Тут Савард вспомнил, как Эгелен пытался жениться на его Беттине и грозил той антимагическими браслетами вместо брачных.
— А Бетти тогда ему была зачем? Маг приказал?
Герулен покачал головой и сделал задумчивое лицо.
— Мне кажется, наоборот. Скорее, это попытка уйти из‑под власти Дейрела. У Бетти редчайший дар, артефакторы с таким талантом родятся даже не раз в столетие, а раз в тысячелетие. Ей пока не хватает опыта, но когда она подрастет, о ней будут слагать легенды, поверь моему слову.
Похвалы Бетти были очень приятны, но от всего остального голова шла кругом.
— Откуда Матильда и Эгелен могли о ней узнать? От Дейрела? Что они вообще в этом понимают?
— Они — ничего. Думаю, Дейрел тоже не был в курсе. Я догадываюсь, кто их просветил: Омерз.
Савард не поверил своим ушам. Этого просто не могло быть.
— Что? Это тупое ничтожество?
— Не такое тупое, хотя с другой частью определения согласен полностью. Знаешь, успех всегда порождает зависть в тех, кто к этому склонен. А если у завистника есть возможность перехватить вожжи и направить коня удачи в свое стойло, он это сделает. Омерз же тоже маг и он тоже был близок к Матильде, явно на нее работал не за страх, а за совесть, только сливки доставались Дейрелу.
Саварда интересовало только то, что имело прямое отношение к его жене.
— Вы считаете, это он рассказал Матильде о Бетти и предложил, как можно ее использовать?
— Не сомневаюсь в этом. Ваш бывший заведующий кафедрой далеко не дурак, хоть и гаденыш редкостный. О свойствах дара Бетти Омерз знал точно: юристы, как ни странно, разбираются в артефактах и артефакторах, да и Гросвен ничего не скрывал, открыто восхищался своей ученицей. Если бы девочка сумела перенастроить древние регалии императорской власти или создать их подобие с новыми свойствами, то маг потерял бы нити управления Матильдой.
Савард сверкнул глазами. В уме он уже делал зарубку на память. Если удастся добраться до Омерза… Он все припомнит этому гаду. Про Эгелена можно даже не упоминать.
Практичного и склонного к действию Вера угнетало одно: все ясно, но непонятно, как с этим быть.
— Интрига в общих чертах мне понятна, кто виноват мы разобрались. Теперь главный вопрос: что дальше делать?
— Эх, — вырвалось у эльфа, — если бы я знал, разве бы разговоры разговаривал?! Я, может, и позвал‑то тебя затем, чтобы ты подсказал, что в таком случае сделать можно?
Ну вот, казался таким мудрым и дальновидным, и тут вдруг спрашивает, что делать! Вер ощутил разочарование и ляпнул первое, что пришло в голову.
— Надо как‑то заставить Матильду выполнить закон. Проверить ребенка и…
— Принцу Дионису еще не скоро будет двенадцать. Потом… тебе его не жаль? Императорские регалии сожгут мальца, даже пепла не останется. Дитя же ни в чем не виновато.
Малышей Вер жалел гипотетически, особенно если они не являлись его учениками. Принцу учеба в Академии не грозила, поэтому ему можно было посочувствовать.
— А есть способ для него избежать проверки?
— Один. Мы о нем уже говорили. Если мать отречется от престола за сына. Тогда их сошлют в отдаленный замок на всю оставшуюся жизнь.
— Она на это не пойдет.
— Пойдет, если другого выхода не будет. Но пока она не осознает, что все двери перед ней закрываются одна за другой, на это нечего рассчитывать.
Вер пробормотал задумчиво:
— Договориться с Дейрелом…
Герулен посмотрел на него как на больного.
— Ты сам‑то понял, что сказал?
— Ах, ну да… С Омерзом и Эгеленом мы тоже договариваться не будем, — он почесал в затылке и выругался, — Проклятье! Рано или поздно ситуация разрешится, но мы не можем ждать годы! Академия должна учить студентов, а не копаться в политической грязи. Слушайте, а если Матильда откажется от трона… Гипотетически… Кто станет императором?
— А это хороший вопрос, просто отличный! Есть два реальных претендента и около десятка никуда не годных. О них можно будет говорить, если те двое отпадут по какой‑либо причине.
О том, кто может наследовать Юстину, Савард ничего не знал. До последнего времени он вообще не интересовался политикой.
— Двое — кто они? Я не силен в здешней иерархии.
У Герулена было собрано полное досье. поэтому он добыл листок со списком, но зачитывать не стал, просто пояснил:
— Младшие братья Юстина от других жен его отца. Валер и Винсент. У них у обоих есть дети, что делает их годными для этой роли.
Сказать Веру было особо нечего, поэтому он продолжал выспрашивать:
— А негодные претенденты, они кто?
— В основном племянники Юстина. Сыновья Валера и Винсента, их трое, сыновья его сестер, их пятеро. Еще два его бастарда.
Эта информация удивила Саварда.
— Юстина? А говорили, он был верным мужем. Стоп, ты только что сообщил мне, что император бы бесплоден.
Эльф насмешливо улыбнулся:
— Отвечаю по пунктам. Про верность. В целом да. Но несколько раз Аделаида уезжала к родителям больше, чем на год. Это связано с эльфийскими традициями, тебе о них знать не нужно. Естественно, Юстин не сидел один все это время. У двоих из его временных подружек родились парнишки. Уж не знаю от кого, но он их признал, Кому хочется сообщать всему миру о своем бесплодии? Наоборот, он поддержал собственную легенду о том, что проблемы у жены.
Савард сморщился, как от кислого.
— Не думал, что он такой говнюк. Сваливать на женщину свою несостоятельность.
— Думаю, это делалось с ее ведома. Мальчишек он не стал делать принцами, формально чтобы не обижать Аделаиду, а на самом деле… Ты понимаешь. Дал по титулу и по домену, приставил воспитателей. Сейчас они оба в армии. Полковники, кажется.
Савард задумался так, что сам услышал, как в голове что‑то ворочается. Ничего не сочинялось. Сказал наобум:
— Нужно с наиболее вероятными претендентами переговорить. Выбрать того, что получше, и поставить на него. А среди народа запустить информацию: мол, Матильдин сын не от Юстина. А что? Императора в народе любили, ей не простят.
Герулен тяжко вздохнул и плечи его сами собой опустились. Теперь перед Савардом сидел не вечно юный и прекрасный возлюбленный Авенары, а замученный жизнью старец.
— Знаешь, давай еще подумаем, не будем торопиться.
* * *
Все эти разговоры Савард передал Бетти как можно ближе к тексту. Та выглядела задумчивой, но спокойной. Пару раз задала наводящие вопросы, в остальное время внимательным взором следила, как сгущаются тени по углам. В это время ее неугомонные руки то поглаживали Вера по руке, то теребили пуговички на его рубашке, то принимались вынимать шпильки из свернутой на затылке косы, то вцеплялись в эту косу, расплетая и заплетая золотистый кончик. Без слов было ясно, что она беспокоится.
