Грант, успокаивая, обнял ее за плечи. Но, как и она, понимал, какую угрозу представляют показания Пола. На самом ли деле нападал на него китаец или нет, неважно: рассказ Пола выглядит очень правдоподобно.
Грант знал также, что можно опасаться еще худшего, и, сидя рядом с Десимой, негромко спросил:
— И что же дальше?
Она с трудом проговорила:
— Он послал за мной, чтобы сказать: если я пообещаю, что ты уедешь и я больше никогда тебя не увижу, он будет молчать. Сегодня утром полицейским разрешили поговорить с ним, но он сделал вид, что сознание его еще не прояснилось, и ничего не рассказал… говорит, что хочет дать мне шанс, прежде чем все рассказать полиции. Как я его ненавижу! — Она схватила Гранта за руку и посмотрела ему в лицо. — Что они могут с тобой сделать? Даже если докажут, что это был Ли, тебя ведь обвинить не смогут?
Как он ни хотел успокоить ее, нет смысла обманывать.
— Боюсь, нужно признать, что я буду выглядеть совсем не ангелом, — сказал он. — У меня были мотивы, чтобы заставить Конистона молчать. На него так похоже сразу подумать о другом человеке, который мог бы выполнить грязную работу. Вряд ли мне поверят, что я хотел бы предотвратить это.
— Только дурак ему поверит, — гневно воскликнула она, но знала, что мир полон дураков. — Боже, разве ты мало испытал? Какое невероятное продолжение… Что же нам делать?
— Дорогая… — он привлек ее к себе.
Она прижалась лицом к его плечу и спросила:
— Ты читал сегодняшнюю газету?
И сразу почувствовала, как он напрягся. После короткой паузы Грант ответил:
— Да…
— Видел статью о докторе Баррете-Рерсби? — Она подняла голову и внимательно посмотрела на него. — Ты уверен, что он не может помочь?
Грант покачал головой.
— Как может он или кто-нибудь другой опровергнуть слова Конистона?
И неожиданно она с ужасом осознала то, о чем пыталась не думать: на руках у Пола все козыри.
Они молча смотрели друг на друга, и в этот момент настойчиво позвонили в дверной звонок.
Десима побледнела.
— Кто бы это мог быть? Похоже на…
Но Бесси уже пошла в холл. Послышался мужской голос, потом неуверенный ответ Бесси:
— Не знаю, но Десима…
Тут же дверь распахнулась и появился Энди Ледьярд.
— Эндрю! — Десима пошла навстречу гостю, который закрыл за собой дверь. — Мне казалось, вы в Лондоне.
— Я там был. Привет, Фил! Так ты здесь. Я искал тебя в твоем доме.
— Заходите и садитесь, — пригласила Десима.
— Спасибо. — Он придвинул стул, сел и посмотрел на Гранта. — Не думал, что вернусь так быстро, но у меня есть для тебя новости, старина.
— Для меня? — переспросил Грант.
— Конечно. — Ледьярд не улыбался, как всегда, и с трудом подбирал слова. — Дело в том, что я был в «Св. Джуде».
— Я не знал, что у тебя там знакомые, — сказал Грант.
— А разве ты не слышал, что там Баррет-Рерсби? — спросил Ледьярд.
— Да, но… Ты его видел? — Вопрос прозвучал неожиданно жестко.
— Видел. Я послал ему записку. Его вчера оперировали, и он лучше других знает, что даже если операция пройдет удачно, у него остается не больше двух-трех месяцев. Мне пришло в голову, что в таких обстоятельствах человек захочет навести порядок в своих делах. И я оказался прав. Нет необходимости входить в детали — Баррет-Рерсби написал заявление в Британский медицинский совет. Я отправил его почтой и принес с собой копию. — Он достал из кармана сложенный листок бумаги. — Тебе больше не о чем беспокоиться, Фил. Но как же глупо ты себя вел!
Грант взял письмо — машинописную копию оригинала — и прочел про себя. Потом сказал:
— Это тебе, дорогая, — и отдал листок Десиме. — Но боже, Энди. Ведь это удар ниже пояса! Человек умирает!
— Я не сентиментален. — Десима не представляла, что Ледьярд может говорить так жестко. — Меня больше интересует то, что ты должен жить так… как имеешь право. Почему ты защищал его, Фил? Ты ведь знал.
Грант, глядя на Десиму — в ее глазах застыло ошеломленное выражение, она не выпускала из рук сложенный листок, — медленно ответил:
— Да, знал. Понимаете, хотя Ли поклялся, что я не выходил из своей комнаты, на самом деле я выходил. Вы помните, что Ли всегда расстилал свои одеяла у моей двери после того, как сумасшедший попытался убить меня. Он не спал, и я попросил его спуститься вниз и принести мой чемоданчик. Вернувшись, он сообщил мне, что «доктор начальник больницы», так он всегда называл Чарльза, сидит на веранде с миссис Симпсон. Он сказал, что они его не видели, и многозначительно добавил, что они ссорятся. Я велел ему ни при каких обстоятельствах не рассказывать, что он их видел. Видите ли, я знал, что у Чарльза с ней связь. Умолял его порвать с ней, не рисковать тем, что Симпсон узнает. Но не будем сейчас вдаваться в подробности. Как вы теперь знаете, она была с ним. Везла его в больницу и проезжала мимо моего дома. Это по ее предложению они решили посидеть на моей веранде и поговорить.
— Ты знал, что он дал ей пилюли?
— Догадывался. Они были вместе, и только он мог дать их ей. Но он не знал, что она примет слишком большую дозу.
— Он говорит, что забыл, что дал их ей.
— Я ему верю, — сказал Грант. — Энди, ему нужно было закончить исследование. Если бы он был опозорен и лишен возможности продолжать работу, бог знает, мог ли бы другой человек открыть то, что открыл он. Перед возможностью спасти тысячи и тысячи жизней можно пожертвовать карьерой одного человека. Ему нужно было закончить работу.
— Боже! — Ледьярд недоверчиво смотрел на него. — И он позволил тебе!… Как ты, должно быть, себя чувствовал! Я знаю, ты его очень высоко ценил, но теперь…
Ледьярд вспомнил, какой развалиной стал некогда красивый, высокомерный, светский человек, с которым он разговаривал вчера. Человек, который сказал ему: «Думаю, мне конец. И если я так дурно обошелся с молодым Грантли, как вы говорите, лучше все поставить на место. Но, понимаете, нужно было выбирать: он или мои исследования».
Вероятно, Грант будет утверждать, что Баррет-Рерсби прежде всего выдающийся врач, и какими бы ни были его недостатки, сделанное им великое открытие будет жить вечно. Но Ледьярд подумал о своем друге, и его охватило негодование — такое же, какое испытывала Десима.
— Ну, что ж, — он стал и протянул руку. — Теперь ты чист от всяких подозрений. Поздравляю, старый дурак.
— Спасибо. — Грант крепко пожал протянутую руку. — Но, Энди, мне не хочется тебе говорить, однако дело далеко еще не кончено.
* * *
— Такова, дорогой доктор Джон, наша часть истории. — Десима указала на письмо с исповедью, которое только что прочел старый джентльмен. — Не хочется рассказывать вам остальное, но…
