в моей жизни ещё осталось что-то, что меня не подведёт.
Я направил Hirondel обратно по шоссе M4, прочь с юга, обратно в сторону Лондона. Моя родная территория. Если они собирались прийти за мной, я хотел, чтобы это произошло на родной земле.
Я проезжал мимо трупов и разбитых машин, мимо пылающих пожаров и чёрного дыма, мимо всего остального ущерба, который я нанёс. Казалось, их было довольно много. Бедные проклятые дураки, умирающие ни за что, за приз, которого никогда не было. И если в этом и было что-то похожее на то, как сложилась моя жизнь, я старался об этом не думать. Hirondel с трудом продвигался вперёд, больше не желая развивать высокую скорость, но я всё равно не спешил. Удаленные наблюдатели семьи не могли увидеть или найти меня, пока я ношу Торк. Постепенно мой шок перерос в гнев, а затем в нечто более холодное и решительное. Мне нужны ответы. Весь мой мир только что перевернулся с ног на голову, и мне нужно было знать, почему. По словам Джеймса, я был официально объявлен изгоем, поэтому никто из других членов семьи не стал бы со мной общаться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Пекло, большинство из них попытались бы убить меня, как только бы увидели. Друды не щадят предателей. Это означало, что оставался только один способ получить ответы, узнать правду: идти к людям, против которых я боролся всю свою жизнь: Плохим Парням.
Я выехал с трассы М4 на первый попавшийся съезд. Мне нужно было затеряться на просёлочных дорогах, прежде чем ищейки семьи примчатся за мной по шоссе. Я не успел проехать и полмили по съезду, как был вынужден снизить скорость и остановиться перед полицейской баррикадой. Это не была особенно впечатляющая баррикада; только несколько рядов пластиковых конусов, подкреплённых присутствием двух полицейских в форме и патрульной машины. На другой полосе передо мной стояла длинная вереница неподвижных машин, а по другую сторону конусов собралась небольшая толпа нетерпеливых водителей, которые по очереди громко ругали полицейских. Все они оглянулись, когда я приблизился в Hirondel, и все они, казалось, были очень удивлены, увидев меня. Я остановил машину на почтительном расстоянии, и полицейские подошли поговорить со мной. Я думаю, что они были очень рады предлогу отделаться от водителей. Они оба выразительно посмотрели на состояние моей машины, остановились на почтительном расстоянии от меня и приказали мне выключить двигатель и выйти из машины. Я улыбнулся и сделал то, что мне сказали. У них были ответы, независимо от того, знали они об этом или нет. Я сидел на капоте Hirondel и ждал, когда они подойдут ко мне.
Они осторожно приблизились, указывая друг другу на пулевые отверстия и разбитое ветровое стекло. Они не ожидали увидеть ничего подобного во время дежурства на дороге. Один из них начал записывать номер моей машины в свой маленький блокнот, в то время как его коллега вышел вперёд, чтобы допросить меня. Я одарил его располагающей, дружелюбной улыбкой.
- Почему этот участок автострады перекрыт? - невинно спросил я, прежде чем он успел спросить у меня документы, которые я не собирался предоставлять.
- Похоже, произошла утечка химикатов, сэр. Серьёзное дело, так они мне сообщили. Вы уверены, что ничего не видели, сэр? Весь этот участок трассы М4 был официально объявлен опасной зоной.
- Ну, да, - сказал я, позволив себе ещё одну улыбку. - Местами она показалась мне довольно опасной…
Полицейскому эта улыбка совсем не понравилась. - Я думаю, вам лучше остаться здесь с нами на некоторое время, сэр. Я уверен, что моё начальство захочет задать вам несколько дополнительных вопросов, в участке. И люди из отдела опасных веществ захотят убедиться, что вы не подверглись воздействию чего-либо опасного. Он замолчал. Я снова улыбался.
Он холодно посмотрел на меня. - Это очень серьёзное дело, сэр. Пожалуйста, отойдите от автомобиля. Мне нужны документы.
- Нет, не нужны. Я достал свой Colt Repeater из наплечной кобуры.
Полицейский немедленно поднял руки вверх, ладонями наружу, чтобы показать, что они пусты. Его коллега подался вперёд, и я чуть приподнял пистолет.
- Оставайся на месте, Лесли, и не будь дураком! - сказал другой офицер.
- Вспомни тренинг!
- Это может быть точная копия, - сказал Лес, оставаясь в стороне, но всё ещё хмуро глядя на меня.
Я небрежно прицелился в патрульную машину, и Colt прострелил все четыре шины. Небольшая группа водителей у конусов тревожно и шокировано закричали. В Англии люди не привычны к огнестрельному оружию, что я в целом одобряю. Я жестом попросил полицейских убрать конусы с дороги, и они сделали это медленно и неохотно. Я внимательно наблюдал за ними, следя за тем, чтобы они держались вместе, чтобы я мог контролировать их Кольтом. Я не собирался ни в кого стрелять, но им не нужно было это знать.
